Лоренс Гарднер - Чаша Грааля и потомки Иисуса Христа Страница 56

На протяжении многих столетий неоднократно предпринимались попытки лишить кельтскую церковь ее священнического и патриархального наследия. А оно было в достаточной степени авторитетным, чтобы возбудить нездоровый интерес Ватикана. Католическое таинство священства, как было принято считать, зиждилось на передаче апостольской благодати. Однако возможно ли было подтвердить законность такой передачи, если сам апостол Петр — с которого якобы все и началось — на самом деле никогда не был епископом. Первым официально возведенным в достоинство епископа римского был британский принц Линий — сын пендрагона Карактака. Как записано в «Апостольских постановлениях», истинную передачу благодати начал именно он, после того как в 58 году от Р.Х., Павел, еще при жизни св. Петра, поставил его на епископство. Позднее, в 180 году от Р.Х. епископ Ириней Леонский писал, что «апостолы, заложив и возведя храм в Риме, передали право пастырского служения в нем Линию». Для того, чтобы скрыть истинно королевское происхождение Линия, его зачастую умышленно изображали низкородным рабом. Но, несмотря на все ухищрения, он так и остался бельмом на глазу католической церкви, вынужденной вследствие этого считать папский догмат «непогрешимым». В противной случае рушилась стройная концепция передачи всему сонму первосвященников апостольской благодати от Петра, который никогда не был епископом ни в Риме, ни в любом другом месте.

В 820 году епископ Феодосий попытался восстановить связующее апостольское звено, заявив об обнаружении в испанском городке Компостела останков св. Иакова Воанергес (Иакова Большего). В 899 году на месте поклонения был выстроен храм, разрушенный в 997 году маврами и вновь восстановленный в 1073 году. Однако всем, когда-либо читавшим Новый завет, было хорошо известно, что Иакова Воанергес в 44 году от Р.Х. казнил в Иерусалиме царь Ирод-Агриппа I (Деяния 12:2). Поэтому найденные кости, если действительно вообще принадлежали человеку по имени Иаков, то скорее им был Иаков Алфеев, отправившийся вместе с супругой и Марией Магдалиной в путешествие на Запад. Но даже если в этом и есть какая-то доля вероятности, то отнюдь не без основания можно было бы предположить, что владельцем этих останков являлся Присциллиан из Авилы.

Окончательный разрыв между Римом и восточной православной церковью произошел в 867 году после того, как последняя заявила, что только ей принадлежит истинная апостольская преемственность. Поместный собор в Риме выразил с этим свое несогласие, после чего папа Николай I и константинопольский патриарх Фотий взаимно отлучили друг друга от церкви.

Это привело к новому витку жаркой полемики, развернувшейся вокруг вероисповедальной сущности Святой Троицы. Западная церковь решила ратифицировать принятый в 598 году на поместном соборе в Толедо так называемый «догмат филокве» — дополнение к Апостольскому символу веры. В нем говорилось о том, что Дух Святой исходит «от Бога-Отца и от Бога-Сына» (по латыни «филокве» — «и от сына»). Восточная церковь с этим категорически не согласилась, заявив, что Дух Святой исходит «от Отца через Сына». Предмет богословского спора был довольно необычен и представлял собой нечто в известной степени непостижимое, но этого было вполне достаточно, чтобы расколоть существовавшую церковь снизу доверху. На самом деле, разумеется, он являлся лишь тривиальным поводом для продолжения спора по поводу того, кто должен править вселенской церковью: Рим или Константинополь.

Конечным результатом теологических дебатов, закончившихся в 1054 году взаимным положением анафематствований, стало образование из одной и той же первоосновы двух совершенно различных церквей [78].

С течением времени православная церковь претерпела сравнительно незначительные изменения. Ориентируясь на свою метрополию в Константинополе, она строго придерживалась евангельских заветов, уделяя особое внимание в своей обрядности таинству евхаристии — причащению хлебом и вином.

Католицизм, напротив, подвергся многочисленным изменениям, к которым следует отнести появление новых догматов, а также корректировку и доведение до логического завершения старых концепций. Например, было введено понятие о чистилище — месте, где содержатся души умерших людей перед тем, как очищенными от грехов предстать перед Богом. Продолжительность пребывания в чистилище находится в прямой зависимости от степени соблюдения верующими церковных предписаний в земной жизни. Те, кто не выказывали должного смирения и покорности, неизбежно обрекались на вечные адские муки! Начиная с XII столетия, принято было считать, что святые таинства, — хотя и не все они являлись обязательным условием спасения, — представляют собой передачу живущим в этом мире Божией благодати. Всего их насчитывалось семь: крещение, миропомазание (конфирмация), евхаристия (причащение), покаяние (исповедь), брак, священство (рукоположение) и елеосвящение (соборование) больных и умирающих. В дальнейшем было декретировано, что освященные хлеб и вино причастия превращаются в тело и кровь Христовы (догмат о пресуществлении).

Ввиду того, что еще во времена Константина римская церковь явила себя миру как некий религиозный конгломерат, то и внутренняя структура ее продолжала оставаться громоздкой и сложной. Для осуществления централизованного контроля над верующими непрерывно разраставшегося католического общества разрабатывались новое мировоззрение и теории. Таким образом, развитие католицизма происходило на основе строгого регулирования, и поэтому некоторые его догматы, кажущиеся сегодня овеянными многовековыми традициями, на самом деле были установлены совсем недавно. И только в викторианскую эпоху некоторые аспекты католического кредо, до той поры лишь подразумеваемые, были ясно сформулированы как неотъемлемые символы веры. Например, догмат о непорочном зачатии был официально утвержден только в 1854 году, после того, как папа Пий IX издал постановление, согласно которому сама Дева Мария, мать Иисуса, была зачата «вне первородного греха». «Вознесение» Марии на небеса было декретировано лишь в 1950 году папой Пием XII, и только в 1964 году папа Павел VI провозгласил ее «матерью церкви».

Сами по себе такие декреталии стали возможны лишь благодаря безоговорочному признанию высшего авторитета — то есть «папской непогрешимости». С этой целью в 1870 году на Первом Ватиканском соборе был принят специальный догмат. В этом документе категорично было заявлено, что «папа не может ошибаться, когда высказывает свое суждение по вопросам веры и морали с высоты апостольского престола»!

Римская католическая церковь была заинтересована в сохранении контроля не только над историческими документами и романтической литературой. В действительности епископы относились с нескрываемой враждебностью ко всему тому, что на первый взгляд противоречило их догматическим понятиям. Поэтому для придания искусству истинно христианской благопристойности творческая деятельность во всех его сферах регулировалась строгими предписаниями. О том, что Богоматерь должна изображаться в бело-голубых тонах, уже упоминалось ранее; однако существовали и другие законы, которыми вообще должно было руководствоваться священное искусство. Некоторые художники, такие как Боттичелли и Пуссен, успешно использовали в своих работах символические элементы, которые были недоступны пониманию непосвященных. Тем не менее, в целом европейское искусство строго регламентировалось Ватиканом.

С самого первого дня существования Римской церкви определенные неудобства доставляли ей родственники Иисуса мужского пола. С проблемой удалось успешно справиться, переместив их на задний план церковных традиций и выдвинув вперед Богородицу. Невезучие Иаков и Иосиф, отец Иисуса, — в действительности связующие звенья царственного рода, — были намеренно отодвинуты в тень, тогда как культ Девы Марии приобрел небывалое значение. Вот так, прибегнув к продуманной стратегии, удалось без лишних хлопот утаить от общества информацию о продолжении колена Иудина.

Церковь сама определила правила в отношении того, кто и в каком виде мог изображаться на полотнах. Анна, мать Марии, редко появлялась на картинах в обществе своей дочери, так как ее присутствие отвлекало бы внимание зрителей от божественного образа будущей Богородицы. Если все же видимое присутствие Анны было необходимо, то в композиционном плане ее образ должен был занимать подчиненное положение. Хорошим примером такого композиционного построения является картина Франческо Сангалло «Святая Анна и Богородица», где мать изображена стоящей позади дочери. На полотне Чези «Видение святой Анны» мать стоит на коленях перед воздушным видением Марии. Леонардо да Винчи в картине «Богородица с младенцем и святая Анна» сумел искусно поместить взрослую Марию на колени своей матери, выдвинув, таким образом, ее на первый план. На полотне Пьетро Перуджино «Семейство Богородицы» Анна, как и подобает, стоит позади своей дочери.