Джин Плейди - Испанская инквизиция Страница 58

Карранса привык к методам, употреблявшимся в Испании, и, как писали многие его биографы, был ответственен за Марианские преследования.

В сентябре 1555 г. Филипп, уставший от Марии и стремившийся освободиться от ее привязанности, связался со своим отцом. Каррансу он оставил в Англии, настоятельно посоветовав Марии слушать своего духовного советника. Мария, которая стремилась сохранить благосклонное расположение мужа любой ценой, согласилась на это.

Когда Мария взошла на престол, она опиралась на религию, но не могла принудить других к тому, чтобы они верили, и считала, что Бог сам войдет в их сердца и откроет им путь к добродетели, «чему помогут ученые проповедники».

На первый взгляд может показаться, что она желала быть снисходительной. На самом деле в этих словах заключалась угроза: она считала, что во всем права (как правило, это опасно), и полагала, что ученые проповедники приведут народ к этой правде.

Настоящие намерения Марии очень скоро стали очевидными. Некоторые законы, изданные в период царствования ее сводного брата, были отменены. Среди них был Акт единства, который позволял священникам вступать в брак. Те, кто проповедовали протестантскую веру, — Латимер, Гранмер, Ридли и Хупер, — были помещены в тюрьмы.

Английский двор получил послание, в котором говорилось о неправильном поведении страны, отступившей от указаний папы, и 30 ноября 1554 г. Мария и Филипп предстали на церемонии, которую можно охарактеризовать как унизительную для английской монархии, и страна была возвращена в лоно апостольской церкви.

В январе следующего, 1555 г., по улицам Лондона прошла торжественная процессия, славившая возвращение Англии в католичество и принятие папской власти. Впереди шествовали дети из Грей-Фрайерс (христианской больницы) и школы Св. Павла. За ними шли сто шестьдесят священников, несших девяносто крестов и воспевавших Римскую церковь. На параде было восемь епископов, с ними был сам Боннер, вернувшийся к активной деятельности. Этой ночью на улицах горели костры, и прошло не так много времени, когда население Лондона увидело костры другого рода.

Первый суд над еретиками состоялся в церкви Св. Марии Оверской, и его возглавляли Гардинер, Боннер, Тонстал и другие священники.

Хупер был подвергнут суду и вытерпел восемнадцать месяцев заключения в грязной Флитской тюрьме. Другой жертвой был Джон Роджерс, который был каноником собора Св. Павла. Он предстал перед судом до Хупера. Роджерс проделал большую работу, переведя Библию на английский язык, но с точки зрения таких людей, как Боннер и Гардинер, он поступил как еретик. Он был очень храбрым человеком и, будучи приговоренным к казни за отказ отречься от своей веры, попросил дать ему попрощаться с женой и детьми. Гардинер ответил, что с тех пор, как Роджерс стал священником, у него не стало жены, и, уверенный в своей правоте, велел уйти его жене и детям.

В течение шести дней Роджерс и Хупер находились в Ньюгейте, и после этого Роджерс был переведен в Смитфайльд. В толпе он увидел свою жену и детей (их было одиннадцать, один из них был на руках) и бросил на них последний взгляд. Он не стал колебаться, когда ему предложили прощение за то, что он примет католическую веру, он ответил, что омыл свою веру кровью. «Так ты — еретик», — сказал ему шериф, на что Роджерс ответил: «Это будет известно, когда настанет последний день». — «Я никогда не буду за тебя просить», — произнес шериф.

«Зато я буду просить за тебя», — ответил Роджерс.

И когда был разожжен огонь, он взошел на костер с вдохновенным видом.

Хупер был помещен в Глочестер и был сожжен неподалеку от собора. Ему тоже было предложено прощение взамен отречения от веры, и он также отказался это сделать. Он ужасно страдал; хворост был зелен и редко разбросан, он медленно разгорался, и огонь достигал лишь нижней части его тела, поскольку дул косой ветер. Хупер умолял усилить, огонь. Он страдал от жуткой агонии около сорока пяти минут, и записи повествуют, что наблюдавшая за казнью толпа плакала от ужаса.

Интересно отметить, что зрители по-разному относились к жутким сценам сожжения. Филипп был достаточно мудрым, чтобы понимать, что англичане не слишком привычны к зрелищам сожжения еретиков, и настаивал на том, чтобы такие сцены не слишком часто показывали английскому народу. На следующий день после сожжения он произнес речь, в которой осудил сожжение еретиков заживо. Но затишье продолжалось недолго. Через пять недель в Смитфайльде был сожжен ткач, и за этим сожжением последовали другие.

