Жан Маркаль - Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота Страница 55

А в это время тамплиер Пандар, уставший от насмешек и шуток своих товарищей, покинув Палестину, благополучно вернулся в Ренн-ле-Шато. Став пономарем, он женился на служанке, которая имела от него (или от кюре — эрудиты Общества наук и искусств Каркасона так и не разобрались в этом вопросе) множество детей. Привезя с собой манускрипты, найденные в Иерусалиме, Пандар задумал их продать местному бакалейщику (из них бы вышли прекрасные пакетики для конфет), но деревенский учитель (Vici puerorum Magister), увидев документы, решил, что они будут интересны будущим поколениям. А посему он посоветовал пономарю спрятать их под алтарем приходской церкви, что тот и сделал.

В 1887 году на эти документы наткнулся кюре Беранже Соньер, производивший работы по переделке храма. Приехав в Париж ради их экспертизы, аббат случайно встретил архивиста из Луаре Жюля Дуанеля, который купил их у него. Некоторые недоброжелатели утверждают, будто бы их встреча произошла в знаменитом увеселительном заведении «One-Two-Two» на улице Прованс. Разумеется, это ложь: ни один, ни другой никогда не переступали его порога. Сегодня эти и другие манускрипты, найденные Дуанелем в Каркасоне (архивист перебрался в этот город в 1899 году при помощи свободной вакансии и продолжил поиски), помещены в архив Ордена Сиона. В настоящее время он готовит документы к публикации, с переводом на французский язык, поэтому в скором времени с ними можно будет ознакомиться в «La Pensye universelle». Те, кто интересуется этой темой, могут обратиться к следующим книгам:

1) Жюль Дуанель. «Воспоминания архивиста из департамента» (посмертное издание). Каркасон, 1905.

2) Лагийамет и Крокеболь. «Париж под руководством Сади-Карно». Париж, 1950.

3) Пьер Плантар. «Моя семья и Орден Сиона». Аннемасс, 1957.

4) Берар де Сад. «Последняя миссия тамплиеров». Тулуза, 1984.

5) Жан Мабиз. «Тамплиеры — предтечи Waffen S. S.». Париж, 1986.

Материал предоставлен Жюлем Мошефолем, настоятелем Сен-Самсон (Орден Сиона).[128]

Эта статья (точнее, небылица) стоила того, чтобы привести ее полностью. В ней нет ничего шокирующего, хотя юмор автора скорее злой, чем дерзкий: думаю, читателю понятно, кого он имеет в виду, говоря о тамплиере Пандаре, и в кого пускает шпильки, завершая статью «списком обязательной литературы».[129] Однако, в отличие от других «серьезных» произведений, эта статья рассматривает «дело Соньера» в его точном контексте. С одной стороны, в деле участвует общество-призрак, этот таинственный Приорат Сиона, а с другой — реально существовавший Жюль Дуанель, архивист департаментов Луаре и Од, франкмасон и глава гностической секты, выдержанной в духе спиритуализма и сатанизма начала XX века.

В жизни Соньера этот человек играл не меньшее значение, чем Дюжарден-Бометц, однако всегда оставался на заднем плане. Напомним, что у Беранже Соньера не было четко сформированного артистического вкуса. Появление в храме Ренн-ле-Шато масонских символов можно объяснить воздействием Дюжардена-Бометца, но отчасти и влиянием Жюля Дуанеля. Дюжарден-Бометц был художником и франкмасоном, в то время как франкмасон и гностик Дуанель считался неплохим специалистом в области символики герметизма.

Жюль Дуанель — воистину странный человек. Был ли он знаком с Соньером в тот момент, когда аббат принялся за работы по улучшению храма? Возможно. Играл ли он какую-либо роль в «деле Соньера»? Возможно и это. Жюль Дуанель был в курсе многих «секретных дел», занимавших умы членов сект и других «философских» обществ. Будучи нотариусом в Орлеане, он занимался монастырем Сен-Самсон (по словам адептов мифического Приората Сиона, именно в этом монастыре обосновался Приорат после того, как был вынужден покинуть Палестину). Неслучайно процитированный нами текст, по сути своей юмористический, ссылается на Жюля Мошефоля (очевидно, «mouche folle», «безумная муха»), называя его «настоятелем монастыря Сен-Самсон в Орлеане». Но что бы ни происходило с Приоратом Сиона в действительности, все это было спрятано под покровом тайны, в чем Дуанель отдавал себе отчет. «Действительно, этот своеобразный архивист из Луаре (в силу этого, вероятно, он был первым, кто узнал об архивах монастыря Сен-Самсон) закончил свою карьеру в Каркасоне, где он познакомился с не менее своеобразным местным эрудитом, аббатом Буде. Итак, злополучный Дуанель (человек, который возродил в 1889 году „Церковный гнозис“ под патриархальным именем Валентин II), казалось, имел все задатки для того, чтобы стать инструментом в руках лидеров подозрительных сект и течений. Действительно, впоследствии отрекшись от „Гнозиса“ перед епископом Орлеанским, он, взяв псевдоним Жан Коцка, написал книгу в духе Лео Таксиля».[130] Но затем он вновь впал в свои гностические заблуждения, публикуя книги, в которых можно было наткнуться на фразы типа: «Граф Сен-Жермен был одним из могущественных демонов, посланцев Сатаны». Это прекрасный показатель того, насколько странной и беспокойной личностью был Жак Дуанель: такой человек мог легко оказаться зависимым от чужой воли.

