Леонард Котрелл - Во времена фараонов Страница 65

Если она при людях встанет и скажет: «Я развожусь с моим мужем», то стоимость развода будет оплачивать она. Она возвратит Асгору [мужу] пять сикелей и все деньги, которые он ей вручил, она отдаст и уйдет куда хочет.[37]

Не было нерасторжимых браков. С браком не связывали никаких религиозных обрядов. Сугубо светский контракт накладывал на человека серьезные обязательства в случае его нарушения.

Как у большинства народов во все времена, воспитание детей и домашнее хозяйство были уделом египетских женщин. Им были доступны лишь немногие профессии: жрицы, акушерки, танцовщицы и плакальщицы. Молодые женщины, становясь жрицами, обучались священным песням и танцам. Однако это не была культовая профессия в том смысле, как мы ее понимаем сейчас. Жрицы не давали обета безбрачия. Светские танцовщицы принадлежали к более высокой профессиональной прослойке по сравнению с храмовыми танцовщицами. Широким признанием пользовалась еще одна профессия в Египте — профессия плакальщицы. Во время похорон плакальщицы шли с растрепанными волосами за гробом и громко причитали по покойнику. Эти женщины также принадлежали к низкой социальной прослойке.

Нам очень трудно представить себе облик египетских женщин, так как мы можем судить лишь по женам и дочерям$7

Древние египтяне не оставили нам романов. Их повествования полны главным образом скучными хрониками о войне и завоеваниях. Тщетно мы бы пытались найти в них образы египетских женщин, какие нам известны по жизнеописаниям Зенобии, Асиасии или Поппеи. Клеопатра осталась жить на страницах книги Плутарха. Но она прннадлежала к роду Птолемеев, и в ее жилах текла кровь вождей Македонии и дочерей Нила. Женщины Древнего Египта остаются для нас загадкой, так как о них известно очень мало. Но даже в наше время не прекращает удивлять людей прелестная головка Нефертити. Как бы радовались египетские дамы, если бы узнали, что спустя даже пять тысяч лет они могут вызывать восхищение!

Возможно, их обаяние объясняется тем, что в результате многократных изменений мужского идеала женской красоты современному идеалу более близок облик древнеегипетской женщины, чем красавиц классических времен, эпохи средневековья или Возрождения. Стройные дамы XV в. с тонкими талиями и узкими, облегающими юбками близки современной моде, но их лица холодны и отчужденны. В руках они еяеимают католические требники, а их мысли кажутся нам неземными. Пышные рубенсовские яеенщины XVII в. немного более удобоваримы для нашего пресыщенного вкуса. Красавицы Греции и Рима восхищают, но не волнуют нас. Они кажутся такими же холодными, как мрамор, из которого они изваяны. Но если надеть на Нефертити платье «от Диора», и она войдет в нем в фешенебельный ресторан, то будет встречена восторженными взглядами присутствующих. Даже ее косметика не вызовет пересудов.

На степе комнаты, в которой я пишу, висят два рисунка с моими любимицами. Первый представляет собой фриз, на котором изображена процессия молодых девушек, идущих перед фараоном. Его нашел Закария Гонейм в гробнице Херуефа, вельмояш времен XVIII династии. Одна из девушек этого фриза могла быть Нофрет. На другом рисунке изображена богиня, чья статуэтка находится в Каирском музее. Всякий раз, когда я прихожу в музей, я подолгу задерживаюсь у этой прелестной скульптуры. Я не знаю, кто она, и никогда не пытался это выяснить. Но для меня, одного из многих ее поклонников, она воплощает в себе тот тии египетской женщины, о котором давно умерший обожатель писал:

Любимая мужем супруга, влекущая, сладостная любовью,С чарующими устами и приятной речью.Все, что исходило из ее губ, было подобно творениюИстины.Женщина превосходная, восхваляемая в своем городе.Всякому протягивает она руку помощи,Говорит хорошее и рассказывает то, что любят слышать,Творит то, что нравится людям,Уста ее не породили никакого зла.Все любят ее…(Пер. А. Ахматовой)

