Борис Соколов - СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века Страница 60

Штаб армии собрал всех находившихся в немецко-фашистском плену или в окружении. Из них предполагалось сформировать армейский запасной полк» [567].

Сравним приведенные выше помесячные данные о безвозвратных потерях Красной Армии за 1942 год с помесячными данными о потерях германской сухопутной армии, подсчитанными по дневнику начальника Генштаба германской сухопутной армии генерала Ф. Гальдера. Тут следует оговориться, что советские данные включают в себя не только потери сухопутных войск, но и потери авиации и флота. Кроме того, в безвозвратные потери с советской стороны включаются не только убитые и пропавшие без вести, но и умершие от ран. В данные же, приводимые Гальдером, включены только потери убитыми и пропавшими без вести, относящиеся лишь к сухопутным войскам, без люфтваффе и флота. Данное обстоятельство делает соотношение потерь благоприятнее для германской стороны, чем оно было на самом деле. Ведь с учетом того, что в вермахте соотношение раненых и убитых было ближе к классическому 3:1, а в Красной Армии — ближе к нетрадиционному соотношению 1:1, а также принимая во внимание, что смертность в немецких госпиталях была значительно выше, чем в советских, поскольку в последние поступало гораздо меньше тяжелораненых, категория умерших от ран составляла гораздо большую долю в безвозвратных потерях вермахта, чем Красной Армии. Также доля потерь авиации и флота была относительно выше у вермахта, чем у Красной Армии, вследствие чрезвычайно больших потерь советских сухопутных сил. Кроме того, мы не учитываем потери союзных с вермахтом итальянской, венгерской и румынской армий, что также делает соотношение потерь более благоприятным для Германии. Однако все эти факторы могут завысить этот показатель не более чем на 20–25 % и не способны исказить общую тенденцию.

Согласно записям в дневнике Ф. Гальдера, в период с 31 декабря 1941 по 31 января 1942 года немецкие потери на Восточном фронте составили 87 082, включая 18 074 убитых и 7175 пропавших без вести. Безвозвратные потери Красной Армии (убитыми и пропавшими без вести) в январе 1942 года составили 628 тыс. человек, что дает соотношение потерь 24,9:1. В период с 31 января по 28 февраля 1942 года германские потери на Востоке составили 87 651 человек, в том числе 18 776 убитыми и 4355 пропавшими без вести. Советские потери в феврале достигли 523 тыс. человек и оказались больше немецких безвозвратных потерь в 22,6 раза.

В период с 1 по 31 марта 1942 года германские потери на Восточном фронте составили 102 194 человека, в том числе 12 808 убитыми и 5217 пропавшими без вести. Советские потери в марте 1942 года составили 625 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Это дает нам рекордное соотношение 34,7:1. В апреле, когда наступление стало затухать, но потерь пленными советские войска несли еще довольно мало, немецкие потери составили 60 005 человек, включая 12 690 убитыми и 2573 пропавшими без вести. Советские потери в этом месяце составили 435 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Соотношение получается 28,5:1.

В мае 1942 года Красная Армия понесла большие потери пленными в результате своего неудачного наступления под Харьковом и удачного немецкого наступления на Керченском полуострове, ее потери составили 433 тыс. человек. Эта цифра, скорее всего, существенно занижена. Ведь одних пленных немцы в мае захватили почти 400 тыс., а по сравнению с апрелем, когда пленных почти не было, потери даже снизились на 13 тыс. человек, при падении индекса пораженных в боях всего на три пункта. Потери германских сухопутных войск можно посчитать только за период с 1 мая по 10 июня 1942 года. Они составили 100 599 человек, включая 21 157 убитыми и 4212 пропавшими без вести. Для установления соотношения безвозвратных потерь надо добавить к советским майским потерям треть потерь за июнь. Советские потери за этот месяц составили 519 тыс. человек. Скорее всего они завышены за счет включения в июньские части недоучтенных майских потерь. Поэтому суммарная цифра потерь за май и первую декаду июня в 606 тыс. погибших и пропавших без вести кажется близкой к действительности. Соотношение безвозвратных потерь равно 23,9:1, не отличаясь принципиально от показателей нескольких предшествовавших месяцев.

За период с 10 по 30 июня потери германских сухопутных сил на Востоке составили 64 013 человек, в том числе 11 079 убитых и 2270 пропавших без вести. Соотношение безвозвратных потерь за вторую и третью декады июня оказывается равным 25,9:1.

За июль 1942 года германская сухопутная армия на Востоке потеряла 96 341 человека, в том числе 17 782 убитых и 3290 пропавших без вести. Советские потери в июле 1942 года составили всего 330 тыс. человек, и, скорее всего, они несколько занижены. Но это занижение во многом компенсируется более значительными потерями германских союзников, участвовавших в начавшемся в конце июня генеральном наступлении на юге. Соотношение безвозвратных потерь оказывается равным 15,7:1. Это означает уже существенное улучшение этого показателя для Красной Армии. Наступление немцев оказалось для Красной Армии менее катастрофичным с точки зрения людских потерь, чем ее собственное наступление зимой и весной 1942 года.

