Игорь Сдвижков - Тайна гибели генерала Лизюкова Страница 58

Вероятность принадлежности найденного черепа генералу Лизюкову эксперт поначалу оценил в 80–85 %. Но характерно, что чем ближе подходило дело к решению о перезахоронении и чем больше нужно было «находчикам» как-то обосновывать свои выдумки после провала их липовых «доказательств», тем выше становилась вероятность в оценках эксперта. В конце концов, СМИ поведали нам уже о его 100 % уверенности![293]

Возможно ли говорить в таких условиях о непредвзятости проведённой экспертизы и отсутствии какой-либо заинтересованности в натягивании выводов на нужный результат? На мой взгляд, прошедшая экспертиза, а особенно освещение её в средствах массовой информации, дают определённые поводы усомниться в этом. Нелишне заметить, что в подобных спорных случаях вообще-то проводится повторная экспертиза в другой лаборатории с привлечением других независимых экспертов. Хотя бы для того, чтобы устранить всякие подозрения в необъективности!

Но в нашем случае об этом даже не было и речи! Экспертизу проводил эксперт, состоявший в структуре МВД того самого города, власти которого, очевидно, были заинтересованы, чтобы звание города воинской славы было подкреплено конкретными и громкими делами! Долгожданное обнаружение и официальное перезахоронение «легендарного командарма» с привлечением телевидения и других средств массовой информации было здесь как нельзя кстати! Политическую рекламу на исторической памяти не упустила сделать и партия власти, «скромно» разместившая свою эмблему на памятнике погибшему почти 70 лет назад генералу! (Даже КПСС в своё время и та была скромнее!)

Совершенно очевидно, что в «положительной» идентификации найденных останков и публичном заявлении, что «это — Лизюков!», были заинтересованы очень многие!

Здесь сошлись интересы власти, руководства поисковиков, многочисленных средств массовой информации, родственников генерала и целого ряда местных любителей истории.

Только интересы истины были здесь напрочь забыты или вообще принесены в жертву соображениям момента!

В подтверждение этому можно привести высказывания самих воронежцев, из которых далеко не все поверили в усиленно пропагандируемую в средствах массовой информации официальную версию[294].

Завершая разговор про экспертизу, нелишне заметить и следующее. Будучи пойманными на выдумках с «письмом личного водителя», наши оппоненты (через своего представителя «Севера» на форуме «Воронеж. Страницы истории») теперь снисходительно пишут, что, мол, «ошибки свойственны всем»! Надо думать, они тоже относят уважаемого эксперта к этой всеохватной категории «всех» и, таким образом, сами признают, что он вполне может ошибаться, как и все они!

И, наконец, главное. В своих отчаянных попытках остаться на плаву и спасти свою подмоченную репутацию наши оппоненты хватаются за оценку эксперта, как за последнюю соломинку. Ведь все их исторические «доказательства» показали свою полную несостоятельность!

Сейчас, когда мой «северный» оппонент (он явно представляет интересы «находчиков») попался на «незнайстве», его советчики-кураторы пытаются оправдать свои вздорные выдумки примерно так: «Ну, мы не знаем, что там на самом деле было, как погибший Лизюков и весь его экипаж перенеслись за много километров от места гибели и оказались в Хрущёво, но мы всего знать не можем, а они вот как-то перенеслись! Да это теперь и не важно, потому что эксперт нашёл большое сходство черепа из захоронения с прижизненным фото Лизюкова!»

Но у попыток доказать принадлежность обнаруженных останков именно «Лизюкову» на основании заявлений эксперта (со всей их мудрёной и гипнотизирующей несведущего человека терминологией), за которыми «находчики» и скрывают несостоятельность своих исторических «доказательств», есть совершенно очевидный и неоспоримый изъян! Если голова Лизюкова была раздавлена, то всякие выводы эксперта о какой-либо схожести найденного в Лебяжьем целого черепа с прижизненными фотографиями генерала сразу становятся бессмысленными!

Поэтому-то наши оппоненты и пытаются во что бы то ни стало опровергнуть саму возможность того, что найденный убитый с раздавленной головой и был генералом Лизюковым. Сейчас нам заявляют: обнаружение его вещевой книжки на трупе ни о чём не говорит!

