Нина Берберова - Люди и ложи. Русские масоны XX столетия Страница 6

В своем докладе в 1925 г. в Париже Маргулиес, касаясь этого периода, между прочим упоминает петербургскую «Военную ложу», в которую краткое время входили А.И. Гучков, ген. Вас. Гурко[9], Половцев и еще человек десять – высоких чинов русских военных[10].

1909 г. был годом процветания ложи «Возрождение», «Военной ложи» и «Феникса». В это же время департамент полиции стал сильнее нажимать на мартинистов. Некоторые спиритические ложи закрылись сами, «от скуки или от страха», как пишет Кандауров.

В 1910 г. была основана «Малая Медведица». В нее не принимались ни октябристы, ни военные. Исключение было сделано только для полковника (позже – генерал-майора) Теплова. Туда вошли Колюбакин, Гальперн, Ефремов, и в ложе произошел раскол на «правых» и «левых»[11]. Вскоре «Малую Медведицу» приструнили.

В 1912 г., после некоторых неприятностей с полицией в связи с болтливостью кн. Бебутова, частично возобновилась деятельность нескольких лож. Кандауров пишет об этом так: «Устранили тех дорогих братьев, болтливость которых была установлена». «Малая Медведица» вновь собирается на частной квартире: Керенский, Волков, Демидов, Кроль, Барт и др. Они напечатали свой Устав, под названием «Итальянские угольщики» (т.е. карбонарии), чтобы его закамуфлировать. В том же году был в строгой тайне создан «Верховный Совет Народов России», который контролировался масонским Конвентом. Уже через год в этом Совете в качестве «Секретарей» – должность в масонской ложе – оказались Керенский, Терещенко и Некрасов[12].

О Керенском имеется секретное донесение департамента полиции от апреля 1916 г., сделанное на 60-ти страницах очень тщательно, но там нет ни слова о его масонстве. Позже мы увидим, что думал Кандауров о суммах, которые тратились на слежку за тайным обществом, а также о стараниях царской охранки в борьбе с масонством.

Вот краткий образчик из этого донесения:

«Кандидатура А.Ф. Керенского в 4-ю Государственную Думу была подготовлена Центральным Комитетом Трудовой Группы. В это время партия социалистов-революционеров, как таковая, бойкотировала выборы, и фракции социалистов-революционеров в Думе быть не могло, но вместе с тем партия не запрещала отдельным своим членам на их собственный риск пытаться проходить в Думу. Поэтому Центральный Комитет Трудовой Группы, следуя традициям Группы, всегда ставившей своею задачею объединение всех народнических течений и поддерживавшей очень близкие отношения с партией социалистов-революционеров, решил наряду с трудовиками проводить в Думу и социалистов-революционеров при условии, что они, как это было и в 1-й Думе, войдут во фракцию трудовиков. Такое предложение было сделано Центральным Комитетом Трудовой Группы А.Ф. Керенскому и им было принято».

В 1915-1916 гг. открылось несколько новых лож, в том числе и «Думская ложа». В ней очень скоро оказалось около 40 человек. Она сразу же начала проявлять большую активность и, по словам Кандаурова, пошли такие раздоры, что десять братьев пришлось временно «усыпить» (т.е. исключить). В это же время «Верховный Совет Народов России» поручил всем Досточтимым Мастерам русских лож на территории Российской Империи составить список будущего правительства, когда произойдут наконец желанные всем перемены.

На это было отвечено Досточтимыми Мастерами, что эти списки уже давно составлены.

Итак – кадры были готовы. В обеих столицах думцы, профессора, дипломаты, члены Военно-промышленного комитета, члены Земского и Городского союза, адвокаты, военные, земцы, «общественники» созывали друг друга: их день наставал. Бывшие царские министры, сидевшие на своих высоких местах год или два, а то и меньше, царской волей вышвырнутые со своих мест и замененные шутами, кретинами и безумцами, члены Государственного Совета (по выборам), умевшие молчать, великие князья, не могущие решить – остаться здесь, в своих дворцах, или наконец «сказать царю всю правду» и вырваться на Лазурный берег на веки вечные, и сам Родзянко, боявшийся революции и ее огня, с глазами на мокром месте, – все ждали чего-то, когда Ледницкий, лидер «Польского Коло», восклицал с думской трибуны, цитируя «Дзядов» Мицкевича: «Цо то бенде! Цо то бенде!»

