Джон Кейжу - Открытия, которые изменили мир Страница 57

Сегодня, несмотря на многочисленные достижения нейробиологии, мы пока не полностью понимаем суть депрессии и антидепрессантов. Мы все еще до конца не знаем, как именно они работают или почему они неэффективны для 25 % пациентов. Более того, исследования показали, что для некоторых пациентов психотерапия может быть так же эффективна, как и лекарства. Соответственно, границы между психологией и биологией не очень четко выражены. Большинство врачей считают, что лучший подход к лечению депрессии — сочетание лекарств и психотерапии.

Помимо влияния на пациентов и психиатрию, открытие антидепрессантов в 1950-е оказало огромный эффект на общество. Тот факт, что эти лекарства способны существенно смягчать симптомы депрессии — и при этом практически не влияют на людей в нормальном состоянии, — помог обществу осознать, что клиническая депрессия является болезнью, а не проявлением моральной неустойчивости или слабости пациента. Это помогло снять с депрессии позорное клеймо, поместив ее в один ряд с другими «медицинскими» заболеваниями — и отдельно от «грусти», которую все мы время от времени испытываем.

Веха № 5

Больше чем «мамин помощник»: более безопасный и эффективный способ лечения тревожности

Тревожность, безусловно, наименее серьезное из четырех рассматриваемых нами психических расстройств. Она проходит, когда завершается «критическая» ситуация, ее симптомы просты в сравнении с биполярным аффективным расстройством или шизофренией, и для нее всегда было множество лекарств, от барбитуратов до нестареющих домашних средств вроде алкоголя. Одним словом, тревожные расстройства на самом деле не так серьезны, как другие основные формы психических заболеваний, так ведь?

Нет, не так. Они серьезны. Во-первых, тревожные расстройства уже стали самыми распространенными психическими заболеваниями: им подвержены почти 20 % взрослых американцев (по сравнению с 2,5 % больных биполярными аффективными расстройствами, 1 % больных шизофренией и 7 % — депрессией). Во-вторых, они точно так же могут ограничивать способности человека, как и любое психическое расстройство. Отмечаются как умственные (иррациональный парализующий страх), так и поведенческие (избегание и, напротив, необъяснимое влечение) и физические симптомы (сильное сердцебиение, дрожь, сухость во рту, тошнота и головокружение). В-третьих, тревожные расстройства так же загадочны, как и любые другие психические заболевания: от постоянства и резистентности к лечению до того факта, что они могут возникнуть при почти любом другом психическом расстройстве, включая — как ни парадоксально — депрессию. И, наконец, вплоть до 1950-х практически все лекарства от тревожности могли вызывать три серьезных побочных эффекта: зависимость, привыкание и/или смерть.

Процесс открытия лекарств от тревожности начался в конце 1940-х, когда микробиолог Фрэнк Бергер искал способ хранения пенициллина. Ученый в тот период работал в Англии, и его впечатлила очистка пенициллина, незадолго до этого проведенная Флори и Чейном (см. главу 7). Однако когда он начал изучать потенциальный консервант под названием мефенезин, произошло нечто любопытное. Проводя тесты на лабораторных животных, он обнаружил, что препарат производит успокаивающий эффект. Бергер был заинтригован, но эффект лекарства пропадал слишком быстро. Так что после переезда в США он и его сотрудники приступили к манипуляциям с препаратом, надеясь этот эффект продлить. В 1950 г., синтезировав сотни компонентов, они создали новое лекарство, которое не только дольше сохраняло эффект, но было по своему воздействию сильнее в 8 раз. Назвали они его мепробамат, и Бергер был весьма оптимистично настроен по поводу его терапевтического потенциала. Оно не только излечивало тревожность, но и расслабляло мышцы, вызывало мягкую эйфорию и обеспечивало «душевное спокойствие».

К сожалению, руководителей Бергера в лабораториях Уолласа открытие не столь впечатлило. В этот период для лекарств от тревожности не было сформировавшегося рынка, и в результате опроса врачей выяснилось, что они не заинтересованы в назначении таких препаратов. Однако вскоре ситуация изменилась — после того, как Бергер взял на себя роль маркетолога и подготовил простой фильм. Там были показаны макаки резус в трех состояниях: 1) в своем естественном враждебном состоянии; 2) в подавленном состоянии после приема барбитуратов; 3) спокойные и бодрые на фоне мепробамата. Идея была ясна, и Бергер вскоре получил необходимую поддержку. В 1954 г. мепробамат был выпущен на рынок под названием «Милтаун» (от имени маленькой деревушки в Нью-Джерси, где находилось производство), и, как только информация о его эффекте распространилась, он быстро изменил мир.

