Анатолий Манаков - Тринадцатый знак Страница 67

Твердой определенности в делах человеческих действительно днем с огнем не найти. Ничего здесь не гарантирует ничего. Даже тезис о ядерном сдерживании и возмездии покоится на неопределенности. Какой президент может предугадать свои действия в случае ядерного конфликта? Они будут зависеть от слишком быстрого количества неизвестных - состояния его здоровья, например, да и от того, насколько хорошо он выспался. Нет уверенности, что и компьютерная электроника сработает как надо: компьютеры созданы человеком и ничто человеческое им не чуждо, особенно сбои в работе.

Исходить из неопределенности сущего и бытия означает признание необходимости ставить всегда под сомнение "добрые намерения", которые еще не гарантируют благоприятных результатов, но это не равносильно пассивности, наоборот - неопределенность оставляет шанс на улучшение кажущегося неотвратимо ухудшающимся положения. Неуверенность не мешает продолжать процесс познания жизни, способствует тому, что ты становишься мудрее, терпимее, видишь бесконечную необходимость совершенствовать себя и общество. В по-литике и морали познание неопределенности - это проявление сдержанности в оценках своих оппонентов, предоставление максимума возможностей для всех граждан выбирать меньшее из зол без фанатической веры в свое превосходство над другими. Игнорируя же неопределенность, мы рискуем растерять предоставляемые сегодня наукой преимущества, которые все еще не научились использовать "с умом", без этого умения нас ждет спуск по двойной спирали прогресса в эпоху бессилия, страха и варварства. Чтобы такого не случилось, нужно впитать в себя и проработать интеллектуально сложные, парадоксальные принципы, обнаруживаемые физикой в глубинах природного мира.

Квантовая механика политики? Почему бы и нет. Хоть и хочется большей определенности и уверенности в ней, но и здесь остается только воспринимать волновое движение частиц - людей и обстоятельств. Эти волны можно определить, но нельзя предугадать с абсолютной уверенностью их движение. Определенность недостижима и в политике, но от этого жизнь не теряет своей привлекательности и даже становится еще интереснее.

Открытый Нильсом Бором принцип неопределенности сам он назвал "кусочком реальности" и перенес его на многие области науки, помимо физики. Ученый считал, что разные национальные культуры также дополняют друг друга, ни у одной расы нет абсолютных преимуществ, как и права на подавление другой культуры. Проявление своего принципа он видел и в том, что величайшая опасность ядерной эпохи таит в себе и величайшую надежду, классический же макиавеллизм традиционной дипломатии призывал заменить открытым сотрудничеством всех государств, в первую очередь в области контроля за новыми источниками энергии. Бор даже признался, что квантовая теория больше не влечет его своими проблемами, главная сейчас проблема найти пути предотвращения ядерного конфликта...

В истории рода человеческого слишком много переменных величин, но не стоит этого пугаться, как и питать слишком большие надежды. Мы сами - тоже величины далеко не постоянные, наши возможности не могут быть предопределены. Демон-искуситель живет внутри каждого из нас, однако без нашей помощи он сделать ничего не может.

Версия семнадцатая

УСКОЛЬЗАЮЩАЯ ПАРАБОЛА

Я буду петь для того, чтобы все знали, что было, и чтобы это больше никого не застало врасплох.

Из песни племени Океании

Когда же и кто ее остановит?

Становится уже избитым клише в разговорах бить тревогу по поводу того, что природные ресурсы нашей планеты близки к истощению, а новые источники энергии разрабатываются слишком медленно. Задача, разумеется, не из легких - нагреть дейтерий1 и удержать температуру в несколько миллионов градусов для синтеза его ядер в одно ядро атома гелия и получения при этом энергии больше, чем понадобилось для нагревания плазмы. Решение проблемы термоядерного синтеза позволило бы снабдить людей энергией на века вперед из относительно чистого экологически источника, но произойти это событие может не ранее третьего десятилетия XXI века.

Тем временем мы продолжаем упорно пакостить в собственном гнезде, расшатывая биоэнергетическую среду своего обитания. С такими темпами сжигания органического топлива, которые сложились на сегодня, максимум через два поколения не останется ни доступных природных ресурсов, ни самой природы в ее первозданном виде. Предотвратить дальнейшее загрязнение воды и воздуха может только поистине гениальное открытие или решение наиболее плотоядных потреблять меньше не столь уж нужных для жизни вещей. И то, и другое кажется весьма проблематичным.

Бесцеремонно отнимая у матери-природы ее дары, мы подвергаем самих себя страшной опасности - вырождению рода вмешательством в хромосомы зародышевых клеток. Сгорание топлива ведется к накоплению в атмосфере углекислого газа, повышению температуры на планете, открытию "озоновых окон". Еще лет тридцать такого безудержного покорения природы, и будет унич-тожена, по меньшей мере, пятая часть всех живых существ, включая растения и простейшие организмы. Наша расточительность и беспечность приобретает апокалипсические масштабы, когда мы уже не бережем не только свой Парфенон, но и невидимые нуклеиновые кислоты собственных клеток.

По оценкам американской разведки, в двадцати пяти странах ощущается сегодня острая нехватка питьевой воды, и их число может увеличиться к концу века вдвое, а то и втрое. Половина населения Африки к началу третьего тысячелетия окажется в условиях, когда загрязнение воды приведет к массовым эпидемиям и голоду. Уже в наши дни по этой причине ежедневно в африканских странах умирает тридцать пять тысяч детей. Наиболее ощутимую нехватку питьевой воды переживают богатые нефтью государства Ближнего Востока, к пределу своих возможностей подходят и некоторые западноевропейские страны. За оставшееся до начала нового века время городское население планеты увеличится без малого на миллиард человек и более всего в тех местах, где снабжение водой находится в критическом состоянии.

Каждые полгода на Земле прибавляется столько населения, сколько его живет во Франции, каждые десять лет - на столько, сколько в Китае. Уже через пять лет природная среда не справится с таким приростом и не сможет ни напоить, ни накормить всех желающих. При- годной для потребления воды не стало больше с библейских времен: из мировых водных ресурсов только пятидесятая часть пригодна для питья, две трети которой недоступны, ибо расположены в зоне вечной мерзлоты, глубоко под землей или в приграничных райо-нах. Миллионы жителей Северной Африки и Ближнего Востока станут искать убежища в Европе, на их родине запасов питьевой воды на всех не хватит.

Пока же остервенело и безжалостно человек продолжает уничтожать одну за другой природные ниши, строит все больше машин, стремится к еще большему обо- гащению. И все это во имя "прогресса", материального комфорта и независимости от той же природы. Созда-вая мощнейшие средства разрушения и орудия труда, люди теряют способность вообще что-либо предпринимать для своего спасения, и многие из нас уже не могут снять накапливаемый стресс, не прибегая к наркотикам. Одни молятся, другие взбадривают себя алкоголем, сексом, музыкой, предпочитая просто ни о чем не задумываться. Молодые перестают видеть смысл в получении профессии, пусть даже очень престижной и интересной. "Зачем? - усмехаются иные. - Чтобы приблизить последний вздох человечества?.."

Вопреки ожиданиям, накопленные человечеством знания не так уж и облегчают возможность принимать разумные решения, затрагивающие судьбу всего нашего рода, очень мало дают душевного успокоения и не укрепляют веры в прогресс. Сам же прогресс оказался в таких материальных и психологических тисках, что стали четче вырисовываться его внутренние пределы, которые рискованно переступать. Чувствуя, что в его нынешнем виде он подходит к критической отметке перенасыщения противоречиями и парадоксами, мы задумываемся о бессмысленности погони за успехом, беспочвенности рационального мышления гетевского Фауста - символа борьбы за власть, преодоления препятствий для самоутверждения в соперничестве. Такой прогресс нам представляется ограниченным, ибо опирается на стремление к власти, влиянию, богатству. Если же считать его движением к лучшей жизни, то тут верным индексом могут служить только человеческое счастье, наше внутреннее удовлетворение и душевное спокойствие. А кому нужно это вечное борение за влияние на события и большую защищенность от капризов природы, когда ученость сама по себе не дает стопроцентной гарантии на то, что ее обладатель, изобретая новые виды техники, будет поступать разумно и гуманно.

Научных изысканий можно вести нескончаемое множество. И не лучше ли просто дать человеку возможность наслаждаться жизнью сегодня? К тому же, признаемся, что в подавляющем большинстве мы работаем только из необходимости материальной, а сам труд - единственное придуманное нами занятие, которое общество в состоянии терпеть в любых дозах. Да и какой смысл расходовать столько сил на бесконечные научные поиски, если их результаты, как правило, рождают на свет либо новое оружие, либо не столь уж и нужные вещи. Не рациональнее ли распорядиться тем, что уже накоплено, и не тратить бешеные средства на познание ради познания? Научно-техническая революция бесспорно освобождает человека от изнурительного физического труда, но помогает ли она людям изживать психологию живого робота? В технократическом обществе нравственные ценности девальвируются, людям находится применение как работникам, но не как личностям. Не в этом ли главный парадокс прогресса в его нынешнем виде?