Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России Страница 65

   Вот главная цель, ввиду которой я поспешил отправиться в Татарский пролив и оставить в нём для крейсерства транспорт "Байкал".

   Перед отправлением из Петровского я дал следующую инструкцию единственному оставшемуся в нем офицеру -- доктору Орлову:

   1) Воронина послать в Николаевское на смену Петрова, которому, взяв, с собой на два месяца продовольствия и пять человек матросов, следовать для подкрепления поста в Кизи, избрать там место около селения Котова и начать постройку помещения на зиму, потом ожидать моего прибытия из Де-Кастри.

   2) Бошняку, по выздоровлении от болезни, прибыть в Петровское и принять начальство над ним.

   3) С прибытием судна из Аяна с паровым баркасом для экспедиций и товарами стараться всё это скорее выгрузить и баркас изготовить к плаванию.

   4) В случае прибытия Н. В. Буссе с десантом предписываю ему ничего не выгружать и не свозить десанта в Петровское, а ожидать моего возвращения.

   5) С нарочным тунгусом немедленно отправить в Аян письмо мое к генерал-губернатору, прося А. Ф. Кашеварова, чтобы он тотчас по получении отправил его с нарочным по назначению.

   В этом письме я объяснил Н. Н, Муравьёву, все, изложенные выше обстоятельства и уведомил его, что Кизи и залив Де-Кастри заняты мной гораздо раньше получения высочайшего повеления: "Что же касается десанта, -- писал я, -- который должен прибыть из Камчатки с майором Буссе, то, по случаю ошибочных расчетов, сделанных в Петербурге, в Аян до 6 июля не пришло еще ни одно компанейское судно, на казённых же транспортах "Байкал" или "Иртыш", пришедших в Аян, по уведомлению Буссе, еще в исходе июня, Николай Васильевич не решился итти. Эту нерешимость он объясняет какими-то инструкциями и политическими соображениями, которые, но моему мнению, неуместны. Я приписываю его нерешительность только неопытности и неведению тех важных последствий, каковые от его нерешительности и каких-то политических соображений могут произойти, -- ибо в данном случае каждая минута дорога. Впрочем, от офицера, взятого прямо из фронта, и ожидать более ничего нельзя144. Однако, как бы то ни было, десант, как Вы изволите видеть, ранее 1 сентября в Петровском вряд ли будет, и то при счастливых обстоятельствах, а потому высадки десанта на Сахалин не может последовать ранее исхода сентября. Бросить людей в такое позднее время года на пустынный восточный или западный берег острова -- значит обречь их на неминуемые болезни и почти на верную гибель. Кроме того производить высадку такого значительного числа людей с тяжестями (около 5 тысяч пудов), при средствах какого-либо компанейского или нашего казённого транспорта, имеющих не более двух небольших шлюпок, да ещё на открытый берег, без гаваней, и в такое позднее время, не только опасно, но просто почти невозможно. Так как, на основании 1 и 4 пунктов высочайшего повеления, Сахалин признан бесспорной принадлежностью России на всём его пространстве, то я считаю необходимым занять главный пункт его -- Тамари-Анива, лежащий в заливе Анива и имеющий средства как для своза десанта с тяжестями, так и для первоначального его размещения. Занятие всякого другого пункта на восточном или западном берегу острова, без закрепления нашего в главном его пункте -- Тамари-Анива -- было бы несоответственным достоинству России, потому что обнаружило бы только робкое и какое-то нерешительное с нашей стороны действие и неминуемо повлекло бы к неприятным столкновениям с японским правительством. Наконец, я решаюсь занять Тамари-Анива ввиду ожидаемой сюда американской военной эскадры, которой мы должны фактически указать, что Сахалин составляет русское владение.

   "По этим соображениям, с прибытием из Петропавловска Н. В. Буссе с десантом, я считаю необходимым немедленно следовать прямо в залив Анива и там утвердиться".

