Клаус Рейнгардт - Поворот под Москвой Страница 55

Несмотря на это, ни ОКХ, ни Гитлер не осознали всей опасности положения, в котором оказалась группа армий "Центр". И хотя Гальдер по телефону неоднократно уверял, что ему знакомы тревоги о крушении групп армий еще со времен 1918 года и что ОКХ подготовило соответствующий документ для того, чтобы фюрер имел ясное представление обо всем, Бок во всех своих донесениях не переставал повторять об угрожающей ему опасности. Гальдер недвусмысленно высказался о "важных решениях", которые заключались в отходе группы армий "Центр" на рубеж Руза, Осташков. Даже этот рубеж находился еще слишком далеко на Востоке. Бок отмечал, что речь шла не о том, чтобы избежать личной ответственности. "Если потребуют интересы Германской империи, я готов подставить себя под любые удары. Опасность непомерно велика, если мне не выделят резервы. Это должно быть ясно всем и каждому".

Просьба о резервах была отклонена главнокомандованием сухопутных сил со ссылкой на то, что фюрер запретил подтягивать дивизии в полном составе. Кроме того, прибытие их раньше середины января невозможно ввиду затруднений с транспортом. Рассчитывать можно единственно на маршевые батальоны и на батальоны выздоравливающих. Таким образом, немецкое руководство все еще считало, что контрнаступательные действия русских могли представлять опасность лишь в местном масштабе и что поэтому серьезных причин для беспокойства не существует.

Между тем немецкие солдаты видели, что на фронте перед ними постоянно появляются все новые русские соединения, а их собственные поредевшие соединения совершенно не получают пополнения. Как следствие, доверие немецких солдат к военному руководству было подорвано.

После начала русского контрнаступления командующие армиями уже совершенно открыто говорили о кризисе доверия, вызванном тем, что решения руководства оставались непонятыми, что личный состав соединений чувствовал себя покинутым и заброшенным, принося бессмысленные жертвы. Донесение Гудериана от 9 декабря о том, что среди солдат и младших чинов возник серьезный кризис доверия, было лишь одним из примеров подобного рода высказываний, имевших место в других армиях и танковых группах. Грейфенберг говорил о напряженных отношениях с командующими другими армиями. Клюге так же, как и Гудериан, требовал немедленного объяснения с Браухичем и грозил, если никто сейчас не прибудет из главнокомандования сухопутных сил, послать телеграмму Гитлеру.

Гальдер, которому Бок сообщил об этом донесении Гудериана от 9 декабря, воспринял его без трагичности, да к тому же еще нарисовал оптимистическую картину обстановки. Говоря о наступающих русских соединениях, он полагал, что это только тыловые части, оставленные, по-видимому, противником в тылу до весны для пополнения, и создаваемые заново формирования, которые противник должен теперь же бросить в бой, чтобы продержаться. "Я полагаю,- указывал Гальдер,- что контратаки продолжатся еще до середины или до конца этого месяца, а потом станет поспокойнее".

На лаконичное замечание Бока, что "потом нашей армии будет капут", Гальдер заявил так, как бы это мог сделать Гитлер: "Немецкому солдату не будет капут". С иллюзиями подобного рода трудно было что-либо изменить в обстановке. Хотя Гальдер на повторный запрос Бока об отправке резервов ответил, что ничего больше нет, Гитлер на следующий день решился все же оттянуть две-три дивизии с Запада. Но так как переброска этих соединений должна была начаться только 16 декабря и продолжаться не менее четырех недель, то группа армий "Центр" могла рассчитывать на получение подкреплений не раньше середины января. О немедленной помощи, которая была так необходима, не могло быть и речи. Гальдер со смиренным видом констатировал, что в данный момент он тоже ничем не может помочь.

Вопросы о переброске дивизий с Запада или формировании соединений из армии резерва находились в компетенции Гитлера. Однако он не собирался из-за трудностей на фронте, в которых фюрер целиком винил главнокомандование сухопутных сил, нарушать свои планы на 1942 год, перебрасывая эти соединения на Восточный фронт. 19 декабря, приняв на себя командование сухопутными войсками, он упрекнул Гальдера в том, что сухопутная армия действовала схематично и двумя своими ошибками сама вызвала кризис. Первая заключалась в том, что в войска "была брошена мысль о "тыловой позиции", хотя такой позиции вовсе не существовало. Это привело к отходу войск. Вторая состояла в том, что армия была недостаточно подготовлена к морозам. Но этот упрек нужно было в первую очередь отнести к самому Гитлеру, который отвергал любой намек на возможную в зимних условиях войну.

