Валерий Сойфер - Власть и наука Страница 62

Если действия Коля объяснимы его внутренним недовольством Вавиловым и затаенными личными обидами на директора, то ничем иным как запугиванием чекистами нельзя объяснить поведение других вавиловских сотрудников. Писарев, Таланов, Максимов, Кулешов и другие не смогли удержаться и дали показания против Вавилова. Особенно оговаривал своего патрона Писарев. Он занимал особое место в ВИР▓е, председательствовал на заседаниях Научного Совета в отсутствие Вавилова, на равных правах с директором принимал участие в определении научной политики института, писал сотрудникам по поручению Вавилова длинные назидания по поводу их работы. Так, в Архиве ВИР имеется письмо Писарева Карпеченко от 27 февраля 1926 г. на 8 страницах машинописного текста, в котором Писарев выговаривал Карпеченко за то, что последний недостаточно повернулся лицом к практике и не слушает, как надо, начальников:

"...всякая работа в нашем Институте должна иметь совершенно определенный плановый характер... никакое партизанство в смысле выделения какого-нибудь одного вопроса -- хотя бы и очень интересного -- не может быть допущено. ...Очень жаль, Георгий Дмитриевич, что Вы меня мало информировали о Вашей поездке; я не беру в счет Ваше сообщение, где и сколько раз у какой знаменитости Вы завтракали... Надеюсь, что с Вашим приездом мы быстро наладим этот генетический центр и вместе с Вами попытаемся использовать весь тот опыт, который в этом отношении есть у меня, так как здесь нужно много такта и пожалуй еще больше авторитетности" (42).

На допросе 24 февраля 1933 года Писарев показал, что якобы:

"...с целью согласованного проведения в системе ин-та мероприятий, рассчитанных на противопоставление установкам Сов. власти и коммунистической партии... нам нужно было создать свою законспирированную организацию и эта организация была создана" (43).

Через месяц с небольшим (на допросе 5 апреля 1933 г.) Писарев резко увеличил объем информации, преподнесенной следователям ОГПУ и, основываясь на своих знаниях как "правой руки" Вавилова -- его заместителя в дирекции и доверенного лица в Научном Совете ВИПБиНК, напряг память, чтобы ничего не пропустить (видимо Виктор Евграфович очень волновался, поэтому в подписанном им тексте много орфографических ошибок):

"В отношении связей акад. Н.И.ВАВИЛОВ в Москве и на периферии я могу сообщить следующие данные:

В Москве ВАВИЛОВ находился в очень тесной и дружеской связи с ДОЯРЕНКО, С.ЧАЯНОВЫМ, А.ЧАЯНОВЫМ, КОНДРАТЬЕВЫМ, МАКАРОВЫМ, РЫБНИКОВЫМ (последние четыре проф. -- экономисты), проф. ЛИСИЦЫНЫМ (Московск. сельхозцентра) и проф. КОЛЬЦОВЫМ Н.К. (кажется директор ин-та экспер. биологии) и проф. ЛИСКУНОМ, дир. ин-та животноводства.

На Средней Волге ВАВИЛОВ имел связи с проф. КОНСТАНТИНОВЫМ, дир. селекции. ст. в Кинеле под Самарой, в Казани с проф. ТИХОНОВЫМ (научн. руководит. Казанского селекц. центра)

На Нижней Волге ВАВИЛОВ очень часто бывал в Саратове, где у него были связи с дир. ин-та засушл. хоз-ва акад. ТУЛАЙКОВЫМ и проф. МЕЙСТЕРОМ (директ. Нижне-Волжск. Селекцентра).

На Северном Кавказе ранее ВАВИЛОВ часто бывал у дир. Донск. селекц. ст. проф. ЛЕБЕДЕВА, а затем в Краснодаре на Табаководческой станции у проф. ШМУКА, СМИРНОВА И ПАЛАМАРЧУКА.

В Закавказье, в Тифлисе у ВАВИЛОВА были очень близкие связи с коллективом ботаников в Тифлисском ботаническом саду (проф. СОСНОВСКИЙ, проф. ДЕКАПРЕЛЕВИЧ, проф. ТРОИЦКИЙ -- последний теперь в Эревани, кажется, и проф. -- фамилия немецкая, ее забыл, завут Александр Альфонсович, теперь работает в Баку).

В Эриване у ВАВИЛОВА были связи с вышеуказанным профессором ТРОИЦКИМ и проф. ТУМАНЯНОМ, а в Баку с проф. ЛЕБЕДЕВЫМ и проф. БРАЖАЗИЦКИМ.

В ЦЧО ВАВИЛОВЫМ поддерживалась связь с проф. ЯКУНИНЫМ и его ассистентом УСПЕНСКИМ, селекционером ПОПОВЫМ И.И.

На Украине ВАВИЛОВ очень часто бывал в Одессе у академика САПЕГИНА и последнее время старается его перевести в Ленинград.

В Киеве ВАВИЛОВ поддерживал близкие отношения с проф. КОЛКУНОВЫМ и проф. ЛЕВШИНЫМ.

В Харькове из лиц, с которыми поддерживал тесную связь ВАВИЛОВ, можно назвать акад. СОКОЛОВСКОГО (кажется президент с/х акад. Украины), проф. ЕГОРОВЫМ и проф. ЯНАТОЙ.

