Евгений Анисимов - Императорская Россия Страница 6

Около 1690 года, когда Петру было 18 лет, он познакомился и близко сдружился с полковником Францем Лефортом. Выходец из Швейцарии, тот был обычным для тогдашней Европы ландскнехтом, то есть наемным воином, готовым предложить свою шпагу тому, кто больше заплатит. Неведомые ветры занесли его в 1675 году в Россию. Он обосновался в Немецкой слободе, купил там дом, женился. Тридцатисемилетний Лефорт очень понравился Петру. Он был красивый, воспитанный кавалер, изящно и ловко танцевал, умел говорить дамам сладкие комплименты. Но при этом он был смелым солдатом, многое повидавшим на своем веку. Его широкая, щедрая натура, несомненная талантливость в дружбе пленили молодого царя. Если с вечно серьезным Гордоном можно было обсуждать дела, то с Лефортом хорошо было весело шутить, легко и просто проводить время. А Петру так были нужны надежные, верные люди, потому что в его жизни наступил тяжелый период.

Переворот 1689 года. Конец триумвирата

Триумвират Петра, Ивана и Софьи не мог существовать долго. Петр мужал, стал совершеннолетним. В начале 1689 года он даже женился, но, как и прежде, оставался не у дел. Софья, формально выполнявшая обязанности регентши до совершеннолетия братьев-царей, должна была отойти от власти, однако такой удел был не для волевой и честолюбивой царевны. Раздражение, взаимное неудовольствие и подозрения обоих враждебных лагерей – преображенского и кремлевского – постепенно усиливались.

И хотя семилетнее регентство Софьи отличалось стабильностью и покоем, в борьбе с Петром и стоящими за его спиной Нарышкиными она проиграла. Верхи и армия в принципе не одобряли правление женщины и ее фаворитов. Крымские походы подорвали репутацию правительницы и ее полководцев, в первую очередь боярина и главы Боярской думы князя В. В. Голицына. Одновременно Софья уже не могла рассчитывать на прежнюю поддержку стрельцов. Они были ослаблены в результате подавления в 1682 году правительством Софьи попытки переворота, которую вскоре после прихода Софьи к власти предпринял глава Стрелецкого приказа князь Иван Хованский. К тому же Петр стал проявлять интерес к ведению государственных дел и иногда присутствовал в Боярской думе, чем демонстрировал свою дееспособность.

Развязка родственно-государственного конфликта сестры и брата наступила летом 1689 года. Во время крестного хода 8 июля Петр на глазах всего двора и народа поссорился с Софьей и в гневе покинул Кремль. Это был настоящий скандал, после которого отношения сторон резко обострились. В ночь с 7 на 8 августа 1689 года Петр был разбужен двумя стрельцами, которые прибыли в Преображенское и сообщили царю, что Софья и Шакловитый готовят вылазку против него. До сих пор мы не знаем, была ли это провокация или Софья действительно намеревалась расправиться с Нарышкиными, но события эти стали детонатором политического взрыва, изменившего весь политический пейзаж тогдашней России. Генерал Пат рик Гордон писал об этом:

Петр прямо с постели, не успев надеть сапог, бросился в конюшню, велел оседлать себе лошадь, вскочил на нее и скрылся в ближайший лес. Сюда принесли ему платье, он наскоро оделся и поскакал в сопровождении немногих лиц в Троицкий монастырь, куда измученный приехал в 6 часов утра. Его сняли с коня и уложили в постель. Обливаясь горькими слезами, он рассказал настоятелю о случившемся и потребовал защиты… Внезапное исчезновение царя распространило ужас в столице, однако клевреты Софьи старались держать все дело в тайне или делали вид, будто оно не заслуживает внимания.

Заглянем в источник

Петр напомнил брату о вполне легитимном выборе их на трон в 1682 году и о том, что только «нам двум особам скипетр правления прародительскаго нашего Российского царствия», а «о третьей особе, чтоб с нами быть в равенственном правлении, отнюдь не воспоминалось. А как сестра наша царевна София Алексеевна государством нашим учела владеть своею волею и в том владении что явилось особам нашим противное и народу тягость и наше терпение, о том тебе, государю, известно. А ныне злодеи наши Фетка Шакловитой с товарыщи, не удоволяся милостию нашею, преступя обещания свое, умышляли с ыными ворами о убивстве над нашим и матери нашей здравием, и в том по розыску и с пытки винились».

