Ричард Бёртон - Книга мечей Страница 64

Но храбрость позволяла галлам неплохо справляться и с такими плохими инструментами. Ф. Камилл, диктатор, видя, что его враги рубят в основном по головам и плечам, приказал своим римлянам носить легкие шлемы, об которые клинки-махайры гнулись, тупились или ломались. То же касалось и шитов, которые изначально были деревянными; он «приказал по той же причине оковывать их тонкой пластиной из латуни» (меди? бронзы?). Учил он своих воинов и обращаться с длинными копьями, которые они могли втыкать, подныривая под оружие своих врагов. Дионисий Галикарнасский пишет, что Камилл говорил, сравнивая кельтское вооружение с римским, что, дескать, кельты достают противника только длинными копьями и большими ножами (μάχαιρας κοπίδες) [483] саблевидной формы (?). Это произошло незадолго до того, как он победил бреннских и сенонских [484] галлов, которые позже разбили римлян (390 г. до н. э.) и захватили всю столицу, за исключением Капитолия.

Галлы времен Цезаря владели большими железными шахтами, которые разрабатывали туннельным способом; их наконечники стрел производились из того же материала, галлы делали даже железные цепи. Однако они ни в коем случае не отказывались от использования оружия бронзового. Павсаний тоже говорит о ταίς μαχαίραις τών Γαλατών. Диодор отмечает, что кельты носили «вместо коротких прямых мечей (ξίφους) длинные прямые клинки (μάκρας σπάθας [485]), которые носили наискосок справа подвешенными за железные и бронзовые звенья. Их мечи не меньше, чем «саунионы» [486] других народов, а острия их саунионов больше, чем у мечей». Страбон также говорит, что галлы носили свои длинные мечи подвешенными справа. Прокопий, с другой стороны, отмечает, что галльские наемники в Риме носили меч слева [487]. Согласно Посейдонию, галлы носили также кинжалы, которые использовали вместо ножа; это могло внести путаницу в описания.

К. Клавдий, квадригарий у Авла Геллия [488], заметив «мономахию» — «единоборство» Манлия Торквата с галлом, заявил, что последний был вооружен двумя гладиусами. Ливий описывает тот же самый поединок в лучшем своем стиле. Римлянин, среднего телосложения и скромной манеры держаться, держит пехотный щит, а на поясе у него висит испанская спата — оружие, используемое, чтобы убивать, а не для того, чтобы попугать противника. Крупный галл, второй Голиаф, в блестящем многоцветном одеянии и доспехах, раскрашенных и инкрустированных золотом, по-варварски возбужден и показывает язык, по-детски дразнясь. Друзья расходятся в стороны, оставляя двоих соперников посередине, «больше по правилам театрального представления, чем по законам боя». Огромный северянин, как смерч, грозящий разрушить все, что на его пути, протянул левой рукой вперед свой щит и нанес бестолковый рубящий удар по доспехам наступающего противника. Южанин, подняв острие меча, оттолкнул своим щитом низ щита соперника, приблизился вплотную, прижавшись к врагу всем телом, и, нанеся почти одновременно два колющих удара — в живот и в пах, оттолкнул врага; тот рухнул, как гора. Храбрый победитель не стал глумиться над телом, разве что снял с него крученое ожерелье — торквес и повесил его, окровавленное, себе на шею.

Полибий, рассказывая о битве при Пизе, когда Анероэст, царь гезитов [489], со своими союзниками — бойями, инсубрами и таврихиями (нориканами, стирийцами) — был разбит К. Атилием (225 г. до н. э.), показывает превосходство римского оружия. Он описывает галльские махайры как «просто рубящие клинки… совершенно лишенные острия и пригодные только для того, чтобы с определенного расстояния рубить сверху вниз; из-за своей конструкции эти клинки очень быстро тупились и гнулись, да так, что, не выпрямив их с помощью ноги, нельзя было нанести и второго удара». Тот же самый великолепный автор, описывая битву при Каннах (216 г. до н. э.), повествует, что Ганнибал и его африканцы были вооружены так же, как и римляне, учтя уроки предыдущих поражений, а вот у испанских и галльских наемников щиты были такие же, а мечи — совершенно разные. Если испанский ксифос прекрасно подходил и для колющих, и для рубящих действий, то длинная и лишенная острия галльская махайра годилась лишь для того, чтобы рубить с далекого расстояния. Ливий отмечает также и нехватку острия, и то, как легко гнулись мягкие и плохо закаленные кельтские клинки.