В основном, списки тех, кто вот-вот должен был встать у кормила власти, были известны всем посвященным и полупосвященным, они ходили по рукам. Посвященных были сотни, настоящего числа их никто не знал, и вокруг них были полупосвященные, те, которые не давали таинственной клятвы, но молча поддерживали первых – старые товарищи по студенческим временам, родственники и свойственники, полные общих семейных преданий, соседи по родовым именьям, однокашники по корпусу, по училищу правоведения, по лицею. Сочувствовавшие и молчавшие, и стоявшие где-то совсем близко, чтобы в нужную минуту ответить на перекличке.

Этот «второй слой» был очень значителен. Он особенно разросся во времена «прогрессивного блока», объединившего и товарищей по партии, и политических деятелей из соседствующих партий: в одном тесном кругу оказались октябристы – «левые», конечно, и «умеренно левые», и «социалисты» правого толка. Они объединились вокруг несомненно демократической, хотя и недалеко идущей программы «трудовиков» (или «народных социалистов»): земельная реформа, земские школы, отмена цензуры, не взрывать Зимний дворец, но предложить царю уехать в Англию… Свобода, равенство, братство. И, может быть, – Республика, потому что нет кандидата на трон!

Возможно, что кто-нибудь из этого «второго слоя», в эти последние месяцы перед Февралем, был уже кандидатом в ложи, об этом в архивах следов нет. Однако прежде чем перейти к Подмастерьям и Мастерам, необходимо сказать несколько слов об этих людях, не посвященных в тайны, но знавших о тайнах, молчавших о них, создававших некую невидимую, но ощутимую защиту доверия и дружбы. Некий сочувствующий «арьергард».

Эти люди были «правее центра», какая-то сила удерживала их от вхождения в тайное общество. Что это была за сила? Происхождение? Высокие связи? Врожденный страх потерять опору своего класса, опору привилегий? Все это не мешало, однако, ни Олсуфьеву, ни Оболенскому, ни Шаховскому, ни Долгоруковым, не говоря уже о членах царской семьи, присягать св. Тибальду. Но для истории психология этих людей не столь важна, важны их имена и места, на которых многих из них застал долгожданный и все-таки неожиданный Февраль.

Гейден, П.А., граф (1840-1907). Предводитель дворянства Опочецкого уезда. Председатель Вольно-Экономического Общества (закрытого царем). Вместе с Шиповым и Гучковым он был основателем партии октябристов. До 20 июля 1906 г. вел вместе с другими переговоры со Столыпиным о вступлении их группы в кабинет министров. Этими свиданиями с Г. были испорчены отношения Столыпина с царем. Недовольство царя Столыпиным привело впоследствии к тому, что царь простил Курлову убийство Столыпина, не имевшего в то время себе равных среди приближенных к трону людей.

Дмитрюков, И.И. (1872 –19?). Член Гос. Думы, октябрист, земец. В министерстве земледелия служил при Кривошеине; в 1909-1912 гг. – директор департамента, в 1912-1914 – тов. министра. Как Гейден и многие другие, хотел «просвещенной монархии и правового государства».

Игнатьев, П.Н., граф (1870-1926). Царский министр народного просвещения (январь 1915 –декабрь 1916). В тесных дружеских отношениях с членами к.-д. партии и «прогрессистами».

Кривошеин, А.В. (1857-1920). Министр земледелия. «Инициатор прогрессивного блока» (Гурко).

Крупенский, П.Н. (1863-192?). Член II, III и IV Думы. Председатель «центра» IV Думы. «В 1915 г. в ресторане Кюба, за ужином, давал советы Ковалевскому, Стаховичу и Меллер-Закомельскому (все трое – члены Гос. Совета)… Умеренный октябрист, активно работал в прогрессивном блоке с представителями из Думы и ее академической группы» (Гурко).

Покровский, Н.Н. Царский министр иностранных дел после отставки Сазонова (был заменен Штюрмером[13]]. Тов. председателя Центрального Военно-промышленного комитета. Играл связующую роль между «прогрессивным блоком» и правительством. Друг народовольца Германа Лопатина.

Саблин, Е.В. Советник русского посольства в Лондоне до 1918 г., затем – полномочный представитель России в Англии. После признания Англией сов. правительства – эмигрант. Личный друг Маргулиеса. (Не путать с кап. Саблиным Н.П., адъютантом царя, членом гвардейского экипажа, любимцем царицы и Распутина, сопровождавшим императорскую яхту «Штандарт» в 1912-1915 гг. в летних поездках).

Савич, Н.В. Октябрист, член Гос. Думы, земец. Участвовал в съездах Военно-промышленных комитетов. Присутствовал на совещании с вел. кн. Михаилом Александровичем 27 февраля 1917 г. вместе с Родзянко, Некрасовым, Дмитрюковым и др.