И далее – самое главное:

«А топерь, государь братец, настоит время нашим обоим особам Богом врученное нам царствие править самим, понеже пришли есми в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу – сестре нашей царевне Софье Алексеевне – с нашими двумя мужескими особами в титлах и в росправе дел быти не изволяем, на то б и твоя б государя моего брата воля склонилося, потому что учела она в дела вступать и в титлах писаться собою без нашего изволения, к тому же еще и царским венцом для конечной нашей обиды хотела венчатца. Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас». И тут Петр фактически объявляет себя самодержцем, резервируя за собой единоличное право сменить правительство: «Тебе же, государю братцу, объявляю и прошу: поволь государь, мне отеческим своим изволением для лутшие ползы нашей и для народнаго успокоения, не обсылаясь к тебе, государю, учинить по приказом правдивых судей, а неприличных переменить, чтоб тем государство наше успокоить и обрадовать вскоре. А как, государь братец, случимся вместе, и тогда поставим все на мере (т. е. утвердим. – Е. А.). А тебя, государя брата, яко отца почитать готов…».

В Троице-Сергиев монастырь, который находился в 70 верстах от Москвы, вскоре приехала семья Петра – мать царица Наталья Кирилловна, молодая жена царица Евдокия Федоровна, родственники, ближние бояре и слуги. Затем царь стал рассылать указы об обязательной явке служилых людей к нему на службу, что означало объявление военного похода. Внезапное бегство царя было не чем иным, как объявлением войны, а к такому развитию событий лагерь Софьи оказался не подготовлен. Поняв опасность своего положения, царевна Софья обратилась к авторитетным боярам, чтобы они примирили ее с братом хотя бы формально. Все попытки правительницы и ее окружения уговорить Петра вернуться ни к чему не привели. Бояре, патриарх, иностранные офицеры, дворяне, стрелецкие полки один за другим приходили в Троицу и там оставались. Формально придраться к ним было нельзя – Петр был царем законным, и к тому времени он уже считался взрослым, то есть государство не нуждалось в регентстве. Более того, некоторые из посланных Софьей возвращались в Москву с указами Петра I и требовали от правительницы выдачи главного врага Нарышкиных и фаворита Софьи, начальника Стрелецкого приказа Федора Шакловитого, на что правительнице, скрепя сердце, в конце концов пришлось согласиться. Временщика увезли в Троицу, где тотчас начали пытать, добиваясь признаний в заговоре против Петра. Тогда Софья сама решила ехать в Троицу, но в памятном для нее подмосковном селе Воздвиженском (там она в 1682 году арестовала и повелела казнить мятежного князя И. Хованского) царевну остановили посланные Петром люди и зачитали царский указ, предписывавший ей вернуться в Москву. Следом за этим указом Петр послал брату царю Ивану письмо. В нем в весьма категоричной форме было заявлено, что время троевластия закончилось, и Софья отстранена от власти. Пожалуй, в этом указе мы впервые слышим грозный рык юного льва.

Посланный в Кремль боярин князь Иван Троекуров от имени царя Петра настоятельно просил Софью покинуть царский дворец и переехать в Новодевичий монастырь, что она после некоторых колебаний и сделала. Ее время кончилось…

Эпоха взросления Петра. Поездка в Архангельск

Словом, в августе 1689 года неожиданно для себя Петр, которому недавно исполнилось 17 лет, одержал бескровную победу. При болезненном и слабоумном брате-соправителе Иване он отныне стал полноправным самодержцем. Но лю бопытно, что Петр не изменился в главном. Он не стал заниматься государственными делами, а перепоручил их правительству своего дяди боярина Льва Нарышкина. По-прежнему на первом месте для царя были воинские учения, стрельбы, плавание на «потешных» кораблях по Переславскому озеру. И так продолжалось несколько лет. Идеи реформ, которые потом потрясли Россию, пришли к нему не сразу. Они созревали постепенно, и, чтобы осознать их, Петру предстояло получить несколько уроков жизни.

Первым уроком можно назвать две поездки молодого царя в Архангельск – в 1693 и 1694 годах. Архангельск был фактически единственными морскими воротами России, через которые она осуществляла прямую связь с миром. Здесь был большой порт, куда за короткое северное лето приходили сотни иностранных кораблей. Они привозили западные товары и потом загружались лесом, пенькой, кожами, салом, мехами. Город был большой и оживленный, а Немецкая слобода Архангельска была даже больше, чем в Москве. Приехав в Город (так называли тогда Архангельск) в 1693 году, Петр в первый раз в жизни увидел настоящее море, настоящие корабли. И это было потрясением. Как писал историк М. М. Богословский, с той архангельской поры «шум морских волн, морской воздух, морская стихия тянут его к себе и с годами сделаются для него необходимой потребностью. У него разовьется органическое стремление к морю».