Даниил Мельников - Империя смерти Страница 55

Присоединение Австрии к нацистской Германии (аншлюс).

Мюллер арестовывает антифашистов, австрийских патриотов.

Лжепокушение на Гитлера в Бюргербройкеллере. Вылазка в Венло на немецко-нидерландской границе.

Мюллер — активный участник этой грязной интриги.

Концлагеря до начала войны. Уничтожение коммунистов, левых интеллигентов.

Все материалы о концлагерях проходят через руки Мюллера. Он непосредственно командует убийцами.

Провокация на польской границе. Начало второй мировой войны.

И здесь маячит фигура Мюллера.

Дальше — больше.

Приведем несколько показаний и документов, оглашенных на Нюрнбергском процессе.

Из показаний нациста Науйокса:

«Гестапо и СД проводили массовые убийства сотен тысяч лиц гражданского населения оккупированных территорий в осуществление нацистской программы «уничтожения политически и расово нежелательных лиц».

Из показаний генерала Лахузена (абвер):

«Вскоре после начала кампании против Советского Союза (летом 1941 г. — Авт.) было созвано совещание, на котором присутствовал он сам (генерал Лахузен. — Авт.)… генерал Рейнеке, полковник Брейер и начальник гестапо Мюллер. На этом совещании обсуждался приказ об убийстве советских должностных лиц и коммунистов из числа советских военнопленных. Казни должны были осуществлять оперативные команды полиции безопасности и службы безопасности».

Лахузен также вспомнил, что начальник гестапо Мюллер настаивал на выполнении этой программы и что единственная «уступка Мюллера» состояла в том, что «из уважения к чувствительности войск казни не должны были производиться в их присутствии».

Именно Мюллер проводил также операцию «кугель» («пуля») — расстрелы русских военнопленных.

12 июня 1942 г. Мюллер подписал приказ, который официально разрешал применять допросы «третьей степени» (пытки) в концлагерях.

«Допросы «третьей степени» могут применяться против коммунистов, марксистов, религиозных сектантов из числа «свидетелей Иеговы», саботажников, террористов, членов движения Сопротивления, вражеских десантников и антиобщественных элементов, польских или советско-русских бродяг (партизан. — Авт.). Во всех других случаях необходимо получить мое разрешение…»

17 декабря 1942 г. Мюллер издал приказ об угоне мужского населения с оккупированных территорий и об использовании его в качестве рабов на военных заводах в Германии.

А вот отрывок из показаний свидетеля на Нюрнбергском процессе, касающийся последних двух лет нацистского господства:

«Во время совещаний начальников секторов группенфюрер Мюллер часто советовался с Кальтенбруннером о том, следует ли применить по тому или другому делу «особое обращение», не следует ли вопрос об «особом обращении» обсудить». «Когда подобная беседа происходила между Мюллером и Кальтенбруннером, упоминались только инициалы, так что лица, присутствовавшие на совещаниях, никогда не знали, о ком шла речь».

Нетрудно догадаться, что беседы об «особом обращении» были беседами о казнях. И очень часто термин «особое обращение» относился не к отдельным людям, а к десяткам и сотням тысяч людей — инициалы заменялись, по-видимому, совсем иными сокращениями.

Итак, подведем итоги. Мюллер не произносил речей и редко появлялся на публике. Сидел на Принц Альбрехтштрассе, сочинял и подписывал циркуляры.

И именно по этим циркулярам, точно их придерживаясь, действовал громадный аппарат чиновников-убийц, проводя свою «селекцию». С безошибочным чутьем, превосходящим чутье лучших полицейских собак, палачи Мюллера загоняли в концлагеря самых совестливых, талантливых, честных людей Германии, а впоследствии и самых порядочных и смелых граждан оккупированных нацистами территорий.

И дело отнюдь не в том, истязал ли Мюллер свои жертвы самолично или, как Гиммлер, передавал истязуемых садистам-подчиненным, а в том, что немногословный бюрократ Мюллер вызывал самый большой страх в Германии.

Гиммлер, Гейдрих и все остальные главари «третьего рейха» были нацистами «первого призыва». И проживи Гитлер подольше, он, вероятно, избавился бы от прежних сообщников. На их место пришли бы палачи-чиновники, палачи-роботы типа Бормана и Мюллера. Система государственного терроризма тяготеет к анонимности, обезличенности.

