Павел Федоров - Витим Золотой (Роман 2) Страница 57

- Ямайский ром, - прочитав этикетку, шепнул студент Шустиков Подзаходникову.

Они сидели в уголке на каких-то опасно-воздушных пуфиках. Думпе, с темной, театральной бородкой, в неизменном пестром жилете, в рубашке ослепительной белизны, взял с вазы яблоко и вонзил в него крупные, крепкие зубы. Около него сидел угрюмый, косматый, с багровым лицом Будевиц. Всего присутствовало тридцать человек. Меньшевиков во главе с Думпе было больше. Черепахин это сразу оценил и насторожился. Председателем центрального стачкома теперь был он. Баташов уехал в Бодайбо и почему-то долго не возвращался.

Открывая заседание, Тульчинский сказал:

- Господа! Я вижу, здесь собрались разумные люди, с которыми, мне кажется, можно говорить свободно и откровенно. Я призываю вас к этому, господа! Смею заверить присутствующих, что я целиком и полностью стою на стороне рабочих.

- Значит, вы поддерживаете требования рабочих? - спросил студент.

- Не прерывайте, господа! - Думпе с досадой пожал плечами.

- Нет, отчего же, вопрос в деловом отношении вполне уместный, поддержал Шустикова Черепахин. - Я думаю, господин Тульчинский сейчас же и ответит...

- Безусловно! - воскликнул Тульчинский. - Я только что вернулся из Иркутска. Даже его превосходительство губернатор Бантыш некоторые претензии рабочих считает вполне закономерными, каковые будут рассмотрены в горнозаводском присутствии. Однако нельзя не признать чрезмерных преувеличений в большинстве требований...

- Эге, опять байка про белого бычка, - воспользовавшись паузой, заметил Ипполит Попов.

На него дружно зашумели. Георгий Васильевич понял, что меньшевики, обработанные Думпе, будут сегодня выступать активно и сплоченно. Они распропагандировали часть беспартийных членов стачкома, запугали голодом. Другая, большая явно колебалась.

- Рабочие считают, что требования вполне реальны и закономерны, вставил Черепахин.

- Если уж обсуждать, так давайте будем обсуждать по пунктам, - сказал Зелионко.

- Извините, господа! - снова заговорил Тульчинский более суховатым и резким тоном. - Я лично не намерен требования обсуждать именно сейчас. Принципиально и остро стоит вопрос о возобновлении работ.

- Примите наши требования - и мы завтра же снова начнем копать землю! - крикнул студент.

- Это, господа, несерьезно! Для детальных переговоров о требованиях нужно немало времени. Продолжение стачки немыслимо. Акции Ленских приисков на бирже падают, и каждый день приносит колоссальные убытки, которые исчисляются миллионами рублей. Правление и горный департамент этого дальше не потерпят. Они вынуждены будут, разумеется, тем, кто не приступит к работе, произвести расчет и нанять новых рабочих.

- Значит, лишат хлеба и вышвырнут? - спросил Черепахин.

На секунду Тульчинский смутился, но тут же быстро взял себя в руки, проговорил отрывисто и громко:

- Нельзя допустить, чтобы администрация санкционировала принудительные меры, такие, например, как выселение и прекращение отпуска продовольствия. Заверяю вас, господа, как только возобновится на приисках работа, я добьюсь выполнения требований рабочих!

Меньшевистская группа захлопала в ладоши. Вошла миловидная горничная и принесла на подносе крепко заваренный чай. Думпе налил в чай рому, отхлебнув немного, заговорил:

- Константин Николаевич предлагает верный путь. Ему надо верить, господа! - Погладив ловко подстриженную бородку, Думпе заложил руки за борта жилета. - Как я и раньше предупреждал, стачка не дала ожидаемых результатов. Она поставила обе стороны в тяжелое положение и утратила свой правовой характер. Ее осложнили экономические требования, она переплелась с политическими моментами, как иногда стачки необоснованно переплетаются с днем всемирного праздника Первое мая, когда мы начинаем нелепо требовать надбавок на ситчик. Осложнили обычный случай из-за куска конского мяса, превратили его в стачку с принципиальными экономическими требованиями. Мы допустили непоправимую ошибку. Нужно кончать! Возобновление работ, как это предлагает господин Тульчинский, дает рабочим право перенести переговоры на единственно правильную, легальную почву...