Но настоящий перелом в соотношении безвозвратных потерь произошел в августе 1942 года, когда немецкие войска наступали на Сталинград и Кавказ, а советские войска — в районе Ржева. Советские потери пленными были значительными, и наверняка имел место недоучет советских безвозвратных потерь, но, скорее всего, он был не больше, чем в июле. За август 1942 года германская армия на Востоке потеряла 160 294 человека, в том числе 31 713 убитыми и 7443 пропавшими без вести. Советские потери в этом месяце составили 385 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Соотношение получается 9,8:1, т. е. на порядок лучше для Красной Армии, чем зимой или весной 1942 года [568]. Даже принимая во внимание вероятный недоучет советских потерь в августе, изменение соотношения потерь выглядит знаменательным. Тем более что вероятный недоучет советских потерь компенсировался значительным ростом потерь германских союзников — румынских, венгерских и итальянских войск, активно участвовавших в летне-осеннем наступлении. Соотношение потерь улучшается не столько за счет сокращение советских потерь (хотя оно, по всей вероятности, имело место), сколько из-за значительного роста германских потерь. Не случайно именно в августе 1942 года Гитлер, по свидетельству В. Шелленберга, впервые допустил возможность того, что Германия проиграет войну, а в сентябре последовали громкие отставки начальника Генерального штаба сухопутной армии Ф. Гальдера и главнокомандующего действовавшей на Кавказе группой армий «А» фельдмаршала В. Листа. Гитлер начинал сознавать, что из тупика, в который все больше заходило немецкое наступление на Кавказе и в Сталинграде, нет выхода и что растущие потери достаточно скоро приведут вермахт к истощению, но сделать ничего не мог.

Дневник Гальдера позволяет подсчитать потери сухопутных сил только за первую декаду сентября. Они составили 48 198 человек, в том числе 9558 убитыми и 3637 пропавшими без вести [569]. Советские потери за сентябрь составили 473 тыс. погибших и пропавших без вести. Эти потери не только не кажутся заниженными, но, наоборот, скорее занижают истинный размер советских потерь в сентябре за счет включения более ранних неучтенных потерь, поскольку в этом месяце по сравнению с августом индекс пораженных в боях упал со 130 до 109. Треть от 473 тыс. составляет 157,7 тыс. Соотношение советских и германских безвозвратных потерь в первой декаде сентября 1942 года оказывается равным 11,95:1, что доказывает, что августовская тенденция улучшения соотношения потерь продолжилась в сентябре, особенно принимая во внимание завышение советских потерь в этом месяце.

Согласно данным главного хирурга германской сухопутной армии на Востоке (с учетом войск в Норвегии и Северной Финляндии), в период с 22 июня по 31 декабря 1941 года потери составили 173 722 убитыми, 621 308 ранеными и 35 873 пропавшими без вести [570]. В 1942 году потери германской сухопутной армии на Востоке составили 226 185 убитыми, 840 063 ранеными и 52 087 пропавшими без вести. Парадоксально, но в 1942 году в среднемесячном исчислении число убитых уменьшилось по сравнению с 1941 годом с 27 575 до 18 849, или в 1,46 раза, число раненых — с 98 620 до 70 005, или в 1,41 раза, число пропавших без вести — с 5694 до 4341, или в 1,31 раза. Потери сражавшихся на Восточном фронте в 1942 году авиаполевых дивизий не могли быть значительны. Всего в октябре было сформировано десять авиаполевых дивизий, из которых только шесть успели принять участие в боях в декабре 1942 года. Лишь в очень небольшой степени падение германских потерь в 1942 году можно объяснить ростом потерь германских союзников. Во-первых, румынские, как и финские, войска понесли значительные потери и в 1941 году. Во-вторых, финские потери в 1942 году значительно упали и за весь 1942 год были гораздо меньше, чем за полгода в 1941 году. В 1941 году безвозвратные потери вооруженных сил Финляндии составили 26 355 человек, а в 1942 году — 7552 человека [571]. В-третьих, в 1942 году основные потери румынские войска понесли в ноябре и в декабре, а для венгерских и итальянских войск пик потерь вообще пришелся на январь 1943 года. Да и германские потери начали расти только с августа. Поэтому вплоть до конца июля Гитлер и военные руководители Германии могли сохранять оптимизм насчет исхода Восточной кампании. Понижение уровня германских потерь в 1942 году во многом объясняется тем, что качество Красной Армии значительно упало, потому что основная часть ее кадрового состава погибла или попала в плен в 1941 году. Кроме того, первые пять месяцев и последние полтора месяца 1942 года советские войска преимущественно наступали, что они умели делать еще хуже, чем обороняться. Да и в период немецкого генерального наступления по плану «Блау» в конце июня до конца ноября, соединения Красной Армии продолжали наступление на Ржевско — Вяземский плацдарм и под Ленинградом.