Юрий Емельянов - Рождение и гибель цивилизаций Страница 62

Подобная кровожадность не была исключением, а скорее общим правилом. Строки Ветхого завета запечатлели типичное отношение народов тех времен к чужакам, как к нелюдям. Ограбить их, пленить, а порой и уничтожить чужой народ считалось делом не только допустимым, но угодным Богу. Моисей осуждает евреев за то, что они после разгрома мадианитян не позаботились истребить их женщин и детей. Под угрозой кар небесных он приказывает своим единоверцам вернуться и довести начатую резню до конца.

В то же время захватнические войны, увенчанные кровавыми оргиями победителей, уничтожали не только покоренные народы, но в конечном счете создавали предпосылки для гибели торжествовавших агрессоров. Исходя из опыта древних цивилизаций, А. Тойнби даже вывел тезис о «самоубийственности милитаризма». Наиболее ярким примером, подтверждавшим его тезис, было описание судьбы Ассирии. Эта держава погибла вовсе не из-за того, что она «почивала на лаврах», поверив в совершенство своих институтов и непобедимость своих армий. Отнюдь нет. Как замечает Тойнби, ассирийская военная машина постоянно совершенствовалась в бесконечных войнах. Ассирийцы были превосходными войнами. Характеризуя ассирийцев в пору их агрессий против цивилизаций южной Месопотамии, Л. И. Мечников писал: «Жители северной Месопотамии, бывшие по условиям своей жизни, по обычаям и стремлениям главным образом грабителями, получавшие свое воспитание в охоте за львами и дикими буйволами, обладали всеми качествами, чтобы сделаться непобедимыми воинами. Ни один из древних народов не мог сравниться с ними в смелости, твердости, ловкости и энергии; но зато ни один народ не доводил до такой ужасной степени культ грубой силы и страстного стремления к военным занятиям, любви к грабежам, к разрушениям и хищничеству».

Однако постоянные войны и вооружения требовали значительных людских жертв и немалых материальных расходов. Как отмечается в «ВИ», помимо того, что «все трудовое население державы платило налог сельскохозяйственными продуктами, металлом и скотом и привлекалось к разнообразным царским повинностям — строительным, дорожным, оросительным… Часть людей привлекалась в армию в качестве рекрутов, а в случаях особо серьезных походов, по-видимому, все лично свободное население, способное носить оружие, призывалось в ополчение; в обоз и саперные части призывались и рабы. Постоянные тяготы поборов и военных походов были крайне обременительны для жителей самой Ассирии».

Истощение материальных и людских ресурсов Ассирии вынуждало правителей привлекать в свою армию представителей народов, разоренных ею. «Состав ассирийской армии все в большей степени пополнялся воинами из покоренных народов, что со временем сказалось на ее боеспособности». «Заметное распространение арамейского языка за счет родного аккадского в ассирийском отечестве показывает, что ассирийский народ мирно устранялся пленниками ассирийского оружия, в то время как военная власть Ассирии достигла своей высшей точки», — отмечал Тойнби.

Несмотря на многочисленные угрожающие признаки, владыки Ассирии, встав на путь войны против своих цивилизованных соседей, уже не могли с него сойти. Как справедливо замечали советские историки, «ассирийская рабовладельческая держава была создана силой оружия, держалась главным образом силой оружия и постоянно нуждалась в новых военных победах. Всякая даже малозначительная военная неудача имела большие политические последствия. Длительная же война с переменным успехом неизбежно должна была поставить Ассирийскую державу на край гибели».

Попытки Ассирии наступать одновременно на всех фронтах истощали силы этой державы. Стремясь распространить свою власть на Египет и Урарту, Элам и Вавилонию, страны Малой Азии и Иранского нагорья и беспощадно расправляясь с покоренными странами и народами, Ассирия стала вызывать ненависть всех стран центральной части цивилизованного пояса. Фактически, считал А. Тойнби, Ассирия подрубила сук, на котором сидела. Хотя к 660 году до н. э. Ассирия, как отмечалось в «ВИ», «находилась на высоте своего могущества… в пределах Ассирийской державы не было недостатка в людях, желавших, ее уничтожения. Народы Передней Азии считали своими главными врагами ассирийскую знать, военщину и городских купцов — маленькую группу людей, наживших неслыханные по масштабам того времени богатства и эксплуатировавших в своих интересах все остальное население Ближнего Востока. Весь Восток жил мечтой гибели Ассирии — «логовища львов» и надеждой на падение Ниневии — «города крови». В этом сходились и представители окраинных, еще не покоренных племен, и переселенные на новые земли пленные, и эксплуатируемые общинники, и представители рабовладельческой верхушки рабовладельческих кругов за пределами собственно Ассирии».

