Маргарет Мюррей - Величие Древнего Египта Страница 63

Легенда, родившаяся, по всей видимости, во времена Птолемеев, начинается с рассказа о бездетной паре – сыне и невестке фараона, которая мечтает о ребенке. Однажды в храме после долгих молитв жена впала в забытье и услышала голос, который приказал ей выпить отвар из дыни. Придя домой, она выпила отвар и в положенный срок родила сына, которого назвали Са-Осирис (сын Осириса). Это был удивительный ребенок, в нем соединились вся мудрость и все знания мира. Однажды, когда мальчику было пять лет, он стоял рядом с отцом у окна и увидел две погребальные процессии. Одна процессия хоронила богатого горожанина. Его везли в сторону пустыни в роскошном гробу, украшенном золотом, со всевозможными почестями, под громкие причитания плакальщиц, в сопровождении друзей и родственников. Следом за этой процессией из Мемфиса в город мертвых выносили умершего бедняка, завернутого в простую циновку, которого никто не провожал. Тогда отец сказал Са-Осирису: «Надеюсь, что, когда умру, мне воздадут такие же почести, как этому богачу». На это Са-Осирис ответил: «Я желаю для тебя участи этого бедняка». Слова сына причинили отцу боль, но Са-Осирис предложил отцу посмотреть, что уготовано в царстве мертвых тому бедняку, о котором никто не печалится, и тому богачу, которого все оплакивают. Отец согласился. Сын взял отца за руку и привел его город мертвых. К сожалению, не сохранилось сведений о том, каким образом они попали в потусторонний мир; эта часть папируса отсутствует. В загробном мире было семь больших залов, которые наполняли самые разные люди. В одном из залов люди сучили веревки, которые съедали стоящие за ними ослы. Были люди, которые пытались дотянуться до хлеба и воды, а в это время другие копали ямы у них под ногами. Совершившие злодеяния люди молили о прощении, толпясь у дверей пятого зала. Нижний шип этой двери торчал в правом глазу какого-то человека, который молился и громко стонал, когда дверь открывалась и закрывалась, и шип поворачивался в его глазу. Пройдя через дверь, отец с сыном попали в шестой зал, где увидели судилище богов в царстве мертвых. Каждый бог сидел на своем месте, и привратники царства мертвых оглашали приговоры. Вслед за сыном прошел отец в седьмой зал, где увидел Осириса. Он сидел на троне из чистого золота, увенчанный короной. По левую руку от него стоял Анубис, а по правую руку Тот, и все боги судилища царства стояли справа и слева от них. Перед ними стояли весы, на которых боги судилища царства мертвых взвешивали содеянное людьми добро и зло. Великий бог Тот записывал то, что показывали весы, а Анубис оглашал приговоры богов. Если злодеяния перевешивали добрые дела, грешника наказывали; если добрых дел было больше, то человеку отводилось почетное место. Тут отец заметил «человека благородного облика, облаченного в одеяния из тончайшего полотна. Он стоял вблизи Осириса на одном из самых почетных мест». Са-Осирис объяснил отцу, что это тот самый бедняк, за похоронами которого они наблюдали из окна. Этот человек всегда делал добрые дела, поэтому теперь он занимает почетное место рядом с Осирисом, а поскольку в земной жизни ему выпадало мало счастливых дней, то боги повелели отдать ему погребальное убранство того богача, которого хоронили с почестями. В отличие от бедняка злые дела, совершенные богачом, перевесили добрые дела, и он был тем человеком, которого они видели с шипом в правом глазу. И Са-Осирис торжественно сказал отцу: «Тем, кто на земле творил добро, здесь тоже воздается добром, а тем, кто совершал зло, воздается злом. Так было, так есть и не изменится никогда. Вот почему я пожелал тебе участи бедняка, а не богатого человека».

Глава 7

ФЛИНДЕРС ПИТРИ

Ни одна книга по Египту не может считаться полной, если в ней нет ссылки, даже небольшой, на человека, чья работа над удивительным прошлым этой древней страны заложила основу всей современной археологии. Меня, как его многолетнего коллегу по работе в Университетском колледже в Лондоне, можно простить за то, что я считала себя достаточно компетентной, чтобы написать эту книгу такой, какой она виделась мне.

