Альфред Штенцель - История войн на море с древнейших времен до конца XIX века Страница 59

Карфагенский флот весной отправился в Лилибеум. Карфагеняне были уже осведомлены о приготовлениях римлян; флот их состоял из 350 кораблей со 150 000 человек экипажа (последняя цифра должна считаться преувеличенной, так как у них на судах не было никакой армии, а при обычной численности экипажа в 375 человек, получается всего только 131 000). Они узнали о выходе римского флота, пошли ему навстречу и встретились с ним у Экномоса. Если не считать Саламинской битвы, на этот раз были собраны самые крупные боевые силы, которые когда-либо участвовали в морском сражении, а именно: 680 кораблей и 290 000 человек (или, по другим данным, 650 кораблей и 270 000 человек).

Римляне разделили свой флот на четыре эскадры по числу легионов, причем четвертая эскадра была сильнее трех первых и состояла из 90 судов, в то время, как остальные имели каждая по 80; первой и второй эскадрами командовали консулы. При построении боевого порядка консулы задались целью, во-первых, не дать карфагенянам воспользоваться своими преимуществами в быстроте хода и в умении маневрировать; во-вторых, прикрыть транспортный флот.

Возлагать на военный флот задачу прикрывать транспортный флот в походе через море в неприятельскую страну прежде, чем господство на море будет вполне обеспечено, должно в принципе считаться ошибочным, так как морской бой заключается в движении и в наступлении, а потому командующий флотом должен иметь возможность беспрепятственно распоряжаться движениями всех своих судов. Между тем, необходимость охранять транспортный флот мешает этому, и таким образом создается противоречие между наступления и необходимостью придерживаться, хотя бы отчасти, оборонительного образа действий.

Консулы пытались примирить эти два требования, для чего им пришлось отказаться от быстрых передвижений и от таранного боя, в чем в те времена, собственно, и заключалась энергичная атака; они выбрали такое построение, которое дает возможность проявить наибольшую наступательную силу при движении вперед, а вместе с тем дает наилучшую защиту против таранной атаки. Они построили свои эскадры клином, внутри которого был поставлен транспортный флот; арьергард расположился позади, что создавало, вопреки тогдашней практике, глубокое построение.

Оба флагманские корабля находились во главе клина, причем к ним примыкала уступами с правой стороны первая, а с левой стороны – вторая эскадра; с тыловой стороны клина шла третья эскадра в строе фронта, ведя на буксире транспортные суда; все построение замыкалось четвертой эскадрой, находившейся также в строе фронта, параллельно и позади третьей эскадры. В виду того, что число кораблей в четвертой эскадре было больше, чем в остальных, концы ее с обеих сторон выдавались за линию транспортов, а правым флангом она, во избежание обхода, примыкала к берегу. Целью этого построения, очевидно, было намерение прорвать клином середину неприятельской линии, воспользоваться перевесом сил, который получался вследствие глубокого построения, и нанести в месте прорыва решительный удар; резерв должен был тем временем охранять все построение от атаки с тыла, а третья эскадра – прикрывать транспорты или, в случае надобности, отвести их в безопасное место.

Построение это казалось выгодным во многих отношениях: 1) оно имело выгоды массивности и глубины, в противоположность обычным длинным и тонким линиям строя фронта; благодаря этому достигалось лучшее сосредоточение сил, 2) оно обеспечивало римлянам перевес сил в пункте атаки, 3) построение уступами лучше всего обеспечивало от атаки таранами, и, наконец, 4) транспортный флот был сравнительно хорошо прикрыт.

Однако это были только кажущиеся преимущества, то есть такие, которых нельзя было долго удержать за собой. В построении этом имелось много серьезных слабых сторон, а именно: а) построение это было чересчур искусственным, так как почти невозможно сохранить порядок в строю уступами из 75-80 кораблей, даже при хорошей погоде, спокойном море и при очень искусных экипажах; б) весь флот вынужден был сообразовать скорость своего хода с шедшими на буксире транспортными судами и в) свобода движения отдельных кораблей, а также дивизионов и других более мелких подразделений, была связана.

Построение это имело наступательный характер, но малая скорость и недостаток гибкости, необходимой в морском бою, противоречили этому характеру (помещение транспортов между третьей и четвертой эскадрами). Это обстоятельство, а также оставление части флота в резерве, доказывает, что авторами этого построения были люди опытные в сухопутной войне, но не понимавшие морской войны.