Мария в то время страдала от ложной беременности и полагала, что чем больше еретиков она сожжет, тем больше Бог возблагодарит ее деторождением! Поэтому она стремилась продолжить свои преследования.

Латимер и Ридли были сожжены. Латимеру повезло — он умер быстро, но Ридли ужасно страдал, поскольку, как и в случае с Хупером, было недостаточно хвороста, и одна из его ног полностью сгорела, прежде чем остальная часть тела была охвачена огнем.

Гранмер был казнен в 1556 г., и, когда его вели к столбу, он осудил свое отречение от веры и сказал, что ему стыдно за то, что он подписал отречение.

Невозможно точно установить число жертв, которые были подвергнуты пыткам, брошены в грязные тюрьмы и преданы огню во время Марианских преследований.

Летописи говорят, что между католиками и протестантами шли пререкания. Католики заявляли, что жертвы были казнены как предатели, а не за религиозные убеждения. Протестанты, напротив, преклонялись перед мучениками.

Доктор Лингард так оценивал эти гонения: «На протяжении четырех лет почти двести человек погибло на кострах за религиозные убеждения».

Мэйтленд в своем «Эссе о реформации» говорит о гибели двухсот семидесяти семи человек, но оказалось, что эти цифры приуменьшены. Общее число составило примерно триста человек. Это было ужасно, но если принять во внимание, что речь идет об испанской инквизиции, то это количество почти незначительно. Интересно отметить, что на севере Англии было очень мало гонений, вероятно из-за того, что северные епархии были далеки от правителей страны. В Лондоне было наибольшее количество жертв. Сорок три человека были казнены в Смитфайльде, в Кентербери — сорок один, в Колчестере — тридцать три. Но, помимо смерти на костре, многие умерли в тюрьмах и от пыток. Но хотя эти цифры сравнительно малы, этот период был одним из мрачнейших периодов, пройденных этой страной. Из-за того, что английские монархи породнились с испанскими, английское небо затемнила тень инквизиции. Без сомнения, Филипп побуждал Марию ввести инквизицию в Англии, но следует учесть, что Мария сама с воодушевлением укрепляла ее позиции. Трудно сказать, как к этому относился народ.

Вероятно, сцены, устраиваемые инквизицией, не вызывали интереса у трудно возбуждающихся англичан, не склонных к фанатизму, которым вовсе не нравилось, что их соотечественников преследовали испанцы.

Известно, что они не собирались тысячами наблюдать за сожжением еретиков, они не делали нз этого празднества. В Кентербери, Ковентри, Левесе и в других местах обстановка была совсем не такой, как на аутодафе в Севилье и Вальядолиде. Испанцы охотно пели в знак верности инквизиции, кричали, оскорбляя жертвы, аплодируя их истязателям. Но англичане угрюмо наблюдали за кострами, и в последующие годы по всей стране разносился крик «Нет папству», показывая, что народ не забыл деяний инквизиции.

Карранса хвастал, что он сжег, возвратил в лоно церкви и изгнал из страны тридцать тысяч еретиков.

Возможно, он немного преувеличивал свои «заслуги», однако остается фактом, что он играл большую роль в Марианских преследованиях.

Будучи в Англии, Карранса по указу кардинала Павла, который был папским легатом, помогал королеве в установлении католической религии и низложил некоторых каноников. Особенно активен он был, приговаривая Томаса Гранмера. В 1557 г. Карранса встретился с Филиппом во Фландрии и отчитался ему о событиях в Англии. Будучи в Англии, он с фанатическим рвением сжигал еретиков и изъял большое количество книг, которые подверг торжественному сожжению.

Когда скончался архиепископ Толедский, на его место был назначен Карранса. Это была высшая церковная должность, и с ней приобреталось звание архиепископа Испанского. Карранса не стремился принять этот титул. Он написал книгу, которая была напечатана в Антверпене, и это казалось ему важнее всякого звания. Конечно, Карранса был согласен с назначением, но он его не добивался.

Между тем Филипп настаивал на том, чтобы Карранса поскорее принял архиепископство, и папа Павел, назначая Каррансу на этот пост, во время церемонии в Риме избежал многих формальностей, заключающихся в изучении прошлой жизни назначаемого человека, сказав Каррансе, что тот ему хорошо знаком и что он сослужил хорошую службу в Англии и Фландрии, равно как и в Испании.