Сергей Казаков - Загадки и легенды русской истории Страница 6

Флетчер писал: «Русский царь, стоя подле ханской лошади, на которой тот сидел, должен был кормить ее овсом из собственной шапки, что происходило в самом Кремле Московском». Подразумевалось, что ханскую лошадь кормили из Шапки Мономаха во время приезда татар в Москву за ежегодной данью. Отдельные современные авторы полагают, что именно с тех пор и пошло выражение: «Тяжела ты, шапка Мономаха».

Флетчер пробыл в Москве немногим более года. В целом, он верно оценил ситуацию в России, указав в книге, что в стране господствуют «всеобщий ропот и непримиримая ненависть», и «по-видимому, это должно окончиться не иначе как гражданской войной»{13}, что и произошло через 10 лет после отъезда Флетчера из Москвы. Представляется маловероятным, чтобы Флетчер мог изучить за год пребывания в России московские летописи. То, что он очень точно описал быт русского царя, говорит о его близости к русскому властелину. И потому вполне допустима мысль, что рассказ о ханской лошади и шапке московских «царей» (которых во время ордынского ига на Руси не было) мог быть записан со слов Бориса Годунова, татарина по происхождению, вступившего на русский трон через труп зарезанного по его приказу малолетнего царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного.

Хан Золотой Орды в Москве побывал только один раз — в марте 1238 г. это удалось Бату-хану (Батыю). После смерти Владимира Мономаха византийские регалии при «посажении на стол» принимали Мстислав I, Ярополк Владимирович, Всеволод II, Изяслав II. Последним из великих князей киевских Шапку Мономаха надел Юрий Долгорукий, основатель Москвы. Затем регалии перешли из Киева во Владимиро-Суздальское княжество и, наконец, в Москву, где хранились в роду московских великих князей.

А что же происходило с регалиями и венцом Мономаха во времена татаро-монгольского ига? 10 апреля 1896 г. в Москве вышла в свет «дозволенная цензурою» книга «Сказание о венчании русских Царей и Императоров», составитель — П.П. Пятницкий. В ней написано, что «…с 13 века, при татарском иге, подавление русских князей на княжество происходило в Орде и отличалось особенными церемониями. Хан перед своим двором вручал поставляемому меч, объявляя его в то же время «великим князем». Потом знатные ханские чиновники выводили князя под руки из ханских покоев, сажали его на богато убранную лошадь и провожали до его жилища, причем старшие из удельных князей вели лошадь под уздцы. Впереди шли бирючи и громко возвещали народу имя и достоинство князя. Прибыв в свое жилище, великий князь давал богатые подарки ханским чиновникам, сопровождавшим его. Когда же поставленный таким образом князь уезжал из Орды, то вместе с ним отправлялись ханские послы и, прибыв в столичный город, они возводили его на престол, причем читали ханскую грамоту о пожаловании его великим князем. Все это происходило в присутствии бояр и знатного духовенства. В заключение следовали поздравления от бояр и давалась присяга верности»{14}. Начиная с Ивана Калиты великий княжеский титул перешел к московским князьям.

В своем труде Дж. Флетчер описывал приезд ханских сборщиков дани, коней которых якобы кормили из княжеской шапки. Едва ли ему можно доверять, зная, что после переписи татарами населения Руси (1257) для сбора налогов (дани) и охранения завоеваний территории был создан институт баскачества. Иногда дань собирали не баскаки, а откупщики, откупавшие право на сбор дани у ордынской администрации. Наряду с великим князем владимирским на Руси появился и «великий баскак владимирский». Но «ничего не говорит о попытках с его стороны руководить “великим княженьем”, умалить действие великокняжеской власти»{15}. С последней четверти 13 века следы баскаков в Московском, Тверском и Переяславском княжествах исчезают. С 1332 года ханский ярлык, а с ним и право сбора дани с русских в пользу татар получил Иван Калита, о котором К. Маркс отозвался как о князе, соединившем в себе «черты татарского палача, низкопоклонника и главного раба»{16}.

Английская королева Елизавета II Тюдор активно проводила в жизнь политику развития отношений с Россией, и ей, конечно, ни к чему была публикация услышанных Флетчером в Москве преданий о событиях более чем двухсотлетней давности, которые могли оскорбить московских владык.