Осторожность, которую следует проявлять в рассмотрении «дела Ренн-ле-Шато», неизбежно приводит к путанице: кто за кем скрывается, кто кем манипулирует? Но, несмотря на то, верим ли мы или не верим в существование неких «орденов», манипулирование все же существует. Те, кто его осуществляет, предпочитают оставаться в тени или выходить из нее под чужим именем (или даже подрывать изнутри другие сообщества и организации). Вот поэтому на свет появляется Приорат Сиона: это всего лишь средство отвлечения внимания, предназначенное для того, чтобы утаить от широкой публики иные вещи и цели. «Дело аббата Соньера» — тому яркий пример. Поэтому попытаемся вновь отделить вымысел от истины, обратившись к сокращенной версии фактов, изложенных в знаменитых «Документах Лобино».

«Однажды в феврале 1892 года юному аббату Оффе нанес визит странный посетитель, кюре из Ренн-ле-Шато аббат Соньер, нашедший его ради того, чтобы попросить молодого сведущего лингвиста перевести таинственные манускрипты, найденные им в опоре вестготского алтаря. Эти документы были подписаны именем Бланки Кастильской: в них хранился секрет Редэ, связанный с родом Дагоберта II (это удалось установить аббату Пишону, в период с 1805 по 1814 год работающему с документами, найденными во время Революции).[131] Аббат Оффе, понимая, насколько значимой информацией обладают манускрипты, сохранил их копии, так и не дав Соньеру точного ответа на его запрос. Однако осторожный кюре Ренн-ле-Шато посоветовался с другими специалистами, показав им лишь фрагменты документов».

Нам уже известно, что изначально «дело Ренн-ле-Шато» не имело никакого отношения к роду Меровингов — они появились в деле лишь тогда, когда в игру вступил Приорат Сиона, опубликовав (лично или при помощи подставных лиц) множество документов, содержащих сведения по этому вопросу. Вне всякого сомнения, причастность Меровингов к сокровищам аббата Соньера — это «подделка a posteriori». Но при этом наш Приорат воспользовался ловким приемом: слиянием своей поддельной информации с реально существовавшей легендой. Пьер Плантар, вдохновитель или создатель Приората Сиона, прекрасно знал легенды, бытовавшие в Ренн-ле-Бен (поскольку не раз навещал этот край), в том числе и предание о королеве Бланке Кастильской. В результате к преданию о Белой Королеве, навещавшей Ренн-ле-Бен (но не Ренн-ле-Шато!), была добавлена «достоверная история» о существовании прямого потомка Хлодвига. Мог ли вообразить что-либо подобное злополучный аббат Соньер, наивно веривший, что в его руках оказались документы предшественника, аббата Бигу?

Попутно заметим, что членам Приората Сиона, составлявшим этот ценный документ, явно не хватало знания простых исторических фактов. Так, Эмиль Оффе вовсе не был аббатом: в 1892 году он был студентом богословского факультета. Даже если бы к тому времени Оффе и стал священником, его называли бы «отцом», так как он входил в религиозную конгрегацию «Монахов Марии». Об этом авторам «Документов Лобино» мог бы поведать простой певчий, обратись они к нему с таким вопросом. Прежде чем браться за этот «труд», стоило бы немного ознакомиться с обычаями Католической церкви, а заодно сверить некоторые даты.

Но это мелочи. Далее нас ждет более важная информация: «Благодаря драгоценным документам аббат Оффе восстановил полную родословную потомков Дагоберта II, этого короля „Урсуса“, или „Медведя“, предки которого были царями Аркадии. В свою очередь цари Аркадии были потомками рода Вениаминова, когда-то обитавшего в Вифании».

Если мы правильно поняли, «хранитель тайного рода» Приорат Сиона, должно быть, дожидался случайного открытия аббата Соньера, чтобы узнать о существовании потомков Меровингов. Без находки аббата на свет не появились бы «Документы Лобино» и тем более на свет не появился бы Приорат Сиона. Из предшествующего отрывка «Документов» прекрасно видно, как на полученный сплав легенд о Бланке Кастильской и потомках Хлодвига наслаивается очередной вымысел: история о короле «Урсусе», предки которого были родом из Аркадии. Очевидно, появление в тексте Аркадии призвано соединить эту историю с «Аркадскими пастухами» Никола Пуссена, а также с таинственной гробницей, которая находится по дороге в Арк. Более того, почему бы не связать воедино Арк и Аркадию? Конечно, знающие люди заметят, что такое утверждение грешит против истины, потому что название «Арк» происходит от латинского «arces», стоящего во множественном числе, то есть от «цитадели». Однако при помощи маленькой подтасовки лингвистических данных Арк и Аркадия становятся производными от общего индоевропейского корня, породившего и бретонский корень «arz», который затем появится в имени Артур, что означает «медведь». Вот почему, оказывается, Дагоберта II прозвали Медведем: его предки были из «Страны Медведя», иными словами, из Аркадии! Образ медведя, спящего всю зиму и просыпающегося лишь к лету, не может не получить символическое наполнение: пока что король «Ursus» дремлет, но вскоре он воспрянет от сна. О том, что потомки «Урсуса» будут правителями новой Аркадии, предначертано самими небесами — и на небесах, разумеется, следите за рукой: Большая Медведица — и звезда Арктур! Какая жалость, что в этот «медвежий эпос» не додумались вставить бретонского короля Артура, он был бы достойным украшением этого зверинца! Но кто знает, быть может, члены Приората Сиона попросту не знали о том, что на свете есть кельтские мифы — или, на худой конец, легенды о рыцарях Круглого стола…