В 1877 году в свет вышла небольшая книга, объемом не более ста пятидесяти страниц, под названием «Индуктивная метрология». Ее автором был молодой человек, двадцати четырех лет от роду, по имени Уильям Мэтью Флиндерс Питри. Публикация этой небольшой книги изменила всю науку о прошлом и вынесла ее автора в первые ряды исследователей мира. До появления Питри исследователи занимались скорее не археологией, а поиском древностей, собирая «редкости» и «реликвии прошлого». Это было не более чем увлечением нескольких ученых мужей, чей кругозор был ограничен библейской и классической историей. Они были рабами написанных слов и не верили в то, чему не находили документальных подтверждений. Однако даже документы не всегда являлись доказательством, если не согласовывались с заранее сложившимся мнением, а к сочинениям Геродота о Египте эти люди относились с явным пренебрежением. Действительно, что за умник мог назвать Геродота «отцом истории»?! Ему больше подходит «отец вымысла»! Для этих людей греческое искусство было священным явлением, вышедшим в цивилизованный мир. Греческая литература тоже не имела истоков. Если они и не были полностью созданиями Бога, то, во всяком случае, что-то вроде этого, и было сродни богохульству считать, что, когда греки сами объяснили, насколько многим Греция обязана Египту, они действительно сказали правду.

В этой обстановке книга Питри была подобна взрыву бомбы. «Индуктивная метрология» сообщала ученому миру, что появилась новая методика исследования, методика, которая доказывает, что культуре греков предшествовала другая форма культуры и цивилизации. Питри обнаружил единицу измерения, применявшуюся строителями Стонхенджа (снял план Стонхенджа с точностью до 2–3 сантиметров).

Теперь на повестке дня были не слова, а факты. Вскоре Питри опубликовал отчет о размерах, пропорциях и внутреннем устройстве пирамид и храмов Гизы, который доказывал правильность теории Пиаззи Смита относительно Великой пирамиды.

В первый год его раскопок в Египте научный мир потрясла очередная сногсшибательная новость – Питри обнаружил пелусийскую Дафну Геродота, тем самым доказав правдивость историка и – о, ужас! – подтвердив наличие в Египте архаических греческих колоний. Удар оказался настолько сильным, что некоторые из старых классиков не могли заставить себя поверить фактам. В ходе дальнейших раскопок Питри нашел Навкратис, а во время раскопок в Фаюмском оазисе обнаружил греческие папирусы с отрывками из «Илиады».

Расписная керамика, найденная Питри при раскопках в Кахуне, подняла волну негодования и скептицизма, когда он доказал, что эта эгейская керамика относится к периоду правления XII династии, что к тому времени египтяне общались с жителями Средиземноморья, и в Кахуне была греческая колония. Невероятно, но прошло совсем немного времени, и его утверждение было блистательно подтверждено найденными Эвансом на Крите керамическими изделиями из Египта. Теперь археологи приводят это в качестве доказательства древности греческой цивилизации.

Раскопки в Телль-эль-Амарне помогли обнаружить важные факты, проливающие свет на правление Эхнатона.

В перерывах между раскопками Питри возвращался в Лондон, где в один из приездов познакомился в мисс Амелией Эдварде, благодаря которой он стал профессором кафедры египтологии в Лондонском университете. Амелия Эдварде была соучредителем Фонда египетских исследований; сама не раз принимала участие в раскопках в Египте.

Впервые доисторические цивилизации Египта были обнаружены при раскопках Негады, ставшей следующим большим открытием Питри. Но даже Питри не решился отнести найденные при раскопках необычные керамические и другие предметы и погребения к додинастическим и удовлетворился тем, что назвал живших там людей Новой Расой. Ему не простили этой ошибки, и даже после смерти его обвиняли в том, что он не смог распознать доисторические предметы, подобные которым прежде никогда не встречались.

На основе найденных при раскопках в Абидосе предметов Питри установил последовательность додинастических периодов и царей I и II династий. Его система «последовательность – датировка» сделала возможным навести порядок в археологии любой страны, и она успешно применяется в других странах, а не только в Египте.

Питри проводил раскопки не только в Египте, но и в Палестине. На материалах Телль-эль-Хези Питри выстроил последовательность сменяющих друг друга типов керамики, которая позволяла осуществлять датировку в случае отсутствия иных данных и которая послужила основой для всей дальнейшей археологической работы в этом регионе.

В весьма преклонном возрасте Питри возвращается в Палестину, пытаясь выяснить происхождение гиксосов и восполнить пробелы в истории захвата ими Египта. Хотя его работа пролила свет на раннюю историю Палестины, он не испытывал к этой стране такого интереса, какой вызывал у него Египет.