Римская Республика. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов Страница 55

С первого взгляда казалось, что оно было просто свалено в кучу на телегах, как ни попало, между тем, присмотревшись, нельзя было не заметить, что оно сложено очень искусно и красиво. Шлемы лежали на щитах, панцири – на попонах; небольшие критские и четырехугольные фракийские щиты и колчаны были перемешаны с лошадиной сбруей; сквозь них виднелись мечи без ножен и высовывались копья. Кроме того, все оружие было положено так, что при движении телег оно стучало одно об другое и производило такой грохот, что зрители не без страха помышляли о том, сколь грозно было это оружие на войне. С особым восторгом зрители приветствовали прислужников, несших серебряные деньги в 750 сосудах; сосуды эти были настолько тяжелы, что каждый из них несли четыре человека, и таким образом в этом шествии принимали участие 3000 человек. За ними другие несли на носилках серебряные чаши, рога для питья и кубки; все эти предметы были так массивны и так художественны, все они вместе взятые представляли такую красивую картину, что выражения восторга со стороны публики достигли необычайной силы…

Но вот наступил третий день триумфа, когда должен был появиться перед гражданами Рима сам триумфатор Павел Эмилий. Еще гуще была толпа на пути шествия, еще больше суетились ликторы и рабы, наблюдавшие за порядком. Ожидание жителей было особенно томительным. Наконец вдали послышались звуки труб, игравших боевой римский марш. Музыка становилась все громче, а затем показались и сами трубачи. За ними жрецы и юноши в красивых передниках с красной каймой вели 20 жирных белых коров для жертвоприношения; рога их были позолочены и украшены повязками и венками. Далее шли мальчики, несшие серебряные и золотые жертвенные чаши, а за ними несли 77 сосудов с золотой монетой; сосуды эти были настолько тяжелы, что каждый из них несли 4 человека. Вслед за этими сосудами несколько человек несли священную золотую чашу, стоившую 10 талантов (12 000—15 000 рублей на наши деньги); Павел Эмилий посвятил ее богам и приказал украсить драгоценными камнями. За чашей несли бокалы, принадлежавшие некогда Антигону и Селевку (преемникам Александра Великого), а также столовый сервиз Персея.

Но вот показалась та часть процессии, которой с особым нетерпением ждали зрители: это была колесница царя Персея с его оружием и лежавшей на нем царской диадемой. Публика с любопытством разглядывала все мельчайшие подробности этих предметов, принадлежавших недавнему врагу Рима, но скоро внимание ее было отвлечено какими-то неопределенными возгласами людей, шедших на некотором расстоянии от колесницы: оказалось, что это дети царя Персея – 2 мальчика и 1 девочка, шедшие в сопровождении целой толпы воспитателей, учителей и дядек, которые в слезах протягивали руки к зрителям и учили детей просить и молить римлян о пощаде. Дети были еще совсем маленькие и, видимо, не понимали всей тяжести постигшего их несчастия; они с любопытством рассматривали толпу, стоявшую вдоль пути, и мало смущались устремленными на них взглядами тысяч людей. Это еще более возбуждало сострадание к ним, так что публика почти не обратила внимания на Персея, шедшего следом за детьми. Многие, глядя на них, плакали, и у всех к чувству торжества над врагом примешивалось чувство жалости.

Римские военные знаки и венки

Царь Персей шел в черной одежде и македонской обуви. Страшное горе, обрушившееся на него, сделало его похожим на помешанного. Его окружала толпа друзей и приближенных, с опущенными от горя головами, с глазами, полными слез; они взглядывали иногда на Персея, как бы давая понять публике, что скорбели лишь об его участи, всего менее заботясь о своей собственной. В публике говорили, что Персей просил Эмилия не вести его в процессии и избавить от этого позора. Эмилий, как бы смеясь над его малодушием и привязанностью к жизни, ответил на просьбу так: «Это и прежде зависело от самого Персея; но и теперь никто не мешает ему сделать это, если он захочет…» Эмилий намекал на то, что царь может покончить с собой, предпочтя смерть позору, и этим избавить себя от унижения. Шедшую за Персеем толпу пленников толпа встретила враждебными криками: «Горе побежденным!»

Но вот и самая главная часть всего шествия – сам триумфатор. Перед ним несли 400 золотых венков, присланных ему депутатами различных городов в награду за его победу, а затем шли в пурпуровых туниках и плащах ликторы с перевитыми лаврами пучками прутьев в руках; около вертелись скоморохи, увеселявшие толпу. А вот, наконец, и он – предмет всеобщих шумных восторгов и приветственных кликов. Как величественно, с каким достоинством стоял Павел Эмилий на своей великолепно украшенной колеснице! Его бритое, мужественное и гордое лицо показывало, что это человек большой энергии и суровости. На нем была вышитая пальмовыми ветвями туника, и поверх нее – украшенная золотыми звездами пурпуровая тога; на ногах его была золоченая обувь; в одной руке он держал лавровую ветвь, в другой – богато украшенный скипетр из слоновой кости с изображением орла наверху; на голове его был лавровый венок. За ним стоял государственный раб, державший над ним золотой венок и твердивший ему: «Обернись назад!» – т. е. не возгордись, помни, каким ты был раньше.

Павел Эмилий ехал, стоя на круглой позолоченной колеснице, запряженной четырьмя белыми конями; теперь белые кони не только не вызывали ропота народа, как это случилось во время триумфа Камилла (в начале IV века до P.X.), который первый запряг в триумфальную колесницу белых лошадей (в этом увидели большое высокомерие), но даже казались особенно подходящими для торжественного шествия. Громкие крики толпы, приветствовавшей Павла Эмилия, заглушались игрой музыкантов, бывших в старинных костюмах этрусского покроя, и пением солдат, шедших сзади колесницы с лавровыми ветвями в руках; старинные шутливые песни, в которых осмеивались недостатки триумфатора, сменялись победными гимнами в честь подвигов доблестного Эмилия.

По священной дороге через форум триумфальное шествие поднялось на Капитолий. Здесь Павел Эмилий, войдя в храм, сложил свой венок перед статуей Юпитера, посвятил ему лавры, которыми были обвиты фасцы (пучки прутьев) его ликторов, и принес пышную жертву в благодарность за дарованную победу. После этого на площади Капитолия было устроено большое пиршество, в котором участвовали не только все чиновники и жрецы, но и весь народ; не было только здесь консулов, так как, по понятиям римлян, они не могли никому уступать первого места на пиршестве, а триумфатор в этот день был выше них. Так как народу набралось очень много, то пришлось накрыть столы и в других местах; везде однако