Провокации на службе агрессии

СД и вообще весь аппарат насилия в фашистской Германии лихорадочно готовился к «большой войне», задуманной Гитлером и наиболее реакционной частью немецкой верхушки. Для этого требовалось не только активизировать деятельность «пятой колонны», разведки и контрразведки, но и соответствующим образом «обработать» тыл, привить немецкому обывателю, во-первых, чувство превосходства, во-вторых, чувство страха и ненависти по отношению ко всем другим народам.

В плане этой внутриполитической программы молодчики Гитлера провели две крупнейшие провокации — погром 1938 г., так называемую «хрустальную ночь»[79], и «покушение» на самого фюрера — идола немецких мещан.

Непосредственным организатором погрома считается Геббельс. Более того, он, видимо, даже как следует не согласовал свои действия с другими фюрерами рейха. Для Геббельса это был желанный повод привести в действие весь его пропагандистский аппарат, чтобы отвлечь внимание немецкой и мировой общественности от военных приготовлений, которые в конечном счете (всего через год!) привели к мировой войне, и подготовить общественность к предстоявшим диким расправам с народами стран, избранных в качестве первых жертв гитлеровской агрессии — в первую очередь с населением Польши, одного из тех государств, которые по нацистским представлениям были населены людьми «низшей расы», подлежавшей истреблению.

Именно в этом контексте можно понять размах антисемитских погромов в рейхе, вспыхнувших в ночь на 9 декабря 1938 г.

Погрому предшествовала акция, которая большинством исследователей гитлеризма справедливо воспринимается как состряпанная нацистская провокация. Речь идет о покушении на третьего секретаря посольства в Париже барона Эрнста фон Рата. Оно было совершено неким Гриншпаном, евреем по национальности, 7 ноября якобы в отместку за расправу гитлеровцев с его семьей в Германии. Гриншпан (ему в то время исполнилось 17 лет) подъехал на машине к зданию немецкого посольства и тремя выстрелами смертельно ранил немецкого дипломата. Покушавшийся был арестован и предан суду. Однако процесс тянулся очень долго, а после оккупации Франции гитлеровским вермахтом Гриншпан был выдан оккупантам. Но в Германии дело замяли. Во всяком случае, приговор Гриншпану не был вынесен. Загадочными кажутся и другие обстоятельства этой истории. Выяснилось, что Гриншпан был психопатом, который не смог даже окончить школу. Он бродяжничал в Париже и в Брюсселе, а потом полиция выслала его из обоих этих городов. Вполне вероятно, что на Гриншпана обратило внимание гестапо и избрало исполнителем затеянной провокации. Кстати, Рат — дипломат, застреленный в Париже, — был известен своими антинацистскими настроениями и находился под негласным надзором гестапо. Гиммлер и К°, по всей вероятности, рассчитывали одним ударом убить двух зайцев — убрать с помощью Гриншпана неугодного дипломата и одновременно (по испытанному образцу с Ван дер Люббе) создать повод для кровавого побоища, изобразив погром как «стихийную реакцию простых немцев» на убийство «неарийцем» представителя «высшей расы».

Такова была закулисная предыстория «хрустальной ночи».

В своих мемуарах Шелленберг пытается снять вину за сию варварскую акцию с самого себя и с руководства СС. «Гиммлер и Гейдрих, — заявляет он, — насколько я знаю, не были информированы о затее Геббельса». И это пишется после Нюрнбергского процесса, на котором был обнародован документ, свидетельствующий о том, что именно гестапо готовило погром, во всяком случае его «техническую сторону». В Нюрнберге был зачитан письменный приказ Гейдриха, в котором говорилось, что полиция должна лишь обеспечить соблюдение инструкций (то есть не мешать шайкам громил бесчинствовать. — Авт.) «во всех землях должно быть арестовано столько евреев, а в особенности богатых, сколько может быть размещено в имеющихся в наличии тюрьмах. В настоящее время должны быть арестованы только здоровые и не слишком старые мужчины. После их ареста следует связаться немедленно с соответствующими концентрационными лагерями для того, чтобы как можно скорее направить их в эти лагеря».

Как говорится, комментарии излишни.