Думпе говорил воодушевленно, горячо утверждая, что забастовка началась стихийно, совсем по мелкому поводу и не имела за собою серьезных причин. Грозя рабочим голодом и сибирской стужей, он целиком поддержал Тульчинского. Это повлияло на большинство делегатов и членов стачечного комитета. Они аплодировали Думпе и дали обещание Тульчинскому, что поведут среди рабочих агитацию за прекращение забастовки. Последним взял слово Георгий Васильевич Черепахин:

- Здесь господин Думпе говорил эффектные фразы об экономическом, правовом, политическом и прочих принципах стачки. Он сетует на то, что стачка возникла по незначительному поводу и разрослась в крупное экономическое и политическое событие. Он недоволен. Грустно видеть, как революционеры скатываются до уровня соглашателей-либералов. Однако выступление господина Думпе полезно тем, что теперь мы отчетливо знаем, что у нас есть организованный лагерь противников, я полагаю, мы будем решать этот спор в другое, более подходящее время. Как исполняющий обязанности председателя центрального стачкома заявляю, что вопрос о прекращении забастовки мы непременно обсудим на первом же заседании и не позже следующего дня вынесем его на общее собрание рабочих.

- А для чего нужно собрание? - спросил Думпе. - Мы можем это решить на заседании стачкома. Нас же выбрало общее собрание!

Тульчинский тоже стал требовать немедленного решения.

- Мы склонны поверить, господин Тульчинский, в ваши добрые намерения добиться выполнения требований рабочих. Однако окончательное решение зависит от администрации. Так же вот и вопрос о прекращении забастовки могут решить только сами рабочие, - ответил Черепахин.

На этом совещание у окружного инженера Тульчинского было закончено. Ночью же состоялось заседание центрального стачечного комитета в полном составе. Основательно подготовившись, меньшевики выступили довольно сильной группой. В своем выступлении Думпе снова угрожал локаутом, он сказал, что политические требования - это миф, а рабочий контроль над действиями администрации одна демагогия. В ходе дальнейшего обсуждения мнения членов комитета резко разошлись. Меньшевики почти всей группой поддерживали Тульчинского. Большевики настаивали на продолжении забастовки до лета, "до зеленой травки", как говорили рабочие. Именно весной начинается основная промывка золота, и администрация вынуждена будет пойти на уступки.

- Если мы прекратим забастовку, ничего не добившись, - говорил Черепахин, - подорвем веру рабочих в свои силы. Рабочие должны не бояться будущего, а верить в него. А вы во что верите? В тепленькие местечки, которые занимаете, и в угоду хозяевам жертвуете принципами классовой борьбы и даже совестью.

- Он нас оскорбляет! - раздавались голоса меньшевиков.

- Да полно! - крикнул Лебедев. - У вас теплое жилье и сытая пища, а вокруг вас голодные женщины и даже подростки работают лопатою и киркой.

Его поддержали Зелионко, Попов, Подзаходников и некоторые другие из числа беспартийных рабочих. Всего за продолжение забастовки высказались из тридцати человек присутствующих тринадцать человек. Семнадцать человек были за то, чтобы прекратить забастовку и приступить к работе. Сказалась партийная пестрота состава.

- Ну что же, господа, вам не понять, как крепильщики захлебываются грязью или гибнут под рухнувшими пластами вечной мерзлоты, когда нечаянно заденут ветхие перекрытия. Вы, как говорится, повернулись к ним спиной. Поглядим на ваши лица завтра, - сказал в заключение Черепахин.

После довольно бурного заседания стачком постановил: 25 марта провести на Феодосиевском прииске большой митинг, куда пригласить рабочих из других ближайших приисков. Думпе условился с Тульчинским, что тот придет на этот митинг и выступит с призывом выходить всем на работу.

Закрывая заседание, Черепахин попросил членов президиума стачкома остаться. Несмотря на усталость, Георгий Васильевич был настроен по-боевому и сдавать своих позиций не собирался. Случилось так, что после отъезда Баташова президиум оказался почти полностью большевистским. Пользуясь темнотой, на это заседание пришли Кондрашов и Буланов.

- Знаете, товарищи, сегодня ночью и завтра мы используем те самые "легальные" формы, на которых так горячо все время настаивает господин Думпе. Нам нужно поговорить со старостами.

- Вот именно! - крикнул Буланов.

- Наши старосты - это золотой народ!

Когда выбирали старост, большевики рекомендовали самых передовых и сознательных рабочих, на которых можно было опереться в любое время. Сейчас это время пришло. В ту же ночь на Феодосиевском прииске был собран весь старостат. Присутствовало около ста человек. Объяснив сложившуюся в стачкоме обстановку, Черепахин предоставил слово Кондрашову.