Венец Мономаха был извлечен из великокняжеских сундуков по повелению Ивана III, решившего восстановить «для возвеличивания достоинства» венчание согласно византийскому чиноположению. По желанию Ивана III Шапкой Мономаха был увенчан его внук Дмитрий. В Успенском соборе, в присутствии митрополита Симеона, архиепископа ростовского и епископов рязанского, тверского, суздальского, коломенского и сарского (Сарская, или Сарайская, епархия была создана в 1261 г. в столице Золотой Орды с помощью Александра Невского), сам великий князь возложил 14 февраля 1498 г. на внука бармы и Шапку Мономаха.

В Московском княжестве венчание на царство впервые было произведено 16 января 1547 г., когда 17-летний Иван Васильевич, будущий Грозный, чтобы ослабить самовластие бояр, пожелал «возвысить свою власть принятием титула царя» с возложением на него Шапки Мономаха. С этого времени во всех официальных бумагах великие князья московские стали именоваться царями. Иван Грозный в этом вопросе проявил большую последовательность. Он направил в Константинополь просьбу одобрить свое венчание на царство. И в 1561 г. константинопольский патриарх Иоасаф прислал в Москву соборную грамоту, подписанную 36 митрополитами и епископами. Грамотой подтверждалось, что «московский царь происходит от рода и крови истинно царской, а именно греческой царевны Анны, сестры Василия Багрянородного, и при том великий князь Владимир (Мономах. — Авт.) венчан был диадемой и другими знаками и одеждами царского сана, присланными из Греции. Патриарх и собор благодатию Св. Духа предоставили Иоанну быть и именоваться законновенчанным»{17}.

Венцом Мономаха короновались на царство все русские цари и императоры. Петр I заменил Шапку Мономаха на императорскую корону. Первая корона российских императоров была украшена 2564 драгоценными камнями и огромным рубином, над которым возвышался бриллиантовый крест. Миропомазание производилось из сосуда (сердоликовой чаши), присланного императором Константином IX Владимиру Мономаху. Эта чаша работы древнеримских мастеров изначально принадлежала цезарю Августу. До революции 1917 г. она хранилась в ризнице Успенского собора.

Коронация российских императоров стоила казне немалых денег. Так, венчание на царство Александра II, состоявшееся в Москве 19–26 августа 1856 г., по оценке присутствовавшего на этом торжестве корреспондента лондонской газеты «Таймс», «стоила России шесть миллионов рублей серебром или один миллион фунтов стерлингов»{18}. Сумма по тем временам баснословная! Любопытно, что стоимость короны Российской империи, когда ее оценивали ювелиры в 1865 г., составила 823 976 руб. В 1896 г., согласно ценности кредитного рубля, она уже превышала 1 млн. руб. Но кто сможет назвать ее стоимость сегодня?

Не менее интересно появление знаменитого бриллианта «Надир-шах» на одной из императорских регалий — скипетре. Сделанный из золота, у ручки посередине и внизу он украшен двумя бриллиантовыми обручами. Вверху скипетр венчает знаменитый алмаз «Орлов» (по имени фаворита императрицы Екатерины II, графа Григория Григорьевича Орлова). Впав в немилость императрицы, Орлов отправился в путешествие по Европе, где в 1773 г. в Амстердаме купил у придворного ювелира Ивана Лазарева бриллиант в 189,62 карата (1 карат = 200 мг). Существуют три версии происхождения бриллианта. По одной версии, он заменял глаз золотого льва у трона Великого Могола, другой глаз «Кохинор» сегодня украшает корону Британской империи. По второй версии, бриллиант был глазом идола в храме Серингама (Индия). Наиболее пикантна третья версия. Французский солдат, находившийся на испанской службе, украв бриллиант, скрылся в Малабаре. Там камень был куплен капитаном какого-то корабля и за 2000 гиней продан еврейскому купцу. У того бриллиант перекупил армянский купец из Персии Лазарев (фамилия, видимо, русифицирована).

Персидский шах Надир, узнав о бриллианте, стал понуждать Лазарева отдать камень ему. Дальше, согласно легенде или версии, Лазарев, притворившись больным, сделал себе разрез на правой ягодице, положил туда камень, заживил рану (каким образом — легенда не сообщает) и после всего этого заявил Надир-шаху, что камня у него нет. Шах, естественно, не поверил. Лазарева посадили в тюрьму, обыскали все его хозяйство и, убедившись, что бриллианта нигде нет, выпустили. Добравшись пешком до Санкт-Петербурга, Лазарев, как гласит легенда (или версия), добился приема у Екатерины II. Затем в Зимнем дворце хирург вскрыл ему «потайное» место и вынул бриллиант{19}.