Вадим Егоров - Историческая география Золотой Орды в XIII—XIV вв. Страница 6

Широко известное исследование Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского[56] охватывает весь период существования Золотой Орды и касается самых различных сторон ее жизни, но основное внимание авторы уделяют изложению политической истории государства. В их задачу не входило подробное освещение историко-географических аспектов; к тому же скептическое отношение А. Ю. Якубовского к возможности целостного восстановления исторической географии Золотой Орды привело к общему сокращению связанных с ней вопросов. В результате их изложение носит самый общий характер, чаще всего ограничиваясь приведением цитат из источников или их пересказом. Территория государства определена суммарно, а вопрос о возможности более полной конкретизации его границ даже не поставлен. Совершенно недостаточное освещение получила география золотоордынских городов, что вступает в противоречие с высказанной в книге оценкой о значительной развитости городской жизни. С большей подробностью в монографии отражены: военно-географические сюжеты, тесно соприкасающиеся с политической историей. Недооценка разбора историко-географических данных всего комплекса имеющихся источников в отдельных случаях привела авторов к ошибочным утверждениям. В частности, территория улуса Ногая помещена между реками Дон и Днепр (с. 84), в то время как его основные владения находились западнее Днепра; основание Сарая ал-Джедид отнесено ко времени правления Берке (с. 68, 89), хотя [19] археологические материалы свидетельствуют о его возникновении и расцвете в конце правления Узбека и при Джанибеке.

В исследовании М. Г. Сафаргалиева[57] разбору историко-географических сюжетов также уделено недостаточное внимание, что аргументируется скудностью и отрывочностью имеющихся материалов (с. 26). Существенная недооценка археологических данных привела автора, в частности, к принижению роли золотоордынских городов, большинство которых, по его мнению, «были небольшими торговыми центрами со слабо развитым ремеслом» (с. 89). В таком же разрезе характеризуются и обе столицы государства.

Отдельных вопросов исторической географии Золотой Орды коснулся Г. А. Фёдоров-Давыдов в интересном исследовании, детально разбирающем общественное устройство основанного Бату государства.[58] Построение работы по строго хронологическому принципу позволило подчеркнуть как общую направленность, так и динамику развития отдельных элементов золотоордынской государственности с середины XIII до начала XV в. В книге подробно освещены такие важные для изучения внутренней географии государства проблемы, как, например, сложение и развитие улусной системы. В связи с этим рассматриваются вопросы о правом и левом крыле — как понятиях армейских и территориальных. Самым тесным образом с улусной системой связано и административное устройство государства. Источники позволили автору показать различные стадии развития феодальных держаний: от начального этапа, характеризующегося отсутствием иммунитетов и неопределенностью географических границ, до наследственных владений с четко очерченной территорией. В XIV в. именно такие улусы составили основу внутреннего административного членения Золотой Орды. Неотъемлемой частью улусной системы была и кочевая ставка хана — орда. В монографии не только тщательно анализируется значение этого понятия в разные периоды истории Золотой Орды, но и прослеживаются места кочевок ханской ставки, на основании чего определяются границы домена верховных правителей государства. Автор раскрывает многогранность внутреннего содержания этого сложного в своем историческом развитии кочевнического института и его роль в создании монгольской государственности. Особое внимание Г. А. Федоров-Давыдов уделил разбору вопроса о соотнесении названий Ак-Орда и Кок-Орда с правым и левым крылом улуса Джучи. Детальный и тщательный разбор источников позволил автору выявить причины ошибки «Анонима Искандера» при пользовании этими географическими понятиями в применении их по отношению к западной и восточной ветви дома Джучидов.

