Борис Соколов - СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века Страница 57

Если верна цифра в 5,3 млн погибших, то, согласно расчетам Оверманса, получается, что в последние 10 месяцев войны погибло почти столько же германских военнослужащих, сколько за предшествовавшие четыре с половиной года, прежде всего за счет массового избиения пленных в последние месяцы войны и вскоре после капитуляции, главным образом на Восточном фронте. Всего за 1944 и 1945 годы погибли, по оценке Оверманса, 1,8 и 1,54 млн человек, включая умерших в плену [528]. При этом 135 тыс. погибших он отнес к 1946 году и позже. Только за последние три месяца войны, как полагает Оверманс, погибли, с учетом умерших в плену, около миллиона германских военнослужащих. Однако известно, что в последний год войны основные потери вермахт нес пленными, а не убитыми или ранеными, причем численность германской армии неуклонно сокращалась, так что для миллионов погибших просто не остается места. Да и количество умерших в плену, особенно на Западе, где подавляющее большинство пленных были отпущены в течение первых двух послевоенных лет, не могло быть столь велико.

Потери войск СС Оверманс определяет в 314 тыс. человек, а общую численность мобилизованных в эти войска в 900 тыс. Это дает наивысший процент погибших среди всех видов вооруженных сил — 34,9 % по сравнению с 31 % погибших из общего числа призывников для сухопутных войск [529]. Однако данная оценка кажется нам преувеличенной. Дело в том, что в начале 1945 года в войсках СС числилось 830 тыс. человек [530]. Для того чтобы общее число служивших в них не превысило 900 тыс. человек, приходится допустить, даже при отсутствии пополнения войск СС в 1945 году, что потери войск СС до 1945 года составили не более 70 тыс. убитыми и умершими, а также оставшимися в живых, но признанными негодными для дальнейшего прохождения службы, и что в 1945 году, вместе с умершими в плену, войска СС должны были потерять погибшими 244 тыс. человек, что представляется совершенно невероятным. А ведь надо еще учесть, что некоторая часть добровольцев из европейских стран, в частности, из Скандинавии, покинули войска СС еще до конца войны. В качестве примера укажем, что из 592 норвежцев эсэсовцев, насчитывавшихся в дивизии СС «Нордланд» осенью 1944 года (перед битвой за Берлин их оставалось в строю не менее 259 человек), около 500 вернулись в Норвегию из советского и американского плена (большинство уцелевших норвежских добровольцев смогли прорваться из Берлина к американским позициям на Эльбе) и лишь около 100 человек погибли в боях или в советском плену [531]. Всего из 101 норвежского пленного в СССР умерло только 18 человек [532]. Всего же из 5–6 тыс. норвежцев, служивших в войсках СС, погибшими и так и не найденными пропавшими без вести числится 934 человека [533].

Можно предположить, что Оверманс занизил число призванных в войска СС и завысил число погибших за счет иностранцев, многие из которых в действительности остались живы. Между тем известно, что значительная часть иностранцев, занесенных в безвозвратные потери, в действительности не погибла и даже не попала в лагеря военнопленных. Так, большая часть 14-й дивизии СС «Галиция» (до 10 тыс. человек), оказавшись в июле 1944 года в Бродском котле, перешла на сторону Украинской повстанческой армии (УПА). Точно так же основная часть 19-й латышской дивизии СС, оказавшейся в конце войны в Курляндии, не капитулировала, а разошлась по домам, в значительной мере составив в дальнейшем костяк «лесных братьев». Из примерно 14 000 военнослужащих капитулировали лишь 1477 [534]. Поэтому можно предположить, что значительная часть иностранцев, показанных в числе 2,2 млн человек, о которых не было достоверных данных, что они живы, в действительности не погибли в ходе войны или в послевоенном плену.

Вполне возможно, что в действительности потери среди войск СС оказываются не выше, чем в сухопутных войсках вермахта. Более интенсивное боевое применение и соответственно более высокий уровень потерь германских дивизий войск СС мог быть полностью скомпенсирован сравнительно низкой боевой активностью дивизий СС, сформированных из негерманских народов. Также играет роль то, что методика, примененная Овермансом, завышает число погибших в войсках СС за счет иностранцев. Они или их родственники вряд ли когда-либо обращались в Германскую службу розыска, и, соответственно, никто не мог отмечать в их карточках, что они остались в живых после войны.

Повышенная доля погибших и условно умерших в войсках СС может объясняться действием сразу трех факторов: более интенсивным боевым применением войск СС по сравнению с сухопутной армией, возможным занижением числа призывников и добровольцев в войска СС, которое определено очень приблизительно, и наличием в войсках СС наибольшего числа иностранцев, многие из которых в действительности остались живы, хотя и числятся в картотеке пропавшими без вести. Правда, доля «надежно мертвых» среди войск СС оказывается максимальной — 66,1 %, тогда как средний показатель для всех германских вооруженных сил — 57,7 %. Однако не исключено, что среди оставшихся «условно мертвых» в войсках СС доля оставшихся в живых была наивысшей за счет иностранцев. Следует отметить, что наименьшая доля «надежно мертвых» оказывается среди бойцов фольксштурма — 42,5 % [535]. Вполне вероятно, что большая часть фольксштурмовцев пожилого возраста, числящиеся «условно умершими», в действительности умерли своей смертью вскоре после окончания войны. Также из примерно 100 тыс. погибших полицейских и членов других организаций [536] значительную часть могут составлять гражданские лица. Бросается в глаза также, что «условно мертвые» падают главным образом на Восточный фронт (там их доля 41,4 %, тогда как на Западе — только 15,0 %), а также на сражения последних пяти месяцев войны, когда доля «условно мертвых» достигает 56,7 % [537]. Именно за счет этой категории безвозвратные потери вермахта становятся особенно велики в 1944–1945 годах, при том, что его численность резко падает, а основные потери германские войска несут пленными. С учетом того, что, по оценке Оверманса, потери на Восточном фронте составляют соответственно 2743 тыс. человек и 1230 тыс. человек без учета погибших в плену [538], число «условно погибших» среди них составляет 1136 тыс. и 697 тыс. человек. В сумме это дает 1833 тыс. человек, или 83 % от всех условно убитых за войну. Но как раз в этих двух категориях потерь, на Восточном фронте и в последние пять месяцев войны, учет оказывается наименее точен, так что оценки Оверманса отражают не столько действительные потери вермахта на Восточном фронте и в последние месяцы войны, сколько реальное состояние их учета. Не менее важно и то, что как раз на Восточном фронте среди военнослужащих была повышенная доля призывников из Восточной Германии, родные которых оказались потом среди «изгнанных» и беженцев в западные оккупационные зоны Германии и Австрии и долгое время не могли наладить связь с теми, кто оказался в плену. Также в последние 5 месяцев войны Красная Армия захватила основную массу германских пленных, о судьбе которых в Германии долгое время ничего не было известно. С учетом того, что в результате войны больше половины населения Германии сменили место жительства, у солдат, вернувшихся из плена, а также у тех, кого отпустили еще на территории Германии и Австрии, было очень мало шансов найти своих родных в первые послевоенные годы. По оценке Оверманса, всего было призвано 43 833 призывника 1928 и более поздних годов рождения, из которых погибло и пропало без вести 33,2 тыс. человек, т. е. более трех четвертей, при этом более 18 тыс. погибших приходится на фольксштурм [539]. Можно предположить, что значительная часть представителей самых юных возрастов после освобождения из плена эмигрировала или завела новую семью, так и не установив связей с родными. Некоторые же представители старших возрастов, демобилизованные еще в ходе войны, могли умереть до конца войны или в первые послевоенные годы.

Надо иметь в виду, что, несмотря на запрет, из Германии в первые послевоенные годы была нелегальная эмиграция. Так, в Канаду в 1941–1950 годах въехало 14,4 тыс. лиц «германского происхождения» [540]. Очевидно, практически все они въехали после 1945 года и значительную их часть составляли бывшие военнослужащие. Наверняка существовала иммиграция также в США и страны Латинской Америки, равно как и в Скандинавские страны и на Пиренейский полуостров. В совокупности число эмигрантов среди бывших военнослужащих могло превышать 100 тыс. человек.

Часть из 2,2 млн неразысканных военнослужащих, особенно из числа раненых и инвалидов, вполне могла умереть уже после войны от естественных причин, а другая, особенно из числа проживавших в ГДР или Австрии, могла быть не разыскана по причине смены места жительства или эмиграции в другие страны. Надо учитывать, что из советского плена в первую очередь отпускали истощенных и инвалидов, которые могли умереть в первые год-два после освобождения, так и не установив контакт с родственниками. Не случайно в действующем германском законе о воинских захоронениях говорится, что под ними понимаются «могилы тех, кто с 26.08.1939 г. по 31.03.1952 г. погиб, умер от аварии или от ран и болезней в военных и полувоенных формированиях, а также могилы тех, кто умер в плену или из-за последствий плена до 31.03.1952 г. или за год, прошедший после возвращения из плена» [541]. Вероятно, в число 2,2 млн «условно погибших» входят также умершие от последствий плена до 31 марта 1952 года или в течение года после возвращения из плена. Также в состав как надежно, так и условно погибших могут входить некоторые члены полувоенных организаций, вроде организации Тодта, не относящихся к вермахту. Кроме того, часть мнимых погибших могла возникнуть из-за неправильного написания в документах их фамилий.