Виктор Устинов - Политические тайны Второй мировой Страница 65

Накануне нападения фашистской Германии на Советский Союз в Наркомате обороны имелся только один вариант отражения возможной агрессии, и этому способу ведения войны было подчинено стратегическое построение войск, которое в первый же день войны не выдержало испытания.

Полная неясность обстановки на фронтах в течение нескольких дней не дала возможности наркомату обороны и образовавшейся 23 июня Ставке Главного Командования во главе с маршалом С. Тимошенко принять другое решение — перейти к стратегической обороне, к которой нужно было прибегнуть в первый же день войны. Сталин совершил большую ошибку, передоверив военным руководителям ведение войны в ее первые дни. Думаю, он был слишком доверчив и перед войной, оставляя за военными право принимать решения о готовности Красной Армии к войне. Его огромная занятость в мобилизации населения и народного хозяйства страны на нужды войны в первые дни, в какой-то степени оправдывает его и показывает, что уже тогда он предвидел длительную войну и взялся спасти то, что было крайне важно для государства: ее промышленность и кадры, работавшие в ней, чтобы армия для продолжения борьбы могла получать вооружение и боеприпасы. Это было главное. Он, как и все члены ЦК ВКП(б) и правительства, продолжал надеяться, что наркомат обороны и Ставка Главного Командования, в которую в качестве равноправного члена вошел и он сам, смогут имеющимися силами отразить вторжение немецко-фашистских войск и выбросить зарвавшегося агрессора за пределы своей территории. Ведь к войне готовились, и военные руководители убеждали правительство и советский народ, что армия и флот непобедимы, а посягнувший на страну враг будет разбит. Об этом слагались песни. Никто перед войной не мог предположить, что Красная Армия окажется битой в первых сражениях, да еще будет утеряно управление войсками, что приведет к катастрофе. Уделяя много внимания боевым действиям на всех фронтах и занимаясь одновременно переводом всего народного хозяйства страны на военные рельсы, Сталин ежедневно интересовался положением дел на фронтах, пока окончательно не осознал, что без его личного участия в руководстве войной выйти из трудного положения, в каком оказалась армия и Генштаб, потерявший управление войсками просто невозможно. И с 27 июня Сталин практически возглавил руководство боевыми действиями на фронтах, одновременно занимаясь разработкой положения о создании Государственного Комитета Обороны и Ставки Верховного командования.

Как же встретили войска приграничных округов войну? И в каком состоянии они находились?

Северный фронт. Для защиты государственной границы в полосе этого фронта планировалось выделить 7 полков, которые должны были прикрыть семь операционных направлений и 4 стрелковые дивизии на Карельском перешейке от района Сортавала до Финского залива [404]. За несколько дней до войны командование Ленинградского военного округа все эти части и соединения выдвинуло к государственной границе, и когда немецко — фашистская армия «Норвегия» начала вторжение на Мурманском, Кандалакшском и Ухтинском направлениях — они встретили достойный отпор. Перешедшие 26 июня в наступление основные силы финской армии также успеха не имели.

Северо-Западный фронт.

Большую часть своих сил враг развернул севернее реки Припять, где в составе наших двух фронтов, Северо-Западного и Западного, имелось более 60 дивизий. Два фронта граничили с друг другом, но положение в них было совершенно разное. 17 июня, получив распоряжение из Москвы о выдвижении вторых эшелонов ближе к государственной границе, Военный Совет Северо-Западного фронта принял решение о приведении войск в полную боевую готовность и к исходу 21 июня его 13 стрелковых и танковых дивизий заняли оборону у государственной границы на предназначенных для них рубежах. Так 125-я стрелковая дивизия 11-го стрелкового корпуса 8-й армии находилась в местечке Баганяй, прикрывая Шяуляйское направление, а 19 июня она, совершив многокилометровый марш, прикрыла государственную границу на своем участке шириной 40 км — Пограмянтия, Тауреге, Бубишкяй, — имея передний край по восточному и северо-восточному берегу реки Юра. Рано утром дивизия была атакована из района Тильзита 4-й танковой группой немцев, имевшей в первом эшелоне три моторизованные дивизии. Весь день части дивизии успешно вели бой против многократно превосходящих сил врага, а один ее полк даже углубился на 8 км на территорию Восточной Пруссии. Удержать свой рубеж без поддержки дивизия не смогла, и она в конце первого дня войны начала медленный отход, ведя непрерывные бои и имея в полках по 200–250 солдат и офицеров. К 28 июня дивизия отошла к Шяуляю, где впервые получила небольшое пополнение.

