В. Королюк - Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв. Страница 57

После возвращения Казимира I и подавления анти­феодального движения в Малой и Великой Польше международное положение Древнепольского государст­ва все еще оставалось крайне сложным. За пределами восстановленной монархии Пястов находились Поморье и Мазовия, где правили самостоятельные княжеские ди­настии, и большая часть Силезии, захваченной Чехией и оставшейся за ней по соглашению Бржетислава I с императором в 1041 г. Уже *в ходе борьбы в Малой и Великой Польше Казимиру I пришлось, судя по словам Галла Анонима, столкнуться с сопротивлением чешско­го князя и поморян 14.

Поэтому основной внешнеполитической задачей Древ­непольского государства в 40—50-е годы XI в. стала борьба за воссоединение Силезии, Поморья и Мазовии. Казимиру I приходилось иметь дело с могущественной чешско-поморянско-мазовецкой коалицией, опиравшей­ся на помощь пруссов и ятвягов. В борьбе с нею Древне-польское государство могло, правда, рассчитывать на по­мощь Империи. Однако поддержка Империи, боявшейся быстрого усиления Чехии и заинтересованной в установ­лении между Польшей и Чехией такого неустойчивого равновесия оил, которое позволяло бы императору пос­тоянно вмешиваться в дела обеих западнославянских стран и держать их в зависимости от себя, могла быть только временной и ограниченной. Кроме того, внимание Империи отвлекала борьба с Венгрией, которую Герман­ская империя, несмотря на существование в Венгрии не зависимой от императора королевской власти, пыталась превратить в свой лен 15.

При таких условиях для Польши особенно остро сто­ял вопрос о союзниках. Очень важно было установить союзные отношения с Русью. Только с помощью русского князя Казимир мог, кстати говоря, нанести поражение Маславу и подчинить своей власти необычайно усилив­шуюся и поддерживаемую извне Мазовию, как это и произошло на самвм деле впоследствии в результате походов Ярослава Владимировича на мазовшан.

Нужно сказать, что о походах Ярослава в Мазовию упоминают только русские источники. Галл Аноним, опи­сывая поражение Маслава и подчинение Казимиром I Мазовии, подчеркивает, правда, трудности борьбы и многочисленность мазовецких войск 16, однако ничего не говорит об участии в войне русского князя, хотя ему и было известно, что польский князь, возвратясь на роди­ну, взял себе жену на Руси 17, что означало установление русско-польских союзнических отношений. Здесь можно предполагать даже сознательное умолчание польского хрониста, только что иронизировавшего в своей хронике над Ярославом Мудрым 18. Русские летописи упомина­ют о ряде походов Ярослава на мазовшан. Только пос ледний поход завершился полным разгромом Маслава 19.

Но если цели Казимира, вступившего в союз с Русью, вполне очевидны, то мотивы, побудившие Ярослава под­держать план реставрации Древнепольского государства, с которым ему неоднократно приходилось вступать в борьбу, требуют более подробного объяснения. Русский князь был, очевидно, заинтересован в подавлении анти­феодального движения в Польше. Поэтому первым, что объединяло Русь и Польшу в описываемое время, были классовые интересы правивших в обеих странах феода­лов. Русских феодалов развитие антифеодального вос­стания в соседней стране тем более должно было бес­покоить, что первая половина XI в. являлась временем нарастания активности народных масс Киевской Руси в их борьбе с феодальным угнетением. В 1024 г. произошло крупное крестьянское восстание в Суздальской земле20. память о котором как, возможно, и о других, не отмечен­ных летописью движениях, очевидно, еще была свежа.

В литературе, кроме того, указывается, что, заклю­чая союз с Казимиром I, Ярослав Аремился полностью гарантировать себя от возобновления борьбы с Польшей за Червенские города21. Вопрос этот не мог быть, одна­ко, в тот момент решающим для Ярослава, он не мог определить курс на союз с пястовской Польшей22. Дело не только в том, что Польша была еще тогда слишком слаба, чтобы угрожать могущественному Киевскому го­сударству. В том, что в русско-польском союзе 40-х го­дов XI в. именно Русь Ярослава, которому, по данным летописи, в 1036 г. удалось объединить под своей властью все русские земли (“Мьстислав... умре... Посемь же пе-рея власть его всю Ярослав, и бысть самовластець Русь-теи земли”) 23, была сильнейшей стороной, не может быть никакого сомнения.

