Вадим Кожинов - Россия - Век ХХ-й (Книга 2) Страница 64

Не теряйтесь, держитесь по-ленинградски, мы не такое выдержали.

В дверях показался Сталин. Видя толпящихся ленинградцев, шутливо удивился:

Чего это ленинградцы жмутся друг к дружке?..

Жданов отошел от нас..."24

Через два с половиной года Сталин будет уже полностью уверен, что "ленинградцы" опаснейшие "заговорщики", но естественно видеть зарождение этой уверенности в описанной сцене...

* * *

Выше только намечена связь между Постановлением 1946 года и Ленинградским делом 1949-го, ибо тема эта в сущности до сих пор мало исследована; имеются только скупые сведения вроде: "Кузнецов и Попков вынашивали идею создания компартии России", и, по словам самого Кузнецова, "считали, что права народа, на который прежде всего легло бремя войны, в настоящее время ущемлены..."25

В отличие от Ленинградского дела о "русском национализме", тогдашняя борьба с "антипатриотизмом" тщательно и объективно проанализирована в трактате Г. В. Костырченко. А немногочисленные сочинения, так или иначе касающиеся Ленинградского дела, основаны в большей мере на слухах и домыслах, чем на изучении реальных фактов. П. А. Судоплатов писал в 1990-х годах: ""Ленинградское дело" оставалось тайной и после смерти Сталина",даже несмотря на то, что он, Судоплатов, "был начальником самостоятельной службы МГБ"26, и сегодня это "дело" по-прежнему во многом остается "тайной".

Гораздо более ясна история начавшейся в 1947 году "борьбы с антипатриотизмом",- в частности, потому, что о ней написано несоизмеримо больше, чем о развертывавшейся в те же годы борьбы с "русским национализмом" (это, конечно, "заостренное" обозначение). Нельзя не сказать, что подавляющее большинство сочинений, в которых речь идет об атаках на "антипатриотизм", как еще будет показано, заведомо тенденциозно, но даже и такие сочинения при трезвом, корректирующем содержащиеся в них домыслы и вымыслы взгляде способны помочь пониманию происходившего в 1947-1953 годах.

Во время войны проблема решалось "просто": люди, которые рассматривались как хотя бы потенциальные "антипатриоты", подвергались превентивным гонениям; так, в СССР были депортированы в восточные регионы страны этнические немцы, а в США даже заключены в концлагеря японцы (это, конечно, только наиболее очевидные "примеры").

Борьба с "антипатриотами" возобновилась после того, как стала несомненным фактом холодная война,- причем, как уже сказано, в США борьба с "антиамериканизмом" (то есть "антипатриотизмом") началась раньше, чем в СССР,- в 1946 году (в ноябре была уже создана специальная президентская комиссия, призванная выявить приверженцев "антиамериканизма" среди двух с половиной миллионов государственных служащих).

В СССР кампания борьбы с "антипатриотизмом" стала очевидной 28 марта 1947 года, когда при министерствах и ведомствах были учреждены "суды чести", долженствующие, согласно их уставу, "повести непримиримую борьбу с низкопоклонством и раболепием перед западной культурой, ликвидировать недооценку значения деятелей русской науки и культуры в развитии мировой цивилизации"27.

Следует со всей определенностью сказать, что очень значительная, подчас даже колоссальная "недооценка" русской науки и культуры действительно имела место в нашей стране и до 1917 года, и, тем более, после него. Многие либеральные (и революционные) идеологи задолго до Революции всячески принижали отечественную науку и культуру, объясняя ее безнадежное "отставание" от Запада негодным политическим и социальным строем России. Они всегда были готовы закрыть глаза на тот факт, что, скажем, Менделеев и Иван Павлов, Толстой и Чехов являли собой наидостойнейших корифеев мировой науки и литературы. Их "недооценке" способствовало и отношение к России со стороны Запада: из названных великих деятелей только Павлову была присуждена (в 1904 году) считающаяся наивысшей наградой Нобелевская премия, Толстого отвергли, а Чехова и Менделеева как бы "не заметили" (они получили высочайшее признание во всем мире много позднее).

После 1917 года недооценка русского творчества сама собой вытекала из господствующей принципиально "интернационалистской" идеологии. В этом отношении типично опубликованное в 1932 году заявление Сталина: "Мы бы хотели, чтобы люди науки и техники в Америке были нашими учителями, а мы их учениками"28.

