Леонард Котрелл - Во времена фараонов Страница 56

Во-вторых, она отличалась жестким бюрократическим контролем. Фараон сам назначал министров, которые зачастую были членами царской семьи. Чиновники либо назначались, либо занимали свои посты по наследству. Им подчинялась целая армия более мелких чиновников, инспекторов, сборщиков налогов, писцов и т. д. Ни одно государство в мире не имело в то время такой развитой системы управления, как Древний Египет. Несмотря на то что она держала страну в бюрократических путах и сводила на нет прогресс, все же она была необходима. Причина заключалась в том, что благосостояние Египта определялось не только золотыми копями и военной добычей, но и рабочей силой и землей. Плодородие земли, в свою очередь, зависело от ежегодных разливов Нила. Чиновники должны были следить за организацией и эффективным использованием рабочей силы, за разливами реки и системой ирригационных сооружений, а также за тем, чтобы богатства, поступающие в результате взимания налогов, стекались к верховному правителю.

Мемфис, один из городов, который Рехмира посетил по пути на юг, был в древние времена столицей. Однако сейчас он был главным городом провинции, или Мемфисского нома. В эпоху Нового царства насчитывалось шестьдесят семь номов — сорок два в Верхнем (т. е. Южном) Египте и двадцать пять в Нижнем. На ночь везир останавливается у правителя, а на следующий день совещается с ним, дает указания. Они сидят со своими приближенными в зале с колоннами, стены которого украшены фресками, а одна сторона открыта в сад, где неяшо журчат фонтаны и порхают птицы. Входят местные чиповники и падают перед ними ниц. Писцы сидят скрестив ноги на полу и записывают решения везира в свои свитки. Сначала идет горячий спор о границах нома с привлечением в качестве доказательств древних записей. Затем переходят к более деликатному вопросу — к налоговым недоимкам. Правитель оправдывается, ссылаясь на то, что урожай в прошлом году был невысокий. Просит немного подождать с уплатой долгов. По везир непреклонен. Хорошо ли осведомлен номарх? Нет ли здесь злоупотреблений со стороны некоторых местных чиновников? Везир уже неоднократно сталкивался со случаями казнокрадства. Номарх обещает разобраться.

После этого обсуждается величина податей на следующий год. Вызывают специалистов, чтобы узнать их мнение о предстоящем наводнении. Будет Нил «добрым» или «злым»? От решения этих людей, занимающихся «нило-метрией», т. е. регистрирующих высоту воды в реке, зависит оценка будущего урожая и величина налога. Обсуждаются и другие вопросы: сколько требуется рабочих, чтобы привести в порядок дамбы и каналы или даже, может быть, построить новые. На консультацию приглашают чиновников, ответственных за сбор людей на принудительные работы.

Солнце поднимается все выше, приближается полдень. Везир и его свита с трудом борются с дремотой. Они удаляются на обед и послеобеденный отдых. Зал пустеет. Сонные караульные стоят, опершись на копья. Тишину нарушают только плеск фонтанов да отдаленный смех и звуки музыки, доносящиеся с женской половины. Команда лодки до прихода хозяев разбрелась по пивным и публичным домам на набережной.

Вечером снова совещание. На этот раз везир собрал свою опору, районных инспекторов, чиновников, назначенных непосредственно фараоном, а не номархом. В каждом номе их четверо. Помимо прочих обязанностей они отвечают за перепись людей и скота. Сейчас они отчитываются, а везир задает им вопросы. Уверены ли они в своих списках? Рехмира хорошо знает, что феллахи угоняют скот в отдаленные районы, дабы избежать переписи.

Отчеты царских чиновников очень ценны для Рехмира, так как он таким образом контролирует местных чиновников, назначенных номархом. Большинство местных чиновников преданы номарху, так как обязаны ему своим назначением. Сам номарх происходит из местной знати. Он назначает градоначальников, писцов, которые составляют документы и списки земель, главных судей, начальников полиции и т. д. Управляющие сельских районов также не зависят от центральной власти, Они разбирают судебные дела, связанные с договорами, завещаниями, куплей и продажей, организуют сбор людей на принудительные работы и собирают налоги. Районные инспекторы не подчиняются местной власти и представляют отчеты непосредственно везиру. Таким образом, существуют две системы: совет землевладельцев и номархов, везир и районные инспекторы, наблюдающие за делами. Рехмира и его царствующий повелитель неусыпно следят за тем, чтобы местные князьки не слишком усиливались и не стали бы слишком независимыми.