Конкретные проблемы историко-географического плана поставлены в интересном по замыслу и исполнению исследовании Л. Л. Полевого о средневековой Молдавии.[59] Основу его составляет изучение некоторых сторон начальной стадии [20] существования Молдавского княжества, причем наибольшее внимание уделяется демографическим процессам в сочетании с динамикой расселения. Формирование его территории тесно связано с борьбой против Золотой Орды и вытеснением монголов из Пруто-Днестровского междуречья во второй половине XIV в. При этом автор не ставил перед собой задачу специального решения вопросов, связанных с исторической географией Золотой Орды. Однако именно Золотая Орда служит на страницах монографии тем фоном, который наиболее отчетливо оттеняет самый начальный период становления молодого молдавского государства. Л. Л. Полевой аргументированно воссоздает общую ситуацию, сложившуюся в пограничных и смежных с ними районах Золотой Орды в конце XIII и первой половине XIV в. Одну из основных и наиболее характерных черт составляло наличие «ничейных земель» вдоль рубежей монгольского государства. Процесс их постепенного освоения молдавским населением показывает не только динамику роста территории будущего княжества, но и общее ослабление Золотой Орды, упадок ее могущества и, как следствие этого, неуклонное сокращение государственной территории. Противостояние молодого, пока еще не окрепшего Молдавского княжества и дряхлеющей Золотой Орды не могло закончиться одним решительным ударом — силы были еще далеко не равными. Это политическое положение отражено в прослеженной Л. Л. Полевым постепенности территориального роста молдавских владений и поэтапного отхода монголов к востоку. Таким образом, на целостность Золотой Орды влияли два основных фактора: внутриполитический, неоднократно раскалывавший государство на враждующие группировки, и внешнеполитический, постепенно сокращавший его территорию за счет отторжения окраинных районов.

Изучению Южной Руси после монгольского нашествия посвящена монография С. А. Беляевой.[60] Основу ее составляет археологический материал, характеризующий населенные пункты изучаемого региона. Автор анализирует разнообразные данные раскопок, свидетельствующие не только об уровне культуры и хозяйства южнорусских земель в XIII–XIV вв., но и позволяющие судить о степени насыщенности района русским населением, картине его продвижения в сторону степей и примерной численности. Наряду с этим в книге дается историко-географический очерк, в котором трактуются вопросы территории, занятой русским населением в исследуемую эпоху.[61] Однако этот раздел заметно обедняет слишком робкое привлечение письменных источников. В результате автор ограничивается лишь признанием факта принадлежности определенных районов к русским владениям, перечисляя населенные пункты. Что же касается территориального отграничения южнорусских земель от Золотой Орды, то этот вопрос совершенно не затрагивается. Подобное изложение оставляет впечатление размытости границ и аморфности территории южнорусских владений в XIII–XIV вв., [21] что, безусловно, не соответствовало истинному положению вещей.

Многочисленные походы золотоордынских войск рассматриваются в специальных статьях или монографиях общего характера, посвященных изучению соседних государств (Руси, Польши, Венгрии, Ирана и др.). Эти вопросы по большей части трактуются с точки зрения политической, а не географической. В историко-географическом плане по этому разделу наибольший интерес представляет статья Э. В. Ртвеладзе, подробно освещающая маршрут действий армии Тимура на Кавказе.[62]

В историографическом обзоре нельзя не упомянуть итоговых работ общего характера, авторы которых касаются отдельных аспектов исторической географии Золотой Орды. Один из таких фундаментальных трудов представляет собой многотомная «История Казахстана». Наряду с правильной общеисторической трактовкой Золотой Орды в этой работе содержится ряд досадных, а порой и просто нелепых ошибок и толкований историко-географических аспектов. В качестве примера можно привести вопрос о Ногайской орде, начало обособления которой в книге отнесено ко второй половине XIII в.[63] При этом авторы разъясняют, что Ногай получил свой удел от Менгу-Тимура, сына Батыя, на правобережье Волги, после чего неожиданно следует заключение об основной территории Ногайской орды, которая «находилась в степях между Волгой и Яиком»,[64] т. е. на левом берегу Волги. Географическая путаница здесь сочетается с незнанием политической истории. Менгу-Тимур не был сыном Батыя; владения Ногая находились на правобережье Днестра, а не Волги; улус Ногая и Ногайская орда представляли собой совершенно различные историко-географические понятия, не совместимые территориально и хронологически.