В первом томе этого сочинения подробно говорилось о решительном воздействии на Сталина одного (именно только одного) из многочисленных писем к нему, отправленного (в 1946 году) выдающимся ученым П. Л. Капицей, который утверждал, что "один из главных" недостатков положения в отечественной науке "недооценка своих и переоценка заграничных сил... необходимо осознать наши творческие силы и возможности... Успешно мы можем это делать только... когда мы, наконец, поймем, что творческий потенциал нашего народа не меньше, а даже больше других и на него можно смело положиться". Петр Леонидович напомнил, помимо прочего, что именно в России явились "такие чрезвычайно крупные инженеры-электрики, как Попов (радио), Яблочков (вольтова дуга), Лодыгин (лампочка накаливания), Доливо-Добровольский (переменный ток) и другие"29.

Сталин в первый (и последний) раз ответил постоянно (с 1936 года) обращавшему к нему послания Капице благодарным письмом, и вскоре в печати началось широкое и громкое прославление отечественной науки и техники,- в том числе и тех деятелей, которых назвал в своем послании П. Л. Капица. Следует признать, что в этой "кампании" имели место преувеличения и перегибы, но в целом она была и насущно необходимой, и плодотворной. Есть все основания полагать, что, если бы тогда не свершилось, по выражению Капицы, "осознание отечественных творческих сил", едва ли спустя семь лет, в 1954 году, в СССР была бы создана первая в истории атомная электростанция, а в 1957-м страна первой осуществила выход в космическое пространство. Между тем во множестве нынешних сочинений борьба с "низкопоклонством", начатая по инициативе П. Л. Капицы, преподносится как вздорное и вредное дело.

Нельзя отрицать, что борьба эта в ряде отношений привела к прискорбным последствиям, но, как не раз напоминалось, любая деятельность имеет свою оборотную сторону, порождая и позитивные, и негативные результаты. Вместе с тем невозможно переоценить создание АЭС и выход в космос, ибо тем самым Россия впервые в своей истории (именно так!) "обогнала" другие страны в грандиозных технологических свершениях.

Но вернемся в 1947 год. К его середине борьба с "низкопоклонством" перед заграницей, то есть, иначе говоря, с "антипатриотизмом", стала одним из главных идеологических направлений. 13 мая Сталин, приняв по их просьбе руководителей Союза писателей - генерального секретаря Фадеева, его 1-го заместителя Симонова и секретаря партийной организации Правления СП Б. Л. Горбатова - неожиданно для них решительно заявил, что в широких кругах интеллигенции "не хватает достоинства, патриотизма, понимания той роли, которую играет Россия... Надо бороться с духом самоуничижения у многих наших интеллигентов" и т. д. Эти слова записал тогда же Симонов, а впоследствии, в 1979 году, отметил, что (цитирую) "в самой идее о необходимости борьбы с самоуничижением... с неоправданным преклонением перед чужим в сочетании с забвением собственного, здравое зерно тогда, весной сорок седьмого, разумеется, было... возникшая духовная опасность не была выдумкой"30.

В нынешних сочинениях начатая в 1947-м борьба с "антипатриотизмом" чаще всего истолковывается как направленная главным образом или даже исключительно против евреев. Но это, как еще будет показано, явно не соответствует действительности: "еврейский вопрос" приобрел остроту только к концу 1948 года в нераздельной связи с созданием в мае этого года государства Израиль. Чтобы доказать обратное, нередко ссылаются на тот факт, что секретные документы, в которых речь шла о "проявлениях еврейского национализма" либо о чрезмерном "еврейском засилье" в тех или иных сферах жизни СССР, составлялись и ранее. Но, во-первых, это были именно сугубо секретные документы, а во-вторых, нет оснований считать, что в них выражалась практическая линия властей; дело шло о "бдительности" НКГБ-МГБ и других государственных и партийных ведомств. Реальные "противоеврейские" акции начались только в конце 1948 года.

Но к этой теме мы еще вернемся; прежде необходимо рассмотреть внимательнее ситуацию 1947 года. Нельзя не обратить внимания на тот факт, что среди трех главных руководителей Союза писателей СССР, перед которыми Сталин выдвинул программу борьбы с "низкопоклонством", был и еврей Борис Горбатов, притом К. Симонов сообщил: "...назначение Горбатова парторгом правления (СП.- В. К.) шло от Сталина... в Горбатове как секретаре партгруппы предполагалось некое критическое начало",- то есть Горбатов призван был в тех или иных случаях "поправить" генсека Фадеева (там же, с. 114). Зная об этом, странно было бы считать, что тогда, весной 1947-го, Сталин "не доверял" деятелям еврейского происхождения.