Пообещав в середине декабря подтянуть на Восток некоторое количество сил, Гитлер, по-видимому, решил, что этого достаточно и что запросы о предоставлении резервов он вполне удовлетворил.

Но положение продолжало ухудшаться. В связи с недостатком русских паровозов и выходом из строя немецких 10 декабря на нескольких участках фронта возник продовольственный кризис. В донесении о положении на железных дорогах на участке фронта группы армий "Центр" сообщалось, что при температуре ниже -15° железные дороги могут обеспечить снабжение войск только на 50%, а во время снежных заносов не исключена возможность полного прекращения движения поездов. Но так как соединения не были снабжены необходимыми запасами продовольствия, то выход из строя каждого железнодорожного состава отражался на боевой готовности войск. Это положение усугублялось еще большой потерей автомашин при отходе соединений и образованием обледенелостей и заторов на дорогах.

По мере того как русские успешно наносили удары, вклиниваясь в оборону и тесня немецкие соединения, беспокойство среди немецкого командного состава стало усиливаться{306}. Для того чтобы поднять настроение в войсках, главнокомандующий сухопутными силами 10 декабря послал телеграмму, в которой сообщил, что ему, а также верховному главнокомандующему хорошо известно о тяжелой обстановке на фронте, что принимаются все необходимые меры для улучшения положения и что он по-прежнему верит в немецкого солдата и в его волю к победе. В связи с усилившимися разногласиями с командованием группы армий "Центр" и угрозами Гудериана и Клюге немедленно поехать к Гитлеру или же телеграфировать ему, если главнокомандующий сухопутными силами не появится сам на фронте, Браухич был вынужден 13 декабря вылететь в Смоленск.

Бок сообщил ему, что его войска находятся на пределе возможностей и он не может больше делать какие-либо предложения в отношении дальнейшего руководства операциями, так как вопрос, который надлежит сейчас решить, выходит за рамки военной сферы. Касаясь вопроса о том, должна ли группа армий пробиваться дальше вперед или же ей следует отходить, он заметил, что в первом случае ей грозит разгром, а во втором ей не обойтись без значительных потерь, особенно в технике. Сам Бок настаивал на том, чтобы отвести войска, и рекомендовал немедленно отдать соответствующий приказ, чтобы соединения могли лучше подготовиться. Одновременно Бок попросил, чтобы Браухич подумал о его замене, так как он, Бок, физически очень сдал.

После совещания 14 декабря с Клюге и Гудерианом, которые прибыли в Рославлъ из своих главных квартир в Малоярославце и Орле, Браухич пришел к убеждению, что единственное спасение группы армий состоит в том, чтобы отойти на предложенный командованием тыловой рубеж Курск, Орел, Медынь, Гжатск, Ржев, Волжское водохранилище. Но решение по этому вопросу Браухич сам принять не осмелился, и тогда адъютант сухопутных войск при фюрере и верховном главнокомандующем вооруженных сил полковник Рудольф Шмундт, которого Гитлер тоже послал в Смоленск, позвонил по телефону Йодлю и попросил его посодействовать в том, чтобы Гитлер дал разрешение на отход. Именно тогда Гитлер разрешил "выравнять слишком выступившие вперед углы в районе Клина и Калинина... а также отвести группу Гудериана, а в остальном ничего не сдавать, пока на тыловых рубежах не будет подготовлено самое необходимое".

С облегчением командование группы армий отдало приказ о подготовке к отходу. Кроме того, Бок обсудил с главнокомандующим сухопутными силами и Шмундтом вопрос о необходимости наметить и оборудовать дальнейший рубеж на таком расстоянии, чтобы он при любых обстоятельствах мог быть вовремя занят вновь подтянутой из тыла сильной группой, которая должна создать заслон противнику, если ему удастся прорвать оборону группы армий. Бок, по-видимому, уже опасался, что решение об отходе принято слишком поздно и что оно не может больше отвечать требованиям обстановки. 15 декабря Хойзингер вновь сообщил

командованию группы армий, что Гитлер дал свободу действий в отношении отхода на рубеж Курск, Орел, Гжатск, Ржев. Это сообщение, переданное около полудня, уже во второй половине дня было опровергнуто. Гальдер уведомил Бока, что Гитлер примет окончательное решение по этому вопросу только 16 декабря. Командующему группой армий было непонятно, как при такой сложной обстановке можно терять столько времени и не принимать немедленно решений, когда положение ухудшается.