И мир был более чем готов. Барбитураты широко использовались в начале 1950-х, но всем было хорошо известно о связанном с ними риске зависимости и смертельного исхода при передозировке. А социальные изменения тех лет подготовили общество к принятию идеи лекарства от тревожности: от растущего доверия к фарминдустрии, благодаря недавнему открытию пенициллина и хлорпромазина, до распространенного страха ядерной войны и рабочего стресса, обусловленного экономической экспансией после Второй мировой войны. И хотя многие утверждали, что мепробамат продвигался на рынок с целью способствовать эффективной эксплуатации уставших домохозяек — в связи с чем возникло циничное прозвище «мамин маленький помощник», — он широко использовался разными людьми по всему миру, включая бизнесменов, врачей и знаменитостей. К 1957 г. в США по рецептам было реализовано более 35 млн единиц препарата, и он вошел в десятку самых продаваемых лекарств года.

Врачи изначально настаивали на полной безопасности мепробамата, но вскоре начали появляться отчеты о том, что он может вызывать привыкание и — хотя он и был не так опасен, как барбитураты, — способен привести к смерти в случае передозировки. Вскоре фармацевтические компании занялись поиском более безопасных лекарств, и это заняло немного времени. В 1957 г. химик фармкомпании Roche Лео Стернбах прибирался в своей лаборатории, когда его ассистент наткнулся на старый препарат, который так и не был толком протестирован. Стернбах решил, что, возможно, стоит взглянуть на него еще раз. И снова счастливая случайность: лекарство не только имело гораздо меньше побочных эффектов, чем мепробамат, но было сильнее по лечебному воздействию. Назвали препарат хлордиазепоксидом, и он стал первым в новом классе лекарств от тревожности, известных как бензодиазепины. Вскоре он был выпущен на рынок под названием «Либриум», а в 1963 г. вслед за ним появился диазепам («Валиум») и многие другие. К 1970-м бензодиазепины практически заменили мепробамат и начали играть все более важную роль в лечении тревожных расстройств.

Сегодня, кроме бензодиазепинов, есть много других лекарств, способных лечить тревожные расстройства, включая антидепрессанты (ИМАО, ТЦА и СИОЗС). И хотя у современных бензодиазепинов есть ограничения — включая риск возникновения зависимости при длительном применении, — они считаются намного более безопасными, чем лекарства, которые использовались до 1950 г., до того, как Фрэнк Бергер занялся поисками способа хранения пенициллина.

Многие критиковали широкое распространение лекарств от тревожности. Но глупо отказываться от преимуществ, которые благодаря этим препаратам получили миллионы людей, чья жизнь без них была бы парализована серьезными тревожными расстройствами. Более того, как и в случае с лекарствами от психических заболеваний, появление этих препаратов дало новые возможности для исследования нормального функционирования мозга и клеточных и молекулярных изменений, которые скрываются за различными тревожными состояниями. Это, в свою очередь, помогло нам лучше понять биологические основы сознания и снять печать позора с психических заболеваний.

Как четыре новых лекарства способствовали одному мощному прорыву

Переломное открытие лекарств от безумия, грусти и страха в 1950-е стало одновременно золотым веком психофармакологии и пробуждением человечества. Прежде всего новые препараты спасли множество пациентов от невообразимых страданий и утрат. Ко всеобщему удивлению, они помогли пациентам восстановить способность думать и действовать рационально, смеяться и разговаривать, освободиться от иррациональных парализующих страхов. Больные возобновляли взаимоотношения и могли вести продуктивный образ жизни, а иногда — отказывались от самоубийства. Сегодня, по оценкам Национального союза по вопросам психических заболеваний, сочетание лекарств и психосоциальной терапии может значительно улучшить качество жизни и смягчить симптомы у 70–90 % пациентов с серьезными психическими заболеваниями. Учитывая, что лекарства от таких болезней спасли миллионы жизней, неудивительно, что многие историки ставят их открытие в один ряд с антибиотиками, вакцинами и другими входящими в «золотую десятку» прорывами в медицине.