В Средней Азии (в Ташкенте) из близких ВАВИЛОВУ лиц можно назвать проф. БАРАНОВА, проф. ДИМО, селекционера ДЕРЕВИЦКОГО (теперь в ЦЧО в селекцентре на Степной станции) и селекционера Главхлопка проф. БЕЛОВА.

При поездке через Сибирь на Д.Востоке Н.И.ВАВИЛОВ установил знакомство и связи:

В Омске -- Зап. Сибирск. селекцентр -- с БЕРГОМ и ЦИЦИНОМ.

В Красноярске -- на опытной станции (теперь это Средне-Сибирский селекцентр при совхозе Камала) с МЕЙНЕКОМ, в Благовещенске на Амурской селекционной ст. с ЗОЛОТНИЦКИМ.

В Тулуне (Вост. Сиб. край) на Тулунской Селекционной ст. с ГУСЕЛЬНИКОВЫМ.

Во Владивостоке в Университет с проф. САВИЧ и проф. СОБОЛЕВЫМ (последний теперь работает на Сев. Кавказе, заведывает Сев. Кавк. отдел ВИР'а) (44)

Получив такой список фамилий, ОГПУ могло считать себя надолго обеспеченным работой. В течение почти десяти последующих лет многие из тех, кого Писарев назвал в своем доносе, оказались за решеткой. Сам Писарев дожил до 90 лет, и в целом обеспечил себе полную успехов и наград жизнь, стал академиком ВАСХНИЛ. В разгар лысенковского владычества в науке -- в 1951 году -- он был удостоен Сталинской премии. В 1962 году его наградили Золотой звездой Героя социалистического труда и орденом Ленина. О нем были написаны еще при жизни хвалебные книги, в которых ни слова о пребывании в заключении в 1933 году не было сказано. Только недавно из следственного дела Вавилова стало ясно, что он, как и подавляющее большинство арестованных, был сломлен нечеловеческим обращением, "признал" на допросах правдой то, что от него ждали следователи.

Возможно благодаря такому поведению, а не только письмам Вавилова, пребывание Писарева и его коллег за решеткой оказалось в тот год непродолжительным5 . Столь же быстро оказался на свободе Коль, хотя никто не может сказать сегодня точно, был ли его арест серьезным, или взяли Коля для отвода глаз, после заключения в тюрьму и высылки большой группы действительно близких к Вавилову людей.

Но даже, отпустив на волю своих пленников (многих лишь временно) чекисты продолжали использовать их показания для обвинений других людей и прежде всего Вавилова, Карпеченко, Левитского и Говорова. Так и переходили из документа в документ фразы из протоколов допросов Авдулова, Писарева, Таланова, Кулешова и других вавиловских сотрудников. Вырванными у незащищенных жертв лжепризнаниями чекисты обосновывали снова и снова требования отдать им на растерзание Вавилова, а потом, после его ареста, выкладывали перед невинным академиком страницы из подписанных его коллегами протоколов допросов, в которых его имя было связано с нелепой и страшной неправдой.

Конечно, сегодня, спустя три четверти века, трудно воспроизвести моральную атмосферу тех дней, понять как мог спокойно работать Вавилов, не паниковал, не расслаблялся и не озлоблялся. Из опубликованных выступлений и статей Вавилова в 1933-1937 годах перед нами встает лицо оптимиста и жизнелюба, не запуганного, не деморализованного. Он ведет огромное дело, ведь его институт -- самый большой в стране, если не в мире: в нем трудятся почти полторы тысячи сотрудников, больше, чем в полусотне других институтов вместе взятых. Ни физикам, ни химикам такие масштабы в те годы даже не снились. Времена, когда Сталин захочет, чтобы ученые создали атомную и водородную бомбу, еще не настали, поэтому многотысячные коллективы физиков и техников, брошенные на решение этих суперзадач, еще далеко впереди. Пока только для Вавилова создана махина ВИР▓а. Он к тому же руководил далеко не маленькой Всесоюзной Академией сельскохозяйственных наук имени Ленина -- ВАСХНИЛ, в которую входили десятки институтов, созданных с непосредственным его участием. Он же -- директор большого Института генетики АН СССР. Такая масса взваливаемых на себя дел и административных постов может трактоваться и иначе -- как стремление к нездоровому монополизму. Заниматься собственно научной работой Вавилов уже не мог, он стал могучим организатором и администратором советской науки.

В ОГПУ начинают детально разрабатывать "Дело Вавилова"

К весне 1932 года ОГПУ накопило много обвинений против Вавилова. Ему инкриминировали вредительскую и шпионскую деятельность, ненависть к советскому строю и правительству. С доказательствами обвинений дело было совсем плохо, но это мало кого волновало. Теперь собранный материал можно было двинуть наверх. В обширном документе на сорока одной странице машинописного текста, названном "Директивное письмо", обвинения были собраны воедино. 14 марта 1932 года его отправили сразу в несколько адресов на верхи (46). Авторами документа были безымянный представитель 8-го отдела Экономического Управления ОГПУ (ЭКУ ОГПУ) и начальник Экономического Управления ОГПУ Миронов. Мы еще встретим фамилию этого чекиста, бомбардировавшего верхи сигналами о вредительской и шпионской деятельности Вавилова на протяжении многих лет.