Глава VI

ДРУЗЬЯ И ВЛЮБЛЕННЫЕ

Не трудно провести соответствующие параллели между жизнью Древнего Египта и современностью. Тем не менее, если мы хотим быть честными до конца, мы должны понимать, что карьера египетского законоведа или чиновника не совсем походила на карьеру его современного коллеги. Жизнь египетского воина, участника сирийской кампании, отличалась от жизни GI — американского солдата, воевавшего в Корее, или от жизни английского пехотинца в Малайе. Однако существует одна очень важная общечеловеческая черта, которая объединяет нас с древними египтянами и настолько приближает их к нам, что прошедшие столетия не играют никакой роли. Я имею в виду любовь. Страстность и нежность египетских любовных поэм заставляют трепетать паши сердца, несмотря на то что теплые тела, которые вдохновили их, давно уже превратились в прах, и только филологи бесстрастно исследуют строки, написанные когда-то для любимых глаз.

Тахает и Синухет встречались очень редко, и то под надзором родителей. Но молодые люди всегда находили возможность встретиться наедине. Дошедшие до нас любовные поэмы выдают нам тайны человеческих страстей, понятные всем, кто когда-либо любил. Однако представим себе, что они находятся в разлуке. Молодая девушка Тахает принимает друзей в саду дома своих родителей. Они возлеятт возле бассейна в тени смоковниц. Одни рабы подают им вина и различные яства, другие — танцуют и поют, чтобы развлечь их. Тахает в платье из тонкого льна, с гирляндой цветов на плечах, лениво опершись на локти, слушает песню, которая называется «Цветы в саду».

Цветок мех-мех вплетаю в свои венок.Как полный мех уравновешен мехом,Так сердце у меня в ладу с твоим;И, волю дав ему, лежу в твоих объятьях.Мое желание — снадобье для глаз:

При взгляде на тебя они сияют!Я нежно льну к тебе, любви ища,О мой супруг, запечатленный в сердце!

Прекрасен этот час!Пусть он продлится вечность,С тех пор, как я спала с тобой,С тех пор, как ты мое возвысил сердце,

Ликует ли, тоскует ли оно — Со мной не разлучайся!В моем венке — вьюнок.Я вью венок — твой юный лоб венчать.

Ведь я тебе принадлежу,Как сад,Где мной взлелеяны цветыИ сладко пахнущие травы.

Ты выкопал прохладный водоем,И северного ветра дуновеньеПриносит свежесть,Когда вдвоем гуляем у воды.

Рука моя лежит в руке твоей.По телу разливается блаженство,Ликует сердце.Мы идет бок о бок…

Мне голос твой — что сладкое вино.Я им жива.Еды с питьем нужнее мне Твой взгляд.(Пер. В. Потаповой)

Песня кончилась, гости довольны. Рабы вновь наполняют кубки вином. Другая певица начинает свою песню. Она подходит к сикомору и обращается к девушке, лежащей в его тени:

Шелест листвы сикомораЗапаху меда подобен.Пышные ветви егоСвежестью взор веселят.

Грузно свисают плоды,Яшмы краснее.Листья под стать бирюзе,Лоском поспорят с глазурью.

Ствол будто выбит из камняСерого с голубизной.Манит к себе сикомор,В зной навевая прохладу.

Владелица садаЛюбимому пишет письмоИ дает отнестиБыстроногой садовника дочке:«Приходи погостить в окруженье подруг!»

Деревья в роскошном цвету.Шатер и беседкаТебя дожидаются здесь,И домочадцы, как мальчики, рады тебе.

Нагруженных пожитками слугВыслать вперед поспеши.Предчувствие встречи с тобойПьянее вина.

Челядь сосуды несетС пивом различных сортов,Хлеба и овощи,Пряные травы, плоды в изобилье.О, приходи провестиТри усладительных дня под моими ветвями!

Друга сажаютПо правую руку прекрасной.Она опьяняет егоИ покорна ему.Где стояло хмельное — гости хмельные лежат.Она остается с любимым.

Обыкновенье у них —Уединяться под сенью моей.Что видел — то видел…Но я не болтливИ не обмолвлюсь об этом ни словом.(Пер. В. Потаповой)

В это время Синухет, который, как все образованные египтяне, умел читать, сидел в доме отца и читал свиток папируса. Он учится на жреца, и его отец (он сейчас отдыхает под колоннадой) думает, что его сын изучает священные писания. Он, вероятно, был бы оскорблен, если бы увидел, что в действительности читает Синухет: