Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья Страница 61

11 апреля 1310 г. состоялось открытие публичного заседания суда над орденом, где было объявлено, что всякий обвиняемый, кто попытается отказаться от сделанного ранее признания, будет сожжен на костре; 12 мая 54 рыцаря подверглись этой участи, а через две недели за ними последовали еще девять. В целом это грязное дело продолжалось еще четыре года. Король и папа продолжали советоваться — очевидный знак сомнений, от которых невозможно было отмахнуться, — и обсуждали, как распорядиться громадным богатством ордена. Тем временем Жак де Моле, пока не была решена его судьба, томился в темнице. Только 14 марта 1314 г. власти вывели его на эшафот перед собором Парижской Богоматери, дабы он в последний раз повторил свое признание.

Но им пришлось пожалеть об этом шаге. Нельзя сказать, что Жак де Моле, будучи гроссмейстером, отличился за прошедшие семь лет. Он покаялся, отрекся и вновь покаялся; он не проявил героизма и даже не выказал особых качеств, подобающих лидеру. Но теперь он, старик, которому перевалило за семьдесят, готов был предстать перед Господом; более ему нечего было терять. И вот, поддерживаемый своим другом Жоффруа де Шарне, он произнес громко и отчетливо: «Господь свидетель, я и мой орден совершенно невинны и не совершали того, в чем нас обвиняют». Тут же королевские маршалы поспешно увезли его и Шарне, а к Филиппу отправили гонцов. Король не стал более откладывать своего решения. В тот же вечер двух старых рыцарей доставили на маленький остров на Сене, где были приготовлены дрова для костра.

Впоследствии ходили слухи, что перед смертью де Моле призвал папу Климента и короля Филиппа явиться на суд к Богу до истечения года. От внимания людей не укрылось, что папа скончался, прожив чуть больше месяца, а король погиб в результате несчастного случая на охоте ближе к концу ноября.[168] Оба рыцаря мужественно взошли на костер и достойно встретили смерть. Когда настала ночь, монахи из обители августинцев с другого берега реки пришли, чтобы собрать их кости, которые затем почитались как останки святых мучеников.

Хотя рыцарский орден госпитальеров Святого Иоанна не играл никакой роли в преследовании и полном уничтожении тамплиеров — и некрасиво было бы думать, будто они втайне хотя бы отчасти испытывали злорадство, — нет сомнения, что они выиграли от гибели собратьев куда больше, чем кто бы то ни было. В булле, датированной 2 мая 1312 г., папа Климент объявил, что все состояние и имущество тамплиеров на территориях, лежащих вне границ Кастилии, Арагона, Португалии и Майорки, относительно которых он отсрочивал свое решение, передается ордену госпитальеров. Даже несмотря на то что король Филипп получил большую часть ожидаемой награды, не кто иной, как госпитальеры неожиданно оказались богаты, причем настолько, что это превзошло их самые смелые мечты.

По своему происхождению орден этот был древнее, нежели орден храмовников. Когда-то Карл Великий основал в Иерусалиме странноприимный дом, который просуществовал до 1010 г., пока его не разрушил фанатичный противник христиан халиф Хаким. Около 1023 г. этот участок приобрели купцы из рода Амальфи, восстановившие гостиницу под патронажем бенедиктинцев. Вскоре после этого она была посвящена святому Иоанну Крестителю. К моменту завоевания латинянами Иерусалима в 1099 г. ее управляющий, брат Жерар, сделал из нее центр своего монашеского ордена, преследуя при этом единственную цель — ухаживать за больными и по возможности лечить их. Преемник Жерара, некий Раймон из Ле-Пюи, пересмотрел его правила и поставил еще одну задачу членам ордена — защищать христианских паломников силой оружия. С 1130 г. и далее и тамплиеры, и госпитальеры регулярно принимали участие в Крестовых походах. И тот и другой представляли собой религиозные ордена, и члены их давали обычные для монахов обеты, но в то время как тамплиеры являлись исключительно военной организацией, госпитальеры никогда не забывали, что первоначально были, так сказать, братством сиделок, обязанность которого состояла в помощи «нашим господам — больным». Когда они не сражались, то постоянно занимались созданием и обустройством своих больниц, и их медицинские стандарты были самыми высокими во всем средневековом мире.