   В заключение я высказал генерал-губернатору следующее: "Не на Сахалин, а на матерой [материковый] берег Татарского пролива должно обратить главное наше внимание, потому что он, по неоспоримым фактам, представленным ныне экспедицией, составляет неотъемлемую принадлежность. России. Только закрытая гавань на этом побережье, непосредственно связанная внутренним путём с рекой Уссури, обуславливает важность значения для России этого края в политическом отношении; река же Амур представляет не что иное, как базис для наших здесь действий ввиду обеспечения и подкрепления этой гавани как важнейшего пункта всего края. Граница наша с Китаем поэтому никак на может быть положена по левому берегу реки Амура, как то видно и предписания Вашего, от 23 апреля. Петропавловск никогда не может быть главным и опорным нашим пунктом на Восточном океане, ибо, при первых неприязненных столкновениях с морскими державами, мы вынужденными окажемся снять этот порт, как совершенно изолированный. Неприятель одной блокадой может уморить там всех с голоду".

   Четырнадцатого июля я перебрался на транспорт "Байкал", взяв с собой 15 человек команды и Д. И. Орлова. В этот же день транспорт снялся с якоря и пошёл к острову Сахалину. Штили и противные южные ветры настолько замедляли наше плавание, что, следуя вдоль восточного берега Сахалина, мы только 30 июля подошли к мысу Анива. Сделав рекогносцировку около мысов Анива и Крильон и не найдя и здесь сколько-нибудь безопасной стоянки для судов, я вошел в Татарский пролив. Встреченные там свежие ветры не позволили держаться вблизи западного берега острова и тщательно осмотреть его; между тем было уже 4-е августа, а потому я и отправился отсюда прямо в Императорскую Гавань. 6 августа я вошел в нее и поставил там пост из 8 человек с урядником во главе. Пост этот я назвал Константиновским, по имени бухты, в которой он был основан. 7 августа я вышел из Императорской Гавани, оставив там, на всякий случай, 850 пудов муки и крупы. Унтер-офицеру, оставленному начальником Константиновского поста, приказано было приготовлять лес для зимнего помещения и начать его постройку. В то же время наблюдать за действиями могущих появиться судов и в случае встречи с ними передавать им заявление на французском, русском и английском языках о принадлежности края России.

   Из Императорской Гавани я пошел в залив Де-Кастри и, прибыв туда 9 августа, съехал с пятью человеками на пост Александровский, а транспорту приказал следовать к западному берегу Сахалина, на котором, в бухте около 50° северной широты, высадить Орлова с пятью человеками.

   Д. И. Орлову приказано было занять там пост, назвав его Ильинским, собрать жителей и объявить им, что остров Сахалин принадлежит России и что мы всех его обитателей принимаем под свою защиту и покровительство. В случае встречи с иностранными судами, как командиру транспорта, подпоручику Семёнову, так равно и Д. И. Орлову приказано было заявлять от имени российского правительства, что весь Приамурский и Приуссурийский края с островом Сахалином составляют русские владения. Орлову я, кроме того, приказал пройти от поста вдоль западного берега Сахалина к югу, на пути собирать от туземцев всевозможные сведения и осмотреть этот берег -- не найдётся ли здесь бухты, в которой могло бы зимовать судно. Затем, к 15 сентября, стараться достигнуть мыса Крильон и на восточной стороне его ожидать нас, но при этом иметь в виду, что если бы по каким-либо обстоятельствам к 20 сентября нашего судна не было около этих мест, то и не ожидать, а следовать в селение Тамари-Анива, которое непременно нами будет занято. Командиру транспорта "Байкал", поручику корпуса штурманов Семёнову, приказано было высадить на Сахалин Орлова, содействовать ему при основании Ильинского поста и затем крейсировать в Татарском проливе до конца августа, с целью наблюдения за ожидавшейся американской эскадрой, и около 5 сентября постараться возвратиться в Петровское.

   Подтвердив начальнику Александровского поста Разградскому данную ему прежде инструкцию и усилив этот пост четырьмя человеками матросов, я с казаком и тунгусом пошел пешком на озеро Кизи, там сел на байдарку и на ней прибыл в селение Котово, где Петров с шестью человеками приступил уже к постройке зимнего помещения, этот пост я назвал Мариинским. Из него, на байдарке же, я спустился вниз по реке Амуру в Николаевское, а оттуда отправился в Петровское, куда и прибыл 17 августа.