Карфагеняне, флот которых был также разделен на четыре эскадры, выстроили из них развернутый фронт (в виде полумесяца), причем их правый фланг (третья эскадра), состоявшая из самых быстроходных судов, далеко выдавался в сторону открытого моря за расположение римлян. Четвертая эскадра на крайнем левом фланге шла в кильватерной колонне в строе пеленга, вблизи и вдоль берега.

Как только вершина массивного римского клина подошла к карфагенскому центру, карфагенский адмирал Гамилькар приказал этому центру (первая и вторая эскадры) повернуть и отойти назад. Консул Регул, человек горячий и упрямый, бросился за ними с первой эскадрой, причем в пылу преследования скоро развил полный ход; другой консул последовал его примеру. Таким образом они отделились от третьей эскадры, которая, имея на буксире транспорты, не могла поспеть за ними; вместе с тем соблюдать строй пеленга было трудно, а потому порядок в строю нарушился; вследствие этого хитро задуманное искусственное боевое построение римлян было расстроено уловкой карфагенского адмирала; флот римлян разделился на две части, а строй обеих эскадр, преследовавших неприятеля, был нарушен.

Гамилькар, увидя, что цель его достигнута, и находя, что расстояние между обеими частями неприятельского флота настолько велико, что дает возможность разбить их порознь раньше, чем они успеют подать друг другу помощь, сигналом приказал своему центру сделать поворот кругом и атаковать преследовавших его и уже расстроенных при преследовании римлян с фронта, охватывая их в то же время с фланга и с тыла. Тут завязался горячий бой, главным образом с первой римской эскадрой, к которой вскоре пришла на помощь и вторая. Как только бой перешел на близкую дистанцию, римляне пустили в ход своих «воронов».

Тем временем левый фланг карфагенян продолжал идти вперед и вместо того, чтобы атаковать римлян во фланге, выстроил развернутый фронт и бросился на третью римскую эскадру; эскадра эта тотчас же бросила буксиры, дала транспортам укрыться под берегом в бухте около Финтиаса и приняла бой.

Почти в то же время правый фланг карфагенян (третья эскадра), обойдя неприятельский флот по дуге, подошел к четвертой римской эскадре, успешно атаковал ее во фланг и в тыл, и погнал ее к берегу, в ту бухту, где укрылись транспорты; здесь, однако, римлянам удалось оправиться, выстроить развернутый фронт, и, хотя с большим трудом, отразить карфагенян при помощи «воронов»; последние не решались подойти к римлянам нос к носу. Третья римская эскадра тоже была вынуждена отступить перед неприятелем и укрылась под берегом, так как бой в открытом море давал карфагенянам слишком большие преимущества.

Таким образом бой шел в трех различных, отделенных друг от друга, местах; боевой порядок римлян был совершенно расстроен, но число кораблей с обеих сторон во всех трех местах было приблизительно одинаковое.

Карфагеняне действовали ловко и, по-существу, правильно, но сделали ту ошибку, что ни на одном месте не обеспечили себе такого перевеса сил, который склонил бы победу на их сторону раньше, чем подоспеет к римлянам помощь; а главное – они за четыре года не нашли никакого способа парировать действие «воронов». При таких обстоятельствах решающее значение приобрело искусство в одиночном бою корабля с кораблем, а в этом отношении римляне, благодаря численности и искусству своих легионеров, стояли значительно выше карфагенян.

После продолжительного боя карфагенский центр обратился в бегство, и таким образом освободил первую и вторую римские эскадры, из которых последняя пострадала очень мало. Командовавший ею консул Луций, человек обстоятельный, занялся сбором многочисленных призов, захваченных Регулом, между тем, как последний, видя, что вторая эскадра и транспортный флот подвергаются большой опасности в бухте у Экномоса, тотчас же развернулся, чтобы идти и на помощь и атаковал с тыла нападавшие карфагенские корабли, которые в начале боя входили в состав правого фланга. Командовавший этой эскадрой Ганнон вовремя заметил опасность и обратился в бегство в открытое море, где и спасся почти со всеми своими кораблями. Левый фланг карфагенян, сражавшийся с третьей римской эскадрой, поступил иначе: командовавший этим флангом, которому выступ берега, вероятно, закрывал поле зрения, увлеченный боем не заметил, что Регул, а затем и другой консул, приближаются к нему с тыла, и потерял при последовавшей атаке втрое превосходивших его сил не менее 50 кораблей. Только немногим кораблям удалось уйти из окружавшего их кольца и бежать полным ходом вдоль берега.