Из Сувалковского выступа против 126-й и 128-й стрелковых дивизий, оборонявшихся на левом фланге 11-й армии Северо-Западного фронта, наступала 3-я танковая группа с двумя армейскими корпусами 9-й армии. Только в первом эшелоне враг имел десять дивизий, в том числе три танковые [405]. Весь первый день войны наши дивизии, неся огромные потери, удерживали назначенные им рубежи и ожидали от армии и фронта поддержке в силах и средствах, но не получив ее, вынуждены были отступать. В день кровопролитного сражения 22 июня, когда потери советских войск были больше, чем потери на Бородинском поле в 1812 году, и когда было необходимо армейскими и фронтовыми резервами оказать поддержку дивизиям, обороняющим государственную границу, Наркомат обороны и Генштаб, не зная истинного положения на фронтах, направил в 21 час 15 мин. директиву № 3 за подписью народного комиссара обороны маршала C.K. Тимошенко, члена Совета секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова и начальника Генерального штаба Г.К Жукова, которая требовала «организации решительных контрударов с целью разгрома вклинившихся группировок немецко-фашистских захватчиков» [406]. В этой обстановке единственно правильным решением могло быть приказание войскам фронта отходить к Западной Двине, этому естественному рубежу, чтобы закрепиться на нем и с подходом резервов фронта и из центра организовать контрудары по наиболее вклинившимися танковым силам врага. Вместо этого нарком обороны приказал овладеть районом Сувалки.

Командующие и штабы, выполняя эту директиву, совершенно запутавшую действия войск, вместо направления механизированных корпусов и фронтовых резервов на помощь обороняющимся войскам, вынуждены были оставить их на произвол судьбы и заняться организацией контрударов, нанесение которых было бессмысленным и ненужным делом. Для успеха встречного сражения требовалось предвидение и заблаговременная подготовка, которая в мирное время отрабатывалась небрежно и кое-как Войска, осуществлявшие встречное сражение, должны были захватить инициативу и упреждать противника во всех его начинаниях. Ничего этого не было видно в первых встречных сражениях начального периода Великой Отечественной войны.

Никакого контрудара не получилось. В небе безраздельно господствовала немецкая авиация, и она, как коршун, следила за малейшим скоплением наших войск и обрушивала на них такой смертоносный огонь, в котором за считанные минуты погибали полки и дивизии. 12-й механизированный корпус, развернувшийся для наступления 23 июня в районе Калжиненай и Немакшай подвергся такому сильному нападению с воздуха и понес такие потери, что в ночь на 24 июня он с трудом вышел из боя, и в нем осталось 3 5 танков, у которых не было горючего [407]. Та же участь постигла и 3-й механизированный корпус фронта. Не получив поддержки, начали отступать и те дивизии, которые успешно оборонялись против врага у государственной границы. Все приграничные армии в первые же дни войны, выполняя непосильные для себя задачи — нанесение контрударов — лишились своей ударной силы — механизированных корпусов и танков, являвшихся основой их боевой мощи. Вслед за разгромом приграничной авиации это была тяжелая для нас утрата, восполнить которую страна смогла лишь к осени 1942 года.

Передовые части 4-й танковой группы немцев к вечеру первого дня войны прорвались к реке Дубисе (35 км северо-западнее Каунаса), а войска 3-й танковой группы переправились через Неман в 60 км южнее Каунаса. Переправа через Неман была осуществлена немцами по мостам у Алитуса и Меречь, которые не были взорваны Из-за бездействия Западного фронта, не выделившего на прикрытие своего правого фланга ни одной дивизии, положение Северо-Западного фронта уже 23 июня начало резко осложняться. Гитлеровское командование сразу обнаружило незащищенную брешь между двумя фронтами и вместо фронтального наступления направило два корпуса в обход войск Северо-Западного фронта с востока. Теперь войска фронта, чтобы избежать окружения, должны были отбивать атаки противника с трех сторон, что заставило командующего генерал-полковника Кузнецова начать медленный отход в сторону Риги и Новгорода. В воздухе господствовала вражеская авиация, так как в первые три дня войны советская фронтовая авиация потеряла 921 самолет. [408]