Когда Луций Манлий напал на галлов в 181 г. до н. э., у последних были длинные плоские щиты, слишком узкие, чтобы прикрывать все тело целиком [490]. Вскоре у них не осталось другого оружия, кроме мечей, а их они использовать не могли, потому что противник не подходил близко. Взбешенные точностью дождем сыпавшихся на их тела снарядов, ранами, казавшимися еще страшнее оттого, как черная кровь выделялась на фоне белых тел, и разъяренные оттого, что столь слабые повреждения выводят их из строя, они потеряли многих от мечей велитов. Эти «легковесы» в те дни были неплохо вооружены: у них были щиты длиной три фута, метательные копья и «испанские гладиусы», которые они доставали, переложив копья в левую руку. С этими удобными клинками они бросались вперед и протыкали лица и грудные клетки, а галлы не могли орудовать своими мечами в тесноте.

От книг — к памятникам: на урбской медали Римини, которую датируют временем победы над сенонами, изображен длинноволосый и усатый галл, а на реверсе — широкая спата с ножнами и цепочкой. Эти же изображения повторяются на других монетах из той же серии, где обнаженный галл, прикрывшись щитом овальной формы, нападает все с тем же мечом. На третьей медали галл изображен с двумя мечами, один короче другого [491]. Ножны и цепочки были сделаны из бронзы или железа.

Согласно Диодору [492], галлы шли в бой на боевых колесницах. Была у них и кавалерия [493], но во время своих нашествий в Италию они сражались в основном пешими. У галлов было множество метательных снарядов, дротиков, катея, или кайя (бумеранг, метательная дубинка), пращей, луков и стрел, как простых, так и отравленных. Они бросались в бой с непокрытой головой, завязав длинные волосы на макушке узлом. Во многих боях галлы раздевались, может быть, бравады ради, и шли в атаку в одних лишь набедренных повязках, оставляя на себе только украшения, ожерелья, поножи и поручи. Убитым врагам они отрубали голову, привязывали ее к щиту или седлу и забирали домой в качестве трофеев, как это до сих пор практикуется в Африке. Их девушки и женщины сражались так же храбро, как и мужчины; особенно контусом — деревянным копьем, заостренным и обугленным. Выстроенные позади войска обозы образовывали хорошо укрепленный лагерь. Массивное кельтское телосложение, ужасные воинские кличи, длинные мечи в отважных руках, управляемых решительным духом, позволяли им не раз торжествовать над цивилизованными армиями.

Божественный Цезарь, который был суров в вопросах галльской nobilitas, levitas и infirmitas animi, потратил девять лет на то, чтобы подчинить галлов (59–50 гг. до н. э.). Не успел закончиться век, как этот народ уже отбросил свои прежние варварские обычаи и одежды, меховые куртки славянско-афганского образца с открытыми впереди рукавами, шерстяные плащи «сага» и клетчатые пледы из шотландки [494], рисунок которых, возможно, представлял собой имитацию первобытных татуировок [495], медных украшений, цепей и браслетов. Gallia comata показала свои выбеленные вьющиеся волосы, a Gallia bracata (Прованс) сбросила свои штаны, которые были стянуты ремнем на талии и завязаны на лодыжках [496]. Их женщины приняли римскую моду и забыли все, что о них писал Аммиан Марцеллин: «Целое войско иностранцев не смогло бы противостоять единому галлу, позови он на помощь свою жену, которая чаще всего очень сильная и голубоглазая, особенно когда начнет, раздув шею, скрежеща зубами и вращая своими огромными руками, раздавать удары, перемежая их пинками, что ощущается так же, как если бы столько же снарядов сыпалось из катапульты». О их древней и жесткой добродетели мы можем судить по рассказу о храброй жене Ортиагона и подлом центурионе [497]. Этих галлов полностью подчинили римская цивилизация и латинский язык; появляются новые поэты и риторы, в городах развивались фиософские школы, и нечего было завидовать «готовой Галлии» — Верхней Италии [498].

Алеманны, или германцы, жили к востоку от Рейна, на землях, которые на момент римского завоевания представляли собой мрачную страну болот и лесов; даже сейчас поездка из Гамбурга в Берлин объясняет древний исход племен, ринувшихся на завоевания «земли обетованной» на юге, и массовую эмиграцию в наши дни в Америку. В доблести этих воинов позже превзошли галлы, но у них не было кельтской ветрености, непостоянства. Их национальным свойством была и остается непреклонная целенаправленность. До недавнего времени Германская империя была лишь призрачной традицией; но при этом германцы ухитрились занять все европейские троны, за исключением двух. Они не создали ни одной колонии, хотя, подобно кукушкам, извлекают неплохую пользу из колоний чужих; их видное телосложение, укрепленное упражнениями, позволяет им переносить тропический и экстремальный климат лучше всех европейских народов, за исключением славян и евреев. Во всех крупных городах мира они занимают первое торговое место, что является результатом образования, тщательно настроенного на конечную цель; их прогресс последних лет, кажется, обещает «германизму» большое будущее на развалинах неолатинских народов.