Олег Смыслов - Асы против асов. В борьбе за господство Страница 62

Можно лишь сожалеть, что авторы подобных книг не пытаются критически оценить приводимые ими цифры количества самолетов, якобы сбитых ведущими летчиками, и найти более достоверные подтверждения этих цифр.

С. А. Микоян также размышляет о «немецких астрономических счетах»: «Однако, как рассказали мои товарищи Г. А. Баевский и А. А. Щербаков, изучающие литературу по этому вопросу, они не нашли в библиографии ни одного немецкого источника, который подтвердил бы эти числа...

Хартман свой первый самолет сбил в ноябре 1942 г., к началу Курской битвы (к июлю 1943) имел на счету 18 побед, а в августе — 90. Значит, основное количество он сбил в последней трети войны, когда наша авиация не только не уступала немецкой, но и имела превосходство в воздухе!

Например, число сбитых самолетов, приведенных в журнале боевых действий германского 1-го Воздушного флота в марте 1943 г., в несколько раз превосходит потери противостоявшей ему нашей 13-й Воздушной армии: 357 против 44».

Герою Советского Союза маршалу авиации Ивану Ивановичу Пстыго (с 1943 г. командир штурмового авиаполка, за войну совершил 96 боевых вылетов) задали вопросы: «Вы, конечно, читали о рейтинге асов. Во всех списках первым стоит Эрих Хартман. Как он мог сбить три сотни самолетов? Может быть, у немцев была другая система подсчета?» Ответил он, видимо, с раздражением: «Все это вранье. Почему 50 с лишним лет Хартмана никто не знал? В войну немцы кричали: «Ас Покрышкин в воздухе!» О Хартмане же ни на земле, ни в воздухе никто не слышал. Он 1921 г. рождения, «сопляк». Начал воевать в 1943 г. Когда успел столько насбивать? А самый главный мой довод такой: у летчика есть документ выше паспорта — его летная книжка. Покажите мне летную книжку Хартмана, и я поверю. Но ее нет. У Покрышкина все сбитые самолеты зафиксированы. Хартман, кстати, был два года у нас в плену. Сбежал. А через полвека его возвели на пьедестал славы».

Если уже говорить об Эрихе Хартмане, то, оказавшись в советском плену, его судили и приговорили к 20 годам исправительных лагерей именно «за нанесение ущерба советской экономике, выразившееся в уничтожении 347 самолетов».

В Главной военной прокуратуре это дело было оформлено под № 463.

Это во-первых. Во-вторых, первая летная книжка этого самого результативного аса люфтваффе благополучно сохранилась в Германии до наших дней. В ней пунктуально отражены все 150 побед и 391 боевой вылет с указанием каждой победы, каждого вылета, даты, времени, типа сбитого самолета противника и места, где это произошло.

Поэтому, если кто-то хочет ее посмотреть и ознакомиться с ней, то нужно выехать в Германию, а там обратиться за помощью в Ассоциацию бывших летчиков-истребителей люфтваффе. Вторая летная книжка Хартмана пропала при аресте американцами, что, собственно, и не удивительно. Другое дело, если мы не верим остальным победам, то можем поверить первой книжке, а значит, 150 победам. Ведь этот документ, как известно, у летчика считается выше паспорта!

Герой Советского Союза Александр Александрович Щербаков убежден, что немецкие асы на Восточном фронте по 200 и по 300 самолетов не сбивали.

«Во время Висло-Одерской и Берлинской операции наш 176-й гвардейский Проскуровский истребительный авиаполк, поспевая за стремительно наступающими наземными войсками, занимал очередной аэродром, что называется, еще тепленький после немцев. Там в служебных помещениях оставались полетная документация, газеты, журналы. В одной газете люфтваффе (за февраль или март) я нашел небольшую заметку с небольшой фотографией о том, что Эрих Хартман сбил 303 советских самолета. Все мои товарищи были очень удивлены такой цифрой. Все они знали о высоких боевых качествах немецких летчиков, но столь большое их превосходство никто в реальных боях не отмечал», — вспоминает бывший летчик-испытатель.

Прежде всего следует отметить, что летчики-истребители противоборствующих стран воевали совершенно в различных условиях. На результативность их боевых действий абсолютно влияли как воздушная обстановка, средства борьбы, так и противодействие противника.