После того как Акра пала и существованию франкского Отремера пришел конец, рыцари-госпитальеры сначала нашли приют в Лимасоле. Однако они не желали подчиняться дому Лузиньянов, и в 1306 г. их магистр Фульке де Вилларэ — с благосклонного разрешения папы Климента — вступил в соглашение с генуэзским пиратом по имени Виньоло де Виньоли, дабы предпринять совместную атаку на остров Родос, принадлежавший тогда Византийской империи. В географическом отношении выбор был идеален. Из всех островов Эгейского моря Родос расположен дальше всего к востоку и всего в десяти милях от побережья Малой Азии; по проливу между ними проходила большая честь торговых кораблей, курсировавших между портами Западной Европы и Леванта. Горный хребет, достигающий примерно 4000 футов в высоту, давал несколько позиций, с которых можно было наблюдать как за Малой Азией, так и за островами Додеканес; в ясную погоду были видны даже очертания горы Иды на Крите, отстоящем более чем на сто миль к югу. Долины были покрыты садами и виноградниками, что решало вопрос с пищей и вином. Обширные сосновые леса обеспечивали обитателей Родоса практически неограниченными запасами древесины для строительства кораблей. Более того, жители острова могли похвастаться традициями мореплавания, восходившими ко временам античности. Экипаж судов римского флота на востоке (а впоследствии и византийских судов) состоял по большей части из родосцев. Если членам ордена, до сей поры базировавшимся на суше, теперь было суждено стать моряками, они не могли и надеяться найти себе лучших учителей в деле кораблестроения, в искусстве мореплавания и навигации.

Сначала, однако, нужно было завоевать остров. Его жители оказали упорное сопротивление, и только через два года тяжелой борьбы столица Родоса, близ которой находились две великолепные гавани, наконец оказалась в руках рыцарей. 15 августа 1309 г. ее ворота открылись, а через год она стала официальной штаб-квартирой ордена. С пиратом Виньоло госпитальеры быстро достигли соглашения, по которому рыцари в обмен на треть доходов с острова получали всю его территорию, кроме двух маленьких деревень, а также близлежащие острова Кос и Калимнос и некоторые другие из числа Додеканесских островов. Это была для них очень выгодная сделка. По прошествии девятнадцати лет они вновь обрели постоянный приют, дом на острове, который, согласно изданному впоследствии постановлению папы, полностью перешел в их собственность. С учетом этих новых обстоятельств они, являясь рыцарским орденом, образовали суверенное государство. Наконец-то они могли возобновить постоянную войну с неверными в соответствии со своим обетом «заставить замолчать врагов Господа». Но даже за этим занятием они никогда не забывали о том, что у них есть и другая обязанность, еще более неотложная. Эта их первая задача, после того как они поселились на Родосе, заключалась в том, чтобы начать работу в своем новом госпитале. Он должен был стать лучшим и самым известным во всем мире. Огромная больница — сохранившаяся до наших дней в том виде, в каком орден оставил ее почти пятьсот лет назад, — могла принять не менее восьмидесяти пяти пациентов, причем за всеми ухаживали сами рыцари.

Госпитальеры также создали совершенно новую административную структуру. Главой ее был гроссмейстер; орден, находившийся под его началом, подразделялся на восемь «лангов», то есть «языков», а именно Франции, Прованса, Оверни, Англии, Италии, Германии, Арагона и Кастилии. Чтобы объединить эту пеструю смесь рас и наречий, было решено, что каждый язык должен взять на себя ответственность за выполнение собственной задачи. Так, великий адмирал почти всегда был итальянцем, великий командор — провансальцем, великий маршал — овернцем, а великий бальи — немцем. Из числа англичан назначался туркополиер, отвечавший за береговые укрепления острова. От всех без исключения рыцарей требовалось, чтобы они носили на своем одеянии или плаще характерный восьмиконечный крест, «дабы в ум каждому запало, что он должен вечно хранить в сердце своем воспоминание о кресте Иисуса Христа и быть украшен восемью сопутствующими ему добродетелями».

В рамках «языков» орден подразделялся на три основных класса. Первый состоял из «рыцарей справедливости», набиравшихся только из аристократических фамилий Европы; от них требовали надежных доказательств их знатного происхождения. Следующими с точки зрения иерархии шли орденские служащие братья, чей социальный статус был несколько ниже; одни были воинами, другие — дипломатами, прочие должны были работать в госпитале. Третья категория состояла из капелланов, служивших в храмах и часовнях. Каждый рыцарь должен был в течение первых двух лет выдерживать испытательный срок службы, причем один из них он проводил на галерах. Лишь после этого с него брали следующую клятву: