Евгений Кукаркин - Техас-сити 47 года Страница 6

- Русский, помнишь я у тебя брал деньги, возьми свои тридцать долларов, - говорит он, протягивая мне зелененькие.

- Что произошло, Эди?

- У тебя слишком сильные покровители, а я хочу жить.

- Причем здесь покровители?

- Бери, бери. Сегодня загружаем сухогруз "Кэри", ящики будем брать прямо из вагонов, состав стоит на седьмой ветке.

После этого обиженный начальник отваливает от меня. Кажется, в этом порту я совсем потерял друзей.

В мой погрузчик, не спрашивая моего разрешения, залезает знакомая фигура репортера, Джона Клинтона.

- Привет, Николай.

- Привет. Зачем пришел, не видишь, я работаю.

- Работай, я тебе мешать не буду, посижу только рядом и все.

Ковш погрузчика уже загрузили ящиками под завязку и машина натружено воя, тащит груз на пирс.

- Джон, зачем ты меня ославил в газете?

- Ты очень обиделся?

- Конечно.

- Ладно, я скажу. Это заказ. В городе все время идет открытая и закрытая борьба между кланами, группировками, дельцами. В ход идет все, от подлогов, убийств до компроматов. Мне приказали найти на тебя материал, я нашел.

- Но почему я?

- Господин Самохин слишком видная фигура в нашем городе и все то, что он делает, с кем водит дружбу, сразу попадает в поле зрения друзей и недругов. Вот ты и попался.

- Сейчас то ты зачем ко мне пришел?

Погрузчик встал перед группой докеров и они проворно стали стаскивать ящики с ковша.

- Видишь ли какое дело. В пуэрториканском квартале куклуксклановцы сожгли несколько домов, убили жителей. В нашей газете, как и в других, отделались небольшими заметками о несчастьях и жертвах возникших в результате пожаров. Заметь, о куклуксклановцах ни слова. Ходят слухи, что причиной нападения, явился ты...

- Это слухи.

- Но ты здесь дрался с пуэрториканцами?

- Дрался.

- И кто кого?

- Я пока отделался порезом.

- А они, несколькими перекалеченными, которые очутились в больнице. Неплохо, для человека схватившимся с двадцатью отпетыми бандитами. Но почему ты дрался с ними, можешь сказать?

- Ты берешь интервью для новой статьи или хочешь просто узнать?

- Просто узнать, напечатать это в газете нельзя, во первых, хозяин не разрешит, а потом быть распятым на горящем кресте совсем не хочу.

- Не уж то господин Самохин такой страшный?

- Страшный. Я так, например, боюсь.

- Теперь послушай, Джон, я тоже не хочу раскрываться. Так что больше не задавай мне идиотских вопросов и не тяни из меня жилы...

- Ладно. Не буду.

В это время мне освободили погрузчик и я развернувшись, поехал за новой порцией ящиков.

- Останови здесь, - просит Джон.

Я торможу и он выпрыгивает из машины наружу. Так ничего и не сказав на прощание, Клинтон исчез за углом склада.

Смена кончилась. Работяги волнами выходили из ворот порта. Я иду один и мне чудится, что вокруг меня вакуум, ни одного прощально слова, ни одного приветствия. Перешел улицу и тут услышал клаксон автомобиля. Рядом остановился Форд, в раскрытое окно махал рукой Самохин.

- Николай, - крикнул он, - иди сюда.

Залезаю в его машину и она медленно пробивается через толпы рабочих подальше от порта. На заднем сиденье сидит здоровенный парень, который настороженно следит в окна. Через несколько перекрестков толпа рассосалась и Форд быстрей понесся по улицам.

- Знаешь куда едем? - спрашивает Петр.

- Нет.

- Сегодня соревнования в клубе "Молодых львов", серьезное соревнование, на звание чемпиона юго-восточного побережья. Я хочу показать тебе какие здесь спортсмены и какие бешенные деньги гуляют на этих сборах.

- Ты даже меня не спрашиваешь, хочу ли я этого или нет...

- Я тебя просто пригласил. Кстати там будет Катя и тебе наверняка будет неудобно бросать девушку одну.

- Ну ты даешь... Я даже не переоделся и не пообедал.

- Это ерунда. Мы сейчас с тобой заедем в забегаловку, поедим, а по поводу одежды не стесняйся, в клубе шикарно не одеваются, есть оборванцы и похуже тебя.

- Успокоил называется. Пригласил девушку, а вот как одет неважно...

- Хорошо. Поедим, потом заедем к Самуэлю, там подберем тебе что-нибудь из одежды, полегче.

В большом зале клуба яркий свет прожекторов с трудом пробивает облако из табачного дыма. Все места и проходы забиты публикой. На ринге, симпатичная полураздетая девушка, бродит с рекламным плакатом о покупке самых лучших котлет на побережье. Наши места в пятом ряду. Катя уже здесь и дружески машет нам рукой.

