Шапи Казиев - Имам Шамиль Страница 67

Позаботился он и о подготовке общественного мнения, вернее о том, чтобы оно ничего не знало.

Теперь газеты писали о чем угодно, только не о действительном положении дел на Кавказе. Бенкендорф согласился с Барятинским, что цензурные ограничения окупятся с лихвой, когда подданные Его Императорского Величества вдруг узнают, что с Шамилем покончено.

Член- Государственного совета генерал-адъютант Н. Сухозанет представил императору особый доклад департамента Генерального штаба по делам кавказским:

"В следствие разных статей, помещенных в английских и французских газетах, имеющих целью распространить в Европе невыгодное мнение о положении нашем на Кавказе и касающихся чести находящихся в том краю войск, Вашему Императорскому Величеству благоугодно было повелеть, чтобы в журналах, для противодействия неблаговидным намерениям иностранных газет, была напечатана с нашей стороны статья о занятиях войск Отдельного Кавказского корпуса в последнее время.

По личному моему объяснению с Министром Иностранных Дел признано за лучшее, чтобы Военное Министерство доставило Князю Горчакову только материал для статьи, которая в политическом отношении будет дополнена уже в Министерстве Иностранных Дел.

…Вместе с тем имею счастие испрашивать Высочайшего разрешения Вашего Императорского Величества на сообщение Министру Иностранных Дел ежемесячно статей, для напечатания в газетах, в которых будут излагаться вкратце сведения о действиях войск на Кавказе и вообще о положении нашем в этом краю".

Прочитав доклад, Александр II сделал на нем надпись "Согласен".

Однако события на Кавказе уже сделались частью международной жизни и ограничение сведений только подогревало интерес к Шамилю.

ДЮМА ПОСЕЩАЕТ КАВКАЗ

В 1858 году в Россию пожаловал популярнейший писатель Александр Дюма-отец. Слава автора "Трех мушкетеров" и "Графа Монте-Кристо" была столь велика, что даже запрещенные в России "Записки учителя фехтования" — история русского декабриста и его верной француженки-жены — были знакомы самому широкому читателю.

Дюма был приглашен в Россию на свадьбу, но не упустил шанса попасть на войну. Легенды о загадочном вожде свободолюбивых горцев волновали тогда всю Европу. И Кавказ представлялся писателю девственным заповедником рыцарства, невероятных приключений и великих характеров. Дюма ожидал найти на Кавказе ожившие образы героев своих знаменитых романов.

Дюма отправился на Кавказ по маршруту, проложенному еще Петром I, через Астрахань. Он нанял помощников и переводчиков, которые помогали ему выявить наиболее значительные события и анализировать всевозможные материалы. Дюма увлек на Кавказ и своего приятеля художника Ж.-П. Муане, чтобы запечатлеть краски и аромат эпохи.

Дюма посетил Дагестан, жил в Кизляре и Темир-Хан-Шуре, а затем отправился в Грузию.

Под пером гениального рассказчика прошлые и современные ему события на Кавказе обрели эпические черты, роднившие их с величайшими событиями мировой истории. Он ошибался в частностях, не особенно вдавался в суть происходящего, увлекался вымыслами, но верно передавал дух времени. Отрывки из его "Путевых заметок" печатались в Париже и читались с жадным интересом. Публика знала, что если великий Дюма взялся познакомить мир с Кавказом и его героями, значит, они того стоили.

Проведя почти три месяца на Кавказе, Дюма написал книгу «Кавказ», которая вышла в Тифлисе уже в 1861 году, хотя и была сильно сокращена переводчиком. Это была третья часть его путевых заметок, которой предшествовали "Письма из Санкт-Петербурга" и "Из Парижа в Астрахань".

УЧАСТЬ МИРОТВОРЦА

Джамалуддину казалось, что мир почти уже наступил. Он верил, что принес его в горы, исполняя чаяния своей истерзанной родины и помня напутствие императора. Но теперь все рухнуло. Как сын имама, он должен был поднять оружие против вчерашних друзей. Джамалуддин писал новые письма к царским генералам, старался удержать отца от решительных действий. Он все еще надеялся, что произошло недоразумение и Муравьев, как член Государственного совета, сумеет остановить кровопролитие.

Но Муравьев ничего уже сделать не мог, и письма Джамалуддина остались без ответа. Похоже, генерал считал этот эпизод не лучшим в своей биографии, потому что деликатно обходил его в своих мемуарах.

Не нашли отклика и письма Шамиля к европейским державам. Имам писал, что находится на исходе сил, и просил во имя человечности остановить кавказскую трагедию.

Джамалуддин не вынес удара судьбы и здоровье его сильно пошатнулось. Он стал нелюдим и мрачен, пугая своим тяжелым взглядом даже жену. Соплеменники, отвернулись от него, считая, что это Джамалуддин убедил отца довериться сладким посулам и поставил их на край гибели.

Охладел к сыну и сам Шамиль, столько сделавший для его освобождения. Было объявлено, что Джамалуддин заболел чахоткой и его отправили в Карату наибство его брата Гази-Магомеда. Шамиль надеялся, что сына можно вылечить, но горские лекари оказались бессильны. Тогда гонцы Шамиля явились в Темир-Хан-Шуру с просьбой имама прислать в горы русского доктора.

Командир стоявшего в Шуре отряда князь Святополк-Мирский согласился отпустить полкового врача Пиотровского в горы. Пятеро мюридов остались заложниками до его возвращения, а остальные ускакали с врачом.

Пиотровский нашел у Джамалуддина чахотку и упадок жизненных сил. Оставив имевшиеся лекарства и дав необходимые рекомендации, он вернулся назад. В Темир-Хан-Шуре его чуть было не приняли за абрека, когда Пиотровский явился к стенам крепости на хорошем коне, в горском костюме и при отличном оружии вместо медицинского саквояжа. Пиотровский доложил по начальству, что болезнь неизлечима и дни Джамалуддина сочтены. Он привел в пример знаменитую актрису Прасковью Жемчугову, которую граф Шереметев даже возил в Италию, но избавить от чахотки так и не сумел.

Джамалудцину стало лучше, но затем он вовсе отрешился от мира, отказывался от лекарств и лишь читал газеты, которые доставляли ему лазутчики.

26 июня 1858 года старший сын Шамиля Джамалуддин скончался и был похоронен в Карате.

БОИ НА ВСЕХ ФРОНТАХ

Барятинский готовил наступление одновременно в Чечне и Дагестане. Обрушив на Имамат всю мощь царской армии, он начал сжимать железное кольцо крепостей, сводя леса и прорубая широкие просеки. Наместник предполагал оторвать от Имамата Чечню, оккупировать Салатавию и «запереть» Шамиля в Дагестане. Со стороны Лезгинской линии предполагалось постоянно и систематически ослаблять горцев разорением непокорных аулов, не допуская их подкреплять Шамиля. Действия на Западном Кавказе, до окончания борьбы с Шамилем, признаны были второстепенными.

Когда начались первые сражения, Барятинский понял, что слишком погорячился, когда обещал справиться с Шамилем за несколько месяцев. Теперь он мечтал закончить кампанию хотя бы за несколько лет.

Шамиль видел, что соглашение с Муравьевым окончательно нарушено и что теперь он оказался в гораздо худшем положении, чем это бьшо до Крымской войны. Имам давно привык к таким гримасам политики, когда сила оказывалась важнее добрых обещаний. Он собрал остававшихся ему верными наибов и объявил, что будет защищать горы, чего бы это ему ни стоило.

Позиционные бои разгорелись с новой силой.

В 1856 году Барятинский сумел установить контроль над восточными районами Чечни. В 1857 году он уже утвердился в центре Большой Чечни, возведя Шалинское укрепление. В начале 1858 года отряд начальника левого фланга Кавказской линии генерал-лейтенанта графа Н. Евдокимова прошел вдоль реки Аргун и построил здесь новую крепость.

Шамиль отступал с боями, используя любую возможность перехватить инициативу. Весной 1858 года назрановские ингуши подняли восстание против занятия их земель казачьими станицами. Шамиль решил контратаковать и двинулся в Малую Чечню.

Но восстание бьшо быстро подавлено, и превосходящие силы Барятинского оттеснили отряды имама.

Летом 1858 года Евдокимов прошел вверх по Аргуну и построил укрепления Шатой и Евдокимовское.

Население Малой Чечни бьшо полностью отрезано от Большой Чечни и Дагестана и вынуждено бьшо смириться с властью Барятинского.

Разворачивались бои и в Дагестане. Наступление шло с нескольких сторон. Войска были столь велики, что разбить их было уже невозможно. Горцам едва удавалось сдерживать их продвижение в глубь гор. Оставляя свои укрепления, Шамиль уводил людей в горы, а аулы сжигал.

ВЗЯТИЕ ВЕДЕНО

К концу 1858 года войска Барятинского тремя отрядами начали наступление на столицу Имамата.

Шамиль перегородил завалами ущелье реки Бассы, но противник обошел ущелье по заснеженным горам и 8 февраля появился у Ведено. Первой сюда пробилась конница Евдокимова. Следом подошли другие отряды и стали в виду Ведено большим лагерем. Как писал очевидец, "это место стало, как небо в ясную ночь, усеянное звездами, так много было палаток, лошадей, орудий и других припасов".