Но если не Червенские города были предметом пер­воочередных забот русского князя, остается предполо­жить, что его беспокоила в первую голову активность языческих прусско-литовских племен или племенных княжеств, действовавших в контакте с языческими помо­рянами и Маславом-Моиславом в Мазовии. Именно та­кой точки зрения придерживается и польский исследова­тель Г. Ловмяиьский24. Находившаяся на границах Руси сильная и вступившая в союз с ятвягами и пруссами Мазовия Маслава, очевидно, действительно представля­ла опасность для Руси в Прибалтике25. В этой связи обращает на себя внимание тот факт, чго заключению русско-польского союза предшествовал поход на ятвя-гов в 1038 г., о котором упоминают русские летописи и ко­торый окончился неудачно для Ярослава26. Вслед за тем под 1040 г. в летописи читается сообщение о походе Ярослава на Литву27. А уже под 1041 г. “Повесть вре­менных лет” и Новгородская 4 летопись рассказывают о начале борьбы Ярослава с мазовшанами28. Таким об­разом, положение, что одной из важнейших причин рус­ско-польского военного сотрудничества в 40-е годы было развитие событий в Прибалтике, представляется вполне обоснованным. Можно пойти еще далее и, опираясь на показания Галла о соотношении военных сил Казими­ра I и Маслава29, предположить, что в междоусобной борьбе в Польше Ярослав Мудрый поддерживал, может быть, даже слабейшую сторону против сильнейшей. Об этом говорит и длительность борьбы с Маславом Мазо-вецким.

Очень сложным из-за неполноты источников пред­ставляется вопрос о времени заключения русско-поль­ского союза. Исследователи до сих пор расходятся во мнениях ло поводу даты возвращения Казимира в Поль­шу. В то время, как С. Закшевский называет конец 1038 или в крайнем случае начало 1039 г.30, а С. М. Кучин-ский — конец 1038 г.31, Б. Влодарский относит появление Казимира в Польше к началу 1041 г.32 В соответствии с этим идут споры о времени брака Казимира и сестры Ярослава Марии Добронеги. О. Бальцер33, а вслед за ним С. Кентшинский34 принимают за дату брака конец 1038 или   начало   1039 г.,   С. М.   Кучинский — начало 1039 г.35, в то время как Б. Влодарокий36—1041 г., а Я. Беияк37 — даже 1042 г.

Вопрос о дате брака Казимира и Марии Добронеги представляется очень существенным потому, что брак этот оформлял собой русско-польский союз, обусловленный указанным выше изменением ситуации в Восточной Европе в конце 30-х годов. В русских источниках сообще­ние о браке Казимира и Марии Добронеги помещено под 1043 г., в “Повести временных лет” и Софийской 1 летописи38 и под 1041 г. в Новгородской 4 летописи39. 1043 г. как дату брака польского князя и дочери Влади­мира Святославича отверг уже А. А. Шахматов40. Не принимают ее, как видно из предыдущего, и поль­ские историки.

Нужно сказать, однако, что нет оснований принимать в качестве даты и 1041 г. В сущности говоря, Новго­родская 4 летопись и не называет этой даты. В ней под 1041 г. объединено несколько разновременных сообще­ний:

1) известие о походе Владимира Ярославича на Ви­зантию; поход этот состоялся в 1043 г.;

2) далее, указание о возвращении из Византии Вы-шаты “по трех же летех, миру бывшю”, т. е. в 1046 г.;

3) и, на'кояец, о состоявшихся “той же осени” бра­ках Казимира и сестры Ярослава Марии Добронеги, Изяслава Ярославича и сестры Казимира, Гертруды-Оли-Савы.

Иначе датирует брак Казимира и Марии Добронеги немецкий летописец, связывающий, подобно Галлу Ано­ниму41, возвращение Казимира в Польшу и его брак с русской княжной. Анналист Саксон помещает эти собы­тия под 1039 г.42

Поскольку неопределенные заявления русских лето­писей: “той же осени”43 или “в си же времена”44 отнюдь не противоречат показанию немецкого источника, дума­ется, что нет никаких оснований отвергать его данные.

Но если брак Казимира и Марии Добронеги дейст­вительно состоялся в 1039 г., то вполне вероятными сле­дует признать предположения тех польских исследова­телей, которые полагают, что переговоры о династическом союзе между Казимиром и Ярославом начались еще ра­нее, по-видимому, в 1038 г., во время пребывания Казимира I в Германии 45. Вполне (вероятной окажется в таком случае и гипотеза автора настоящего исследова­ния, предположившего в своих опубликованных ранее работах, что первое выступление Ярослава против Ма-слава следует тоже датировать 1039 г., когда Казимир I, только что вернувшийся в Польшу, был в наиболее слож­ном положении, теснимый Бржетиславом I, Маславом Мазоъецким и поморянами. Нужно учитывать к тому же, что одновременно он занят был подавлением антифео­дального движения в стране46.