Д. Чугаева и Л. Петерсон. - С.М. КИРOB Избранные статьи и речи 1916 - 1934 Страница 56

Сидел там какой-то заведующий торговой частью, наверное, к стыду нашему, член нашей коммунистической партии, как это чаще всего в таких случаях бывает. И вот на-днях он сделал заказ в типографии Штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии на 100 тысяч этикеток для наклейки на мануфактурные кипы. Заказ был выполнен в 20 тысячах экземпляров и принят. На этикетках была изображена крестьянка. Приняли заказ, он понравился, заказали еще 600 тысяч этикеток. Когда весь заказ был выполнен и его преподнесли этому самому «заву» торговой части, он посмотрел, и что с ним случилось — трудно сказать, но почему-то ему крестьянка на этикетках не приглянулась, и этикетки были забракованы. Дело было брошено, но на нем потеряли несколько тысяч целковых, а в результате эти этикетки пришлось продать частному человеку за 27 целковых.

Вот, товарищи, как будто мелочь, пустой эпизод, но разве можно равнодушно об этих эпизодах говорить в тот момент, когда каждая советская копейка должна взвешиваться на вес золота, когда мы сейчас сплошь и рядом буквально задыхаемся от недостатка самых пустых вещей, когда зачастую почти на полном ходу останавливаются целые цеха на фабриках и заводах только потому, что мы не можем найти 50—100 тысяч целковых, чтобы получить из-за границы небольшие приспособления, делать которые сами, к сожалению, мы пока что еще не в состоянии.

В тот момент, когда мы просматриваем свой государственный рабоче-крестьянский бюджет и с факелами днем и ночью ищем каждую копейку, положенную не на место, внимательным образом взвешиваем каждый расход и стараемся сделать все, чтобы ни одной копейки не израсходовать бесполезно, а тем более вредно для государства, — в этот самый момент мы в нашей советской, коммунистической печати читаем те анекдоты, о которых я вам только что рассказал.

И когда мы посмотрели, что за человек этот почтенный «зав», которому не понравилась крестьянка на этикетках, то оказалось, что это действительно субъект во всех отношениях любопытный.

Он работает в качестве «зава» не больше не меньше как 17 месяцев, из этих 17 месяцев он 11 месяцев сплошь находился в разъездах. Вы видите, вместо того чтобы действительно заниматься непосредственно тем делом, к которому он приставлен, этот человек гарцует из города в город, из села в село, собирает командировочные и все, что вообще сопряжено с такими поездками, а в результате перед вами получаются подобные образцы работы такого солидного учреждения, как московское отделение Иваново-вознесенского треста.

Это, товарищи, взятые на выдержку примеры тех зияющих ран, которые у нас имеются и которые вытравить нам во что бы то ни стало необходимо. Если мы к этой работе подойдем вплотную, мы это сумеем сделать несомненно. Я не говорю, что можно убить сразу нескольких зайцев одним выстрелом, но, для того чтобы это дело провести действительным образом, нам необходимо вокруг лозунга экономии сейчас мобилизовать все внимание не только нашей партии, но всего рабочего класса, и, конечно, профсоюзов в первую очередь. Нам надо каждому зарубить себе на носу необходимость этой борьбы. Надо обдумать всяческие способы и методы, чтобы как можно плотнее и надежнее охватить эту самую работу, и вы, товарищи, увидите, что не пройдет много времени, как мы сумеем, во-первых, выжать эти застрявшие в разных расщелинах громадные миллионы рублей, а во-вторых, сумеем наш государственный механизм очистить от той ржавчины, которая к нему пристала на протяжении этих восьми лет. В этой борьбе за режим экономии рабочему классу надо поставить дело таким образом, чтобы поднять наше хозяйство как можно выше, потрясти его как можно покрепче, чтобы та сволочь, которая к нему присосалась, отпала раз и навсегда. (Аплодисменты.)

Тут нечего бояться того, что дело зайдет слишком далеко, что мы кое-кого больно зацепим, смущаться нам ничем не приходится, если мы только хотим этот режим экономии действительно осуществить полностью на всех фронтах. Вот, товарищи, какие основные вопросы стоят перед нами сейчас внутри нашего государства.

МЕДЛЕННО, НО ВЕРНО НАЗРЕВАЕТ РЕВОЛЮЦИЯ ЗА РУБЕЖОМ

В заключение скажу несколько слов о том, какая внешняя обстановка сейчас нас окружает. Вы все понимаете, что сейчас как будто бы мы переживаем такое время, что извне особой, непосредственной угрозы предвидеть ниоткуда нельзя, как будто бы мы обеспечили себя достаточно полно для того, чтобы продолжать начатую работу.