Увы, этим своим заявлением наши оппоненты в очередной раз демонстрируют, что к одному и тому же факту они подходят по принципу двойных стандартов. Когда им выгодно, они считают факт доказательством, а когда не выгодно — нет! Можно наглядно продемонстрировать это, исходя из их же собственных заявлений.

Начнём издалека. Хорошо известно, что подавляющее большинство найденных поисковиками останков остаются неизвестными. Но есть и исключения. Некоторых из захороненных опознают по очень редким медальонам или предметам быта (ложкам, кружкам, котелкам и т. д.) с выцарапанными надписями. При этом общепринятой практикой является то, что эти предметы становятся достаточным основанием для заявлений об обнаружении того или иного военнослужащего, поисков и оповещения его родственников.

Никому не приходит в голову опровергать выводы о принадлежности найденных останков тому или иному человеку на том основании, что у него перед боем по каким-то причинам могла оказаться не своя, а чужая кружка, котелок товарища или фляжка друга! Да и про найденный в тесной, вповалку, могиле медальон тоже можно сказать, что нет никакой гарантии, что он принадлежал данному конкретному бойцу, а не оказался медальоном соседа! Ведь, несмотря на всю маловероятность таких предположений, теоретически исключать их нельзя!

Тем не менее поисковики резонно пренебрегают этой теоретической «погрешностью» и считают, что если на предмете написана фамилия и имя бойца, значит, найденные с предметом останки принадлежат именно ему. Можно вполне согласиться с таким подходом, потому что в сложившихся условиях он оправдан и не противоречит здравому смыслу.

Пожалуй, ещё большим основанием для уверенной идентификации погибшего офицера является обнаружение в захоронении фрагментов офицерского обмундирования, наград и, тем более, личных документов! В этом случае никаких сомнений у поисковиков вообще не бывает!

Вспомним заявление высокой комиссии, взявшей на себя ответственность громогласно заявить об обнаружении в Лебяжьем генерала Лизюкова. Члены комиссии открыто признают, что у них нет «прямых доказательств, что обнаруженные останки принадлежат легендарному генералу»[295]. В могиле не были обнаружены какие-либо вещи, прямо говорившие бы о принадлежности их Лизюкову (этих предметов там и быть не могло!), тем не менее, на основании одних только косвенных признаков, они решили назвать найденные останки останками Лизюкова.

Но какие же доказательства комиссия считает прямыми? Читаем в местной газете официальное сообщение о решении считать найденные останки генеральскими. Чёрным по белому там написано, что таким доказательством комиссия считает обнаружение в захоронении личных документов Лизюкова![296] Как нам хорошо известно, никаких документов в могиле найдено не было.

А теперь представим себе, что хотя бы один документ Лизюкова всё-таки был бы обнаружен в захоронении. Что тогда сказали бы «находчики»? Надо думать, что они сразу провозгласили бы это жирной и окончательной точкой во всём долгом и трудном поиске! Не приходится сомневаться, что факт обнаружения в могиле личного документа генерала (пусть даже и едва сохранившегося, всего лишь с несколькими читаемыми буквами, которые складывались бы в искомую фамилию!) был бы расценен комиссией как важнейшее и прямое доказательство обнаружения останков Лизюкова!

Уж об этом бы говорили и писали так, чтобы ни у кого не осталось ни малейших сомнений в достоверности «долгожданной находки»! И первыми кричали бы об этом именно наши сегодняшние оппоненты! Да вот только, к их досаде, никакого документа они в могиле не нашли…

Но что это? Настоящий, а не мифический документ Лизюкова был найден в действительности, и не в братской могиле, а прямо в кармане комбинезона погибшего, и не через 66 лет после смерти генерала, а в день его гибели! Этот документ был обнаружен не в неизвестном захоронении за несколько километров от места последнего боя генерала, а в 100 метрах от его подбитого танка!

Казалось бы, этот факт можно считать одним из важнейших, если и вообще не решающим, в поисках захоронения Лизюкова, но вопреки всякой логике и собственным заявлениям наши оппоненты вовсе не расценивают факт обнаружения вещевой книжки генерала как убеждающий аргумент! Почему? Ответ ясен: потому, что факт обнаружения вещевой книжки Лизюкова на месте боя 23 июля 1942 года очень невыгоден нынешним «находчикам»! Он полностью развенчивает их вздорные выдумки!