- Мальчики, сюда.

Только мы сели, как вспышка чуть не ослепила глаза, это настырные фоторепортеры успели сфотографировать нас.

- Проклятье, - ворчит Петр.

Я сижу рядом с Катей и она мне шепчет на ухо.

- После выступления пойдем ко мне.

- Хорошо.

На ринге крупный белый, с распухшим лицом и прилизанными редкими волосами, напротив - тощий, длинный, негр, совсем лысый, но с живыми черными глазами.

- Черная пантера, против быка, - комментирует Петр.

- Они из каких клубов?

- Моих здесь нет. Белый из "Молодых львов", а негр завоевал кубок Больших озер.

- И за что дерутся?

- Ты имеешь в виду деньги? Приз пятьдесят тысяч долларов и право выступать на чемпионате Америки.

- Почему же ты не выставил своего бойца?

- В таком весе у меня никого нет. Вот если бы ты...

- Ладно, ладно... мы же договорились.

Бой начался осторожно, худощавый негр, легко двигаясь, длинными руками щупал кожу противника, белый старался отбиться и шел глыбой на сближение. Катя сидела рядом и переживала за бойцов, она иногда вскрикивала, кричала, оглушая меня резкими звуками.

- Бей... еще... еще..., дай ему, аа...

Петр был сосредоточен, он внимательно изучал бойцов на ринге.

- Как ты думаешь, кто победит? - вдруг спросил он, резко повернувшись ко мне.

- Негр.

- Почему ты так думаешь?

- Он подвижен и гибок... и потом у него хорошая дыхалка.

Наконец то белый загнал своего противника в угол и только хотел его обработать, как тот ловко изогнулся, нырнул под его локоть и просто протек в узкое пространство между канатом и корпусом бойца на свободу. Катя взвизгнула, Самохин хмыкнул.

- И все же, я бы не положился на негра, впереди много раундов...

В воздухе с клубами табачного дыма пахло расизмом. Белые болельщики, не стесняясь в выражениях, поносили черного бойца и угрожали ему.

На седьмом раунде наступила развязка, белый парень пропустил удар в глаз, потом жуткий удар в нос, да такой..., мне показалось, что хрустнули все хрящи и нос перекосился на правую сторону. Кровь хлынула на мокрое от пота лицо и он замотал головой, пытаясь стряхнуть красные капли ползущие в глаз. Рефери сделал вид, что ничего не видит. И пока несчастный боролся сам с собой, черный сумел достать его вторично перчаткой. Это был конец. Парень стоял на одном колене и пока судья отсчитывал секунды, заливал ковер кровью, пытался прийти в себя, но так и не пришел.

Самохин, Катя и я едем в машине. Петр не может успокоится.

- А ты бы положил негра? - спрашивает он.

- Не знаю, но наверно положил бы.

- Почему ты так уверен?

- Я считаю, что европейский класс бокса выше американского, там думающий бокс. Это просто не слепая возня с ударами, а применение хитрости, ловкости и неоднократного изменения тактики, сбивающего противника с толку. Вот тебе пример, в этом бое, в первом раунде, сколько сильнейших ударов белого парня, пришлось в воздух?

- Ну... много. Не считал.

- А я машинально просчитал, двадцать один. И почему? Негр сумел разгадать движение руки.

- Значит черный борется по европейски?

- Нет, по-американски. Он выиграл так быстро, потому что содрал кожу на лице у своего противника, потому, что его рука на ладонь длиннее и еще потому, что подготовлен физически лучше.

- Николай, я ставлю призом сто тысяч долларов, если ты выступишь против этого типа, Техасу нужна победа..

- Не надейся, Петр.

- Ну и дурак. Это же слава, твое вхождение в элиту американского спорта.

- Все, Самохин, кончай. Сказал не буду, значит не буду.

В машине стало тихо. Проехали еще два квартала и остановились.

- Катя, твой дом, - говорит Самохин.

- Катя, пойдем я тебя провожу, - предлагаю я.

Мы выбираемся из машины и Петр, не попрощавшись, укатил в темноту города. Катя прижалась ко мне.

- Ты знаешь, я так счастлива, что встретила тебя. Такой сильный, мощный, уверенный, за тобой как за каменной стеной.

Мы целуемся и потом отправляемся в ее гнездышко.

Только один раз Катя задала мне вопрос.

- Может быть ты все таки вернешься в бокс?

Я прижал пальцем ее губы.

- Тсс... Никогда.

В порту мне достался пирс №0, где загружали огромный пароход. На борту белой краской четко вырисовывалась надпись "Гранкан". Я вез к нему со склада кипу бумажных мешков с аммиачной селитрой. Подкатил к крану и с удивлением обнаружил, что ни одного докера для разгрузки нет. Куда все делись? И тут заметил, что возле судна столпилась большая толпа. Заглушил погрузчик и поспешил туда. Среди обступивших судно людей, мелькнула знакомая каска Эди. Я пробился к нему.