Конечно, никто не может быть пророком и сказать, что мы имеем полную гарантию в этом отношении. Это не так, но рост сочувствия со стороны рабочего класса к нам на Западе, громадное сочувствие к нам со стороны угнетенных народов Востока и третий фактор — наше внутреннее состояние — все эти три силы достаточно гарантируют нашу дальнейшую более или менее спокойную работу.

Однако, если мы не видим сейчас определенного стремления устроить очередной нажим по адресу рабоче-крестьянского государства, то, с другой стороны, нет и такого отношения, чтобы нам кто-нибудь где-нибудь хотел бы за хороший или, во всяком случае, приличный процент оказать какое-нибудь содействие. Очевидно, и с этой стороны мы должны будем больше надеяться на себя. С другой стороны, надо знать и то, что если перспективы западноевропейской революции, на которую мы все в свое время весьма и весьма определенно рассчитывали, как будто теперь становятся неопределенными, то все-таки в общем, если посмотреть на все окружающее нас, нельзя сказать, чтобы там была действительно тишь, гладь да божья благодать и чтобы какому-нибудь Болдуину или еще кому-нибудь там не снились тревожные сны.

Состояние легких контузий западноевропейский капитал переживает непрерывно.

Правда, он делает все к тому, чтобы заглушить волны революции. Свидетельством этому служат китайские события, о которых вы также знаете. Китайский народ сейчас оказался в таких жестких японо-английских клещах, вырваться из которых ему будет очень нелегко.

Это верно, но так же верно и то, что прошла уже та пора, когда можно было 400-миллионный народ трепать как вздумается совершенно безнаказанно. И даже, несмотря на то, что там наблюдается отлив революционной волны и что там пущены в ход такие жесткие империалистические клещи, не надо быть пророком, чтобы сказать, что не пройдет много времени, как измученный, исстрадавшийся многомиллионный китайский народ сумеет эти империалистические клещи разжать и снова выйти на дорогу борьбы за свое элементарное человеческое освобождение. (Аплодисменты.)

Если нельзя на Западе предвидеть таких жарких вспышек в грядущие дни, то, товарищи, все-таки каждый из вас, следя за рабочей хроникой в Западной Европе, видит то здесь, то там то забастовку, то локаут, то какие-нибудь иные неприятности для господ капиталистов, что говорит об усиливающейся там жестокой классовой борьбе.

Вот, товарищи, те общие черты, которыми характеризуется сейчас внешнее положение. В общем и целом, товарищи, выходит, что как бы медленно ни развивались революционные события, какими бы осторожными шагами, на первый взгляд, история сейчас ни шагала, но все-таки, если мы взвесим все за и против, дело исторически складывается таким образом, что время как работало, так и продолжает работать на нас. Наша революционная коммунистическая мельница работает быстрее, надежнее, веселее, чем мельница капитализма.

Очевидно, тот исторический приговор, который рабочий класс России восемь лет назад произнес над капиталистическим строем, — этот приговор историей оправдывается все больше и больше.

Нам, как непосредственным деятелям революции, непосредственным строителям социализма в нашей стране, хотелось бы, конечно, видеть большее, хотелось бы, чтобы революционные волны вздымались выше и возможно скорее поглотили бы в бездну проклятый капиталистический строй.

Но что история идет в эту сторону — в этом нет ни малейшего сомнения. Все остальное, товарищи, будет зависеть от нас с вами и прежде всего, товарищи, от вас, рабочих-металлистов. Вы в великие Октябрьские дни вышли в первой шеренге к той исторической баррикаде, которая была взята здесь, в Ленинграде.

Вы заняли первые, самые ответственные позиции в этой, тогда, казалось, еще неравной борьбе. Вы, товарищи, победите, я думаю, и впредь, если вас не покинет та металлическая твердость, которая вам принадлежит по праву, и если и впредь вы сумеете сохранить ту же железную выдержку и спокойствие, если вы сумеете сохранить хладнокровие даже в самые жестокие моменты, которые все еще возможны впереди. Не подлежит никакому сомнению, что победит то великое дело, ради которого мы здесь, в городе Ленина, восемь с лишним лет назад вышли на борьбу и провозгласили величайший лозунг освобождения всех обиженных, угнетенных и порабощенных. Не подлежит никакому сомнению, что наш призыв к борьбе будет, наконец, услышан и теми, которые гнут свою спину под тяжестью империализма на Западе, и теми, которые проливают сейчас свою кровь под натиском того же империализма на Востоке. (Аплодисменты.)