Нельзя забывать и о том, что в ВВС разных стран существовала своя методика подсчета побед в воздушном бою. К сожалению, страны, вступившие во Вторую мировую войну не удосужились отработать взаимодействие по этому вопросу и прийти к общему знаменателю, чтобы в России не разгорелись споры через десятилетия после ее окончания. Лично мне довелось в течение пяти лет жить в Германии, и я могу лишь обратить внимание на немецкую дотошность в методике подсчета, чего бы это ни касалось.

Система подсчета воздушных побед люфтваффе предполагала один сбитый самолет, точно определенный фотокинопулеметом или одним или двумя другими свидетелями.

При этом самолет записывался на личный счет только в том случае, если он был зафиксирован разрушившимся в воздухе, объятый пламенем, покинутым своим пилотом в воздухе или зафиксировано его падение на землю и разрушение.

Для оформления победы летчик люфтваффе заполнял заявку, состоящую из 21 пункта.

В ней указывалось:

1. Время (дата, час, минута) и место падения самолета.

2. Имена членов экипажа, подавших заявку.

3. Тип уничтоженного самолета.

4. Национальная принадлежность противника.

5. Сущность причиненных разрушений:

а) пламя и черный дым;

б) распался ли вражеский самолет на части (назовите их) или взорвался;

в) совершил ли он вынужденную посадку (укажите, в каком месте фронта и была ли это нормальная или аварийная посадка);

д) если приземлился за линией фронта, загорелся ли он на земле.

6. Характер падения (только в случае, если его можно было наблюдать):

а) в каком месте фронта;

б) было ли оно вертикальным или он вспыхнул;

в) если не наблюдалось, то по какой причине.

7. Участь вражеского экипажа (убиты, выпрыгнули с парашютом и Т. Д.).

8. Должен прилагаться личный рапорт летчика.

9. Свидетели:

а)в воздухе;

б) на земле.

10. Количество атак, которым подвергался вражеский самолет.

11. Направление, с которого выполнялась каждая атака.

12. Расстояние, с которого велся эффективный огонь.

13. Тактическая позиция атаки.

14. Были ли вражеские стрелки выведены из строя.

15. Тип применявшегося вооружения.

16. Расход боеприпасов.

17. Тип и количество пулеметов, использованных для уничтожения вражеского самолета.

18. Тип собственного самолета.

19. Что-либо еще, имеющее тактическую и техническую ценность.

20. Повреждения собственной машины в результате действий противника.

21. Другие подразделения, участвовавшие в бою (включая зенитную артиллерию).

Подписывал анкету командир эскадрильи. Основными пунктами были 9 (свидетели) и 21 (другие подразделения)!

К заявке прилагался личный рапорт пилота, в котором сначала он указывал дату и время взлета, преддверие и начала боя, а потом лишь заявлял о победах и перечислял их от времени начала атаки, включая высоту и дальность.

Потом указывал сущность разрушений, характер падения, свое наблюдение и зафиксированное время.

К рапорту о сбитом самолете прикладывался доклад о проведенном бое, написанный свидетелем или очевидцем. Все это позволяло перепроверить сообщения пилота о победе. Командир группы или эскадры после получения рапортов других летчиков, данных с наземных постов наблюдения, расшифровки пленок фотокинопулемета и т.п. писал на бланке свое заключение, которое, в свою очередь, служило основанием для официального подтверждения или не подтверждения победы.

В качестве официального признания своей победы пилот люфтваффе получал специальное свидетельство, в котором были указаны дата, время и место боя, а также тип сбитого им самолета.

Если верить источникам Германии, то немцы не делили побед. «Один пилот — одна победа», — гласил их закон. Например, пилоты союзников делили победы так: если два пилота вели огонь по одному самолету и он был сбит, каждый из них записывал по половинке.

Беседуя с Аркадием Федоровичем Ковачевичем, я спросил его:

«А как вы засчитывали сбитых в группе? Как это решалось?»

«Когда человек в бою именно проявил себя, то мы его поддерживали всегда. У Хартмана я не знаю, какие подтверждения есть. Не могу сказать. Единственный источник, какой я имею, это моя беседа с внуком Бисмарка, которого мы сбили под Сталинградом. Сбили так, что не смог перелететь через Волгу, а машина была подбита и он шлепнулся около нашего аэродрома. Неделю он у нас был в полку. Мы его поили, кормили. Он все время рвался в бой: давайте я тоже полечу. Ну а в беседах я его спросил, как у них подсчитываются победы?»

Он ответил: «Если я сбил, то я сбил. Если два сбили, то и я сбил, и он сбил. Если командир отряда находится в воздухе, то он считает все то, что мы сбили».