Андрей Евдокимов - Площадь диктатуры Страница 6

- Хочешь стать таким, как эти из райкомов-горкомов? Ты же талантливый конструктор. Зачем тебе партия? Неужели не видишь, они на волоске. Еще чуть-чуть и лопнет КПСС, будто корова в лужу пернула: только звук и вонь, говорил Рубашкин, удивленно разглядывая пустую бутылку. - Вот, гляди! Виданное ли дело, чтобы после семи выпивку не достать? Представь: в семь часов вечера торговля спиртным - на замок. Миллионы мужиков по всей стране маются, у всех душа горит, как у нас с тобой. А партия - ум, честь и совесть нашей эпохи - приказывает: "Нельзя!" До 11 часов утра нельзя, и не будет.

И, вообще, ты еще в номенклатуру не влез и влезешь ли - бабушка надвое сказала, а уже мыслишь по их категории. Да, зайди в любой магазин: за прилавком баба в халате, и кильки в томате! Торгаши обнаглели: что есть только с черного хода. Кругом - блат и эти, на черных "Волгах". Спрашиваешь у такого: "Какая у вас профессия?" А его от гордости распирает: "Я партийный работник!" Сам же ни черта не умеет, только дурацкие лозунги повторять. Дескать, больше социализма, углубим перестройку, искореним пьянство! Как же, искоренит, если у него в багажнике ящик про запас! А простому человеку - самогонку гнать?

- Давай чай пить, - устав спорить, сказал Горлов.

- Ты когда нормальный чай последний раз покупал?

- Когда в Москве был, в министерском буфете.

- В министерстве есть, да не про нашу честь...

- Там только одну пачку в руки давали, - сказал Горлов.

- Турецкой травой всю страну затоварили, не чай - отрава! Я весной в совхоз поехал, очерк по заказу состряпать. Сижу вечером на улице, ем бутерброд. Мальчишка лет семи, в глазенках изумление: "Дяденька, это что?" Я отвечаю: "Колбаса". Он так удивился, попросил кусочек. Сказал, сестренке показать. Представь: не съесть, а показать! Они в жизни колбасу не видели!

- Ты по верхам смотришь, на эмоции бьешь. А если вдуматься, то ясно, что без партии страна погибнет. Другое дело, там накипь собралась, сверху плавает, кислород перекрыла. Горбачев реформы затеял, чтобы всю пену снять, чтобы у руля встали новые силы, - возразил Горлов.

- Они - интриганы, о своей выгоде думают, как бы на ступеньку вверх влезть, а если влез - удержаться, И Горбачев такой же, все - одного поля ягода. О настоящих реформах в другом месте думают.

- Интересно, где?

- Есть такой клуб - "Перестройка". Вот где настоящие реформаторы экономисты, социологи, журналисты...

- Что журналисты могут реформировать?

- Без них нельзя, только с их помощью можно изменить общество. Кстати, Ленин это хорошо усвоил! Помнишь: "газета -коллективный организатор"? увлекшись, горячо говорил Рубашкин.

- Пусть в каждом доме стар и мал прочтет газету и журнал, - усмехнулся Горлов. - Одними словами общество не изменить. Откуда же появятся колбаса и масло для твоего деревенского мальчонки?

- Согласен! - вскричал Рубашкин. - Корень наших бед в неверном экономическом устройстве. Посмотри, как живут на Западе, как - в Японии. Без свободной конкуренции нигде ничего путного не выходит. Наше плановое хозяйство - это черная дыра. То иголок по всей стране с огнем не сыщешь, то стиральный порошок вдруг исчез. Про хлеб даже не говорю. До 17-го года Россия весь мир кормила, а сейчас весь мир кормит нас. Вот, что такое социализм!

- Тебя послушать, так у нас не царизм был, а рай на земле. Можно подумать, что до революции народ от голода не пух, - сказал Горлов.

- Ни о чем спорим, беспредметно. Пойдем со мной, я тебя с экономистами познакомлю - с Васильевым, Чубайсом, Константиновым. С Гайдаром, он часто из Москвы приезжает. Послушай их, может, поймешь, - предложил Рубашкин.

- Гайдар - тот, который "Тимур и его команда"?

- "Тимур и его команда" названа именем сына, а наш Гайдар - Егор Тимурович. Он внук того Гайдара.

- Дед на Гражданской в пятнадцать лет полком командовал, направо-налево шашкой махал. Представь этого сопляка, ему сотню-другую уложить - что высморкаться. Иначе как полком командовать? И сын туда же: в 68-м такие пламенные репортажи из Чехословакии слал! Там, между прочим, тоже реформировали - социализм, знаешь ли, с человеческим лицом! А когда твой Тимур со своей командой на танках въехал, стало ясно: автомат Калашникова всех сильней! Так что живи, Петя, поближе к металлу. На броне лучше, чем под гусеницами. - Горлову надоело спорить. Он встал, собираясь уходить.

- Все-таки давай сходим в наш клуб, от тебя не убудет, - попросил Рубашкин.

- Как-нибудь, - прощаясь, согласился Горлов.

С деревьев Матвеевского сада сыпались крупные холодные капли. Было сыро и мрачно. До разводки мостов еще оставалось больше часа, но он пошел быстрее. Наконец, повезло - на углу Большого и улицы Бармалеева он поймал такси.

- Не дала? - отъехав, спросил шофер.

- Не по этому делу. С товарищем посидели, - вздохнув, ответил Горлов.

- Добавить хочешь? "Столичная" есть с винтом. Всего за пятнаху.

Горлов молча покрутил головой. Разговаривать не хотелось. Он вспомнил Рубашкина и вдруг понял, что их пути разошлись, и надо искать замену.

1.4. ПЕРЕСТРОИТЬ МОЖНО РОЖУ, НУ А ДУШУ - НИКОГДА!

Слухи об огромной премии овладели научно-технической общественностью еще до того, как приказ пришел в Объединение. Называли фантастические суммы. Мужчины в курилках, а женщины за бесконечным чаем удивлялись: в списке премированных нет начальства, только исполнители. Горлов стал замечать косые взгляды. В конце концов ему перенесли отпуск с августа на декабрь.

- Перенос отпуска - это наказание! Объясните, за что? - спросил он у начальника отдела Котова. Тот, глядя в сторону, назвал формальную причину: дескать, производственная необходимость.

- Виктор Михалыч, мы же договаривались, вы сами утвердили график. Еще в январе! И, наконец, какая необходимость? Я же сдал разработку, испытания прошли успешно, - возразил Горлов.

- Ничего не могу для вас сделать, - отрезал Котов, и Горлов физически ощутил его неприязнь. Пожевав губами, Котов неожиданно спросил: - Давно хочу узнать, почему в вашем секторе постоянно болтается Рубашкин? Что ему у нас нужно?

В словах Котова был какой-то неприятный подтекст и Горлов замешкался.

- Имейте в виду: к Рубашкину есть вопросы, очень много вопросов! Если бы он сам не ушел из моего отдела, то пришлось бы его подтолкнуть - Котов подчеркнул слово "моего". - Да, подтолкнуть, больно подтолкнуть. Сейчас же сложилась ситуация, когда вообще непонятно, может ли он с его взглядами работать в нашем Объединении, причем в нашей газете. Ведь газета - это идеологический фронт, важнейший его участок. А Рубашкин спелся с весьма подозрительными личностями, и даже, не имея специального допуска, самовольно встречается с иностранцами. Как вы, товарищ Горлов, это объясните?

- Что я должен объяснять? Рубашкин принимал участие в нашей работе, теперь готовит о ней очерк для "Ленинградской правды". Естественно, он к нам приходит. - Горлов вспомнил, что Петр и вправду как-то обмолвился, что хочет написать очерк.

- Так вы считаете естественным, что не внушающий доверия человек постоянно отирается в режимно-секретных помещениях, - угрожающе тихо вставил Котов. - Кстати: что Рубашкин конкретно сделал по вашей тематике?

Горлов занервничал, догадавшись, куда клонит Котов. После перехода на другую работу Петр не должен был даже касаться бумаг с грифом, не то чтобы их писать!

- Так, что конкретно делал Рубашкин? - настойчиво переспросил Котов.

Горлов стал вспоминать, когда Рубашкин ушел в газету и что успел подписать до ухода. Конечно, на документах последнего года его фамилии нет, их подписывала Марина Богданова.

- Помните, Виктор Михалыч, наша разработка началась по вашей инициативе три года назад, - Горлов тут же понял, что попытка польстить Котову не удалась

- Вы мне зубы не заговаривайте! Берите бумагу и пишите объяснительную записку! - повысил голос тот.

- О чем писать? - растерялся Горлов.

- По сути поставленного вопроса: что конкретно сделал Рубашкин.

- Я не помню.

- Так и пишите: что Рубашкин делал, не помню.

- Зачем передергивать? Я знаю, что делал Рубашкин, но сейчас у меня нет номеров и литер той документации, по которой он был ответственным исполнителем.

- Приказываю сейчас же, здесь в моем кабинете написать объяснительную записку, - не сдержавшись, закричал Котов. С неожиданной быстротой он подскочил к дверям и позвал секретаршу: - Галина Анатольевна, зайдите. Надо составить акт, что Борис Петрович отказывается выполнить мой приказ.

Горлов наконец понял, почему Котов скандалит: не попал в список премированных.

"Хорошо, что Петя действительно работал по этой теме. В секретном отделе наверняка сохранились рабочие спецтетради Рубашкина. Если начнется служебное расследование, - а судя по всему, дело к тому идет, - мы хоть двадцать объяснительных составим, не подкопаешься".