Результатом таких настроений явились коалиции самых разных сил и держав, выступивших против Ассирии. Одновременные наступления племен скифов и арамеев, Вавилонии и Мидии распыляли силы Ассирии. В 612 году до н. э. после трехмесячной осады Ниневия была взята объединенными войсками Мидии и Вавилонии. Ассирийская знать была вырезана, а царь Ассирии Сарак бросился в огонь пылавшего дворца. Правда, еще в течение семи лет ассирийцы в союзе с египтянами пытались сохранить остатки своих владений, но в 605 году до н. э. они были разбиты вавилонянами, и Ассирия прекратила свое существование.

Одним из следствий этих войн явилось ослабление позиций всего цивилизованного мира. По сути, вместо того чтобы служить форпостом цивилизации, Ассирия, по мнению А. Тойнби, превратилась в инициатора гражданской войны внутри цивилизованного мира, разрушая его по частям. Однако вряд ли стоит принимать на веру утверждение А. Тойнби о «самоубийственности милитаризма». Войны, которые вела Ассирия, были логическим следствием цивилизационного процесса. Ведь одним из его проявлений было безудержное стремление к захватам и экспансии. Точно так же, как бесконтрольное стремление обеспечить благополучие верхов за счет низов, одних областей за счет других, центра за счет провинций внутри одного общества приводило к его распаду, стремление страны, расположенной на том или ином отрезке цивилизованного пояса, расширить свою власть над ним, в конечном счете приводило к разрушению всего цивилизованного мира. Открыв огромные созидательные силы, цивилизация одновременно ликвидировала те отношения внутри ноосферы, которые сдерживали силы разрушения. Следствием этого, стало уничтожение цивилизацией своих достижений, возврат к тому состоянию, с которого началось их развитие.

ГЛАВА 19

СМЕРТЬ ПРИХОДИТ ИЗ СТЕПЕЙ

Пока цивилизованные страны были охвачены истребительными войнами друг против друга, жившие за их пределами племена продолжали заниматься охотой и собирательством, то есть оставались на нецивилизованной стадии развития. По мере же того, как земледельцы перемешались в речные долины, скотоводы уходили за стадами в сторону степных и обильных пастбищ и оказывались на окраине цивилизации. Впрочем, уход за стадами они часто совмещали с земледелием и периодически в течение года вели оседлый образ жизни.

Поскольку обработанная земля позволяла содержать гораздо больше людей, то земледельцы опережали кочевые племена по численности. (По подсчетам И. Захарова, население Китая в начале I века н. э. составляло около 60 миллионов человек; население же центральноазиатских степей, по оценке Л. Гумилева, колебалось в период от III до XIII веков н. э. между 0,4 и 1,3 миллиона человек.) Таким образом доля кочевых народов в общем составе населения цивилизованного Китая вместе с его периферией составляла от 0,5 до 2 процентов. Хотя, возможно, доля кочевников была большей по сравнению с оседлым населением других частей цивилизованного пейса, они и там составляли не очень значительное меньшинство.

Возможно, если бы эти 0,4–1,3 миллиона были бы солдатами хорошо вооруженной армии, то они представляли бы немалую опасность для Китая. Подобное скопление вооруженных сил на границах Индии, Египта и других стран также являлось бы страшной угрозой для их существования. Однако значительную часть этого населения составляли женщины, старики и дети. Кроме того, кочевые народы существенно отставали от цивилизованных стран по уровню производства, общественной, государственной, военной организации.

Земледельцы активно пользовались своими преимуществами. Когда между земледельцами и кочевыми скотоводами царил мир, то первые навязывали кочевникам неравноправные условия торговли, видя в них удобный источник получения ряда продуктов. Когда же у них возникала потребность в расширении посевов, то хорошо вооруженные земледельцы наступали на земли кочевых народов, распахивая их. Опираясь на свою преобладающую военную мощь, земледельцы облагали кочевников обременительной, данью, захватывали их стада, угоняли их в плен, обращали их в рабов.