Но всех этих людей объединяет нечто общее: все они принадлежат к господствующему, правящему классу. Везир и его свита, направляясь к набережной, чтобы возобновить свое путешествие, не обращают никакого внимания на темнокожих рабочих, которые трудятся под горячими лучами солнца, управляют упряжками волов, гпут спины на поле, расширяют ирригационные каналы, а рядом с ними стоят надсмотрщики с бичами в руках. Для них, на чьих спинах держится весь Египет, жизнь — нескончаемый труд, заканчивающийся в безымянных могилах на краю пустыни. Они даже не подняли головы, когда мимо них прошли чиновники в белых одеяниях, лишь мельком взглянули на флотилию лодок, двинувшуюся вверх по течению. Номарх вернулся домой с мыслью: «Все кончилось» — по крайней мере до следующего приезда Рехмира.

Одна за другой проплывают пирамиды на западном берегу: Дашур, где монументы Снофру четко вырисовываются на фоне чистого неба; Медум, огромная и одинокая. Все они покинуты и ограблены более чем тысячу лет назад. Долина то расширяется, то сужается. Река извивается среди сдвинувшихся скал. Затем холмы спова отступают, уступив место ровным зеленым полям, среди которых то тут, то там виднеются глинобитные деревни в тени пальм. Пирамиды исчезают из виду. Осталась только пустыня. Наши гребцы поют, налегая на весла. Везир часто отрывается от работы и смотрит, как лодка скользит по воде. На ее палубе лежит громадный стофутовый обелиск. Он вырублен в гранитном карьере Асуана, в 500 милях южнее. Нагруженный корабль низко сидит в воде.[25] У берега, в зарослях папируса, взад и вперед снуют легкие лодчонки. Вельможа в белой юбке изъявил желание немного поохотиться на дикую птицу. Крики охотников разносятся над водой. Вверх взмывает стая белых гусей. Им вслед летят кривые бумеранги. Две птицы упали в воду, и к ним направляется лодка. Однажды на нашей лодке поднялся шум. Один из гребцов метнул гарпун в крокодила, но промахнулся. Под смех остальных членов команды флотилия двинулась дальше.

Мы сделали еще две остановки. В Абидосе везир сошел на берег, чтобы принести жертву на могиле Осириса. Затем он посетил город, который недавно подвергся нападению кочевников Западной пустыни. Градоначальник и начальник местного гарнизона сваливали вину один на другого. Рехмира сделал выговор обоим, но про себя решил назначить другого военачальника и усилить гарнизон. Дальше было все то же: в одном месте чиновники уклонялись от уплаты подоходного налога, в другом — возник спор об уплате таможенной пошлины, в третьем — Рехмира встретился с депутацией рулевых и лоцманов, которые требовали оплаты за свой труд. Поэтому он был очень рад, когда в конце своего долгого путешествия заметил, что движение на реке стало более интенсивным, а на восточном берегу появились сады. Направо, вдалеке, зубчатые гребни Фиванских холмов говорили ему, что он приближается к столице империи, к своему дому.

Встречу везира, его свиты и членов команды с Фивами можно сравнить с тем, как после долгой отлучки лондонец видит Лондон, а парижанин — Париж. Этот город — местопребывание его правительства, средоточие его патриотических чувств, место его работы, развлечений, его дом. Примерно то же самое должен был чувствовать и древний египтянин, но его чувства были более глубокими. Здесь были похоронены его предки. Фивы играли двойную роль — дом при жизни и место отдохновения после смерти; в действительности здесь было два города, которые разделяла река. Наш корабль подходил к пристани; справа возвышались вершины бурых холмов, растрескавшиеся под лучами жаркого солнца. Они круто спускались к реке.

У их подножия выстроились великолепные каменные сооружения. Это заупокойные храмы царей, которых сейчас стали хоронить в пустынной долине за скалами. В самих скалах разместился огромный некрополь. Из-за множества гробниц знатных и богатых фиванцев, вырубленных в скалах, последние напоминали пчелиные соты.[26] Между скалами и рекой разместилась большая деревня из глинобитных домов, населенная исключительно теми, кто работал в некрополе. Здесь жили бальзамировщики, мастера, изготовлявшие саркофаги и погребальный инвентарь, каменотесы, которые вырубали гробницы в скалах, художники и скульпторы, украшавшие их стены. При храмах жили жрецы. Их обязанностью было регулярно совершать жертвоприношения душам умерших. Все они тем или другим способом служили многочисленному молчаливому населению темных камер внутри холмов.