Евгений Тарле - Партизанская борьба в национально-освободительных войнах Запада Страница 6

В такой обстановке демонстрация гёзов приобретала характер и значение демонстрации национального единства. Перед грозящим террором инквизиции забывалась религиозная рознь — в процессии дворян шли рядом и католики и протестанты. Нарушение местных вольностей и привилегий уменьшало партикуляризм отдельных провинций — дворяне всех провинций подписали «компромисс», дворяне всех областей участвовали в шествии с петицией 5 апреля.

Готово ли было дворянство взяться за оружие и силой добиваться исполнения своих требований?

Не все дворянство преследовало одинаковые цели. «За петицией, — писал Асонлевиль, один из нидерландских вельмож, кардиналу Гранвелле вскоре после демонстрации гёзов (21 апреля 1566 г.), — скрываются троякого рода люди: одни хотят уничтожения инквизиции, и их намерения не идут дальше этого, другие безразлично относятся к религии, третьи, по всей вероятности, ставят себе целью смену государя, погром церквей и грабеж богатых».

Одна группа дворян — дворяне-католики — стремилась к политическим реформам. Их называли «политические гёзы». У кальвинистов же одной из важнейших задач было радикальное изменение религиозного строя. Это были «религиозные гёзы», они готовы были итти на вооруженную борьбу. Еще до брюссельской демонстрации один из организаторов «компромисса» — пикардиец Николай Гам писал: «Надо прибегнуть к оружию, а без этого нельзя осуществить наш план».

Кальвинистская часть дворянского союза скоро смогла опереться на гораздо более мощное движение, затронувшее широчайшие слои населения Нидерландов.

Демонстрация дворян, притворные и неопределенные уступки правительницы вызвали почти повсеместные выступления кальвинистов, а кальвинизм объединял весьма разнородные слои населения, разные социальные группы, по разным мотивам и причинам примыкавшие к этому религиозному течению. Кальвинисты вышли из подполья. В страну хлынул поток эмигрантов, бежавших от религиозных преследований, массами появляются кальвинистские пасторы, всюду начинают раздаваться горячие речи фанатических ораторов, призывающих силой оружия добиться господства своей веры, ведущих проповедь открытого восстания для сокрушения господствующей церкви и тесно связанного с ней политического строя. Эти проповеди собирают огромные толпы слушателей, нередко вооруженных. Кличка «гёз» теряет свой узко дворянский характер. Теперь так начинают себя называть участники религиозных собраний, в первую очередь кальвинисты. Среди гёзов теперь немало подлинных бедняков: ремесленников, рыбаков, матросов, крестьян, особенно страдавших вследствие тяжелого хозяйственного кризиса, в значительной мере вызванного религиозными преследованиями и эмиграцией.

B августе 1566 г. движение вылилось в форму стихийного взрыва религиозного фанатизма, разгрома церквей — иконоборчества. После этих событий стала очевидной необходимость вооруженной борьбы против неизбежной реакции со стороны испанского правительства. Летом 1566 г., после демонстрации гёзов и иконоборческого выступления кальвинистов, появились слухи, что сам Филипп во главе сильной армии явится в Нидерланды восстанавливать поколебленную старую веру и твердый порядок.

В стране ходили слухи об очень широких приготовлениях к большому вооруженному восстанию. Маргарита Пармская писала Филиппу в сентябре 1566 г.: «Некоторые из „компромисса“ и сектанты осмеливаются угрожать мне применением против меня силы и оружия, хвастаясь, что призовут к оружию против меня больше 60 тыс. человек, не считая иностранцев, говоря, что в их распоряжении деньги антверпенских купцов, которые им будут давать на это больше чем по 12 сот тысяч флоринов в месяц». Действительно, антверпенское купечество, под предлогом умилостивить короля огромным денежным взносом, на самом же деле, чтобы создать военный фонд для восстания, наметило собрать 3 млн. гульденов. Если бы популярный граф Эгмонд решился встать во главе военных сил дворянского союза и кальвинистов, то, по мнению современников, он смог бы выставить 60-тысячную армию, покорить Брюссель и внезапным ударом захватить господство над всеми Нидерландами. Действительность не соответствовала этим планам и предположениям. Но на вооруженную борьбу толкнуло само правительство, когда, нарушив свое «соглашение» с дворянством («аккорд», 23 августа 1566 г.), силой стало подавлять выступление кальвинистов.

В руках кальвинистов находились два важных промышленных центра Южных Нидерландов — Турне и Валансьен, которые отказались пустить к себе гарнизоны правительственных войск. Турне в конце концов уступил, но Валансьен решил сопротивляться до последней крайности. Власть в городе захватила кальвинистская консистория. Большое влияние среди восставших имели два замечательных кальвинистских проповедника Гвидо де Бре и Перегрин де Лагранж. «Пусть я онемею, как рыба, пусть язык мой прирастет к нёбу, прежде чем я стану уговаривать мой народ принять гарнизон из жестоких наемников, которыми будет растоптано его право на свободу совести», — заявил де Лагранж.

Город был объявлен мятежным и осажден войсками известного своей жестокостью Нуаркарма. Горожане проявили такую храбрость, предприимчивость и искусство в военном деле, что «их можно было принять за старых ветеранов и опытных солдат, а не за горожан и ремесленников», — пишет один из современников. «Они каждый день делали вылазки, сражаясь с такой смелостью и уменьем, как будто они всю жизнь только и носили оружие».

Все население было призвано к оружию — как бедные, так и богатые. Из городских нищих сформированы были три роты, получившие название «голяки» (tousnuds).

Осаждавшие Валансьен испанские войска действовали с большой жестокостью. Об этом говорит обращение города Валансьена к рыцарям ордена Золотого руна, рисующее хорошо знакомую картину бесчинств и зверств. Все деревни в окрестностях Валансьена были разграблены. Поля опустошены. Все насилия, которые разнузданная солдатчина может совершить над беззащитным крестьянством, были учинены. Мужчины и женщины, которые пытались завязать какие-нибудь сношения с городом, хладнокровно избивались сотнями. Скудное имущество крестьян подвергалось разграблению. Дети посреди зимы выбрасывались голыми на улицу. Женщин и девушек продавали с торгов под бой барабанов. Больных и раненых сжигали на медленном огне на потеху солдатам.

Отчаявшись получить помощь извне и считая борьбу совершенно безнадежной, Валансьен сдался. Но условия капитуляции — сохранение жизни горожанам и отказ от разграбления города были грубо нарушены Нуаркармом. Имущество многих городских богачей он конфисковал в свою пользу и в пользу своих сподвижников. Множество кальвинистов, в том числе Лагранж и де Бре, были повешены и сожжены.

После падения Валансьена все выступления кальвинистов были без труда подавлены правительством.

Одновременно с осадой Валансьена, отчасти на выручку ему, в разных местах Артуа, в южной и приморской Фландрии собираются отряды кальвинистов. Они плохо организованы, плохо вооружены, и предводительствуют ими люди, не сведущие в военном деле. Они скоро становятся жертвами жестокой экзекуции. Пьер Корнайль, кузнец по профессии, а потом кальвинистский проповедник, собрал около Лануа трехтысячный отряд из крестьян, студентов и безработных солдат и вооружил их вилами, мушкетами, пиками и алебардами. Около тысячи двухсот таких же воинов собралось близ местечка Ватрело.

Кальвинистский проповедник Датен, один из видных вдохновителей церковного погрома в Антверпене, собрал небольшой отряд в западной Фландрии, в окрестностях Дорника, среди местного населения, еще не успокоившегося после иконоборческих выступлений.

Все эти силы были разбиты и истреблены правительственными войсками Нуаркарма и Сира Рассингина. Несколько сот повстанцев были сожжены заживо в колокольне, где они заперлись.

Также неудачей кончилась и попытка одного из вождей гёзов — Бредероде поднять восстание в северных провинциях. «Великий гёз», — так прозвали Бредероде, — появился в начале 1567 г. в Антверпене и стал собирать вокруг себя членов «компромисса» и вербовать вооруженную силу, а затем отправился в Голландию. Военной целью его был захват Зеландии, а затем и Антверпена. Занятием Флиссингена и Миддельбурга Бредероде хотел помешать вторжению в Нидерланды испанской карательной армии. Но Флиссинген не впустил к себе солдат Бредероде, и отряд, вернувшись в окрестности Антверпена, укрепился в местечке Остравель. Сюда скоро сбежалось до трех тысяч человек недовольных. Командовал отрядом совершенно неопытный в военном деле юноша Марникс де Тулус, брат известного гугенотского публициста и деятеля Марникса де Сент-Альдегонда. Нападение правительственных войск превратилось здесь в поголовное избиение солдат Марникса.