Юрий Емельянов - Рождение и гибель цивилизаций Страница 67

Нередко требовались многие десятилетия, а то и века, чтобы побежденные могли освободиться от гнета кочевых захватчиков. Так было, когда Египет оказался покорен гиксосами, Аккад и Шумер — гутеями, Вавилон — касситами.

В одних случаях цивилизованные народы продолжали оказывать сопротивление оккупантам, хотя бы на части своей территории, и в конечном счете добивались освобождения своих стран.

В других случаях победители постепенно смешивались с побежденными, а культура побежденных «прорастала״ через культурную прослойку ее недавних разрушителей к гонителей. Обладавшие живым умом, наблюдательностью, открытостью к новым идеям кочевники быстро осваивали премудрости древних цивилизаций. В результате бывшие «дикари» превращались в носителей разрушенной культуры. Так было, когда семиты-скотоводы Аккада стали наследниками и продолжателями шумерской культуры, а израильтяне смешались с жителями страны Ханаан.

В третьих случаях победители создавали новую культуру, перенимая у побежденных многие элементы их цивилизации. Так было с ахейцами, а затем с дорийцами, пришедшими на юг Балканского полуострова. Оказываясь наследниками разрушенных ими государств, кочевые народы проявляли замечательную способность подняться на более высокую ступень развития.

Общим в этих вторжениях было то, что все они наносили цивилизации невосполнимый ущерб, и последующее восстановление разрушений не могло компенсировать утрату. Даже в тех случаях, когда цивилизованным народам удавалось освободиться от гнета иноземных захватчиков, память о многолетней оккупации надолго переживала ее время. Через сто лет после изгнания гиксосов из Египта, страна сохраняла следы разорения, а в народе жила память о учиненном погроме. Через столетия после нашествия гутеев на города Шумера и Аккада в жреческих песнопениях со скорбью вспоминали о разрушениях, причиненных этим вторжением.

Разрушение городов и сел, жилищ, технических сооружений, изделий и гибель их творцов зачастую закрывало доступ к достигнутым вершинам человеческих знаний на долгие годы, целые века, а то и навсегда. Захватчики далеко не всегда могли понять чужую для них культуру, и порой ее освоение осуществлялось по-варварски, вульгарно, когда смысл культурных творений воспринимался искаженно в соответствии с ограниченными представлениями пришельцев. Не являясь созидателями захваченных творений и в то же время убежденные в ценности трофеев, они часто видели в них не продукты разума, а магии. Варвары-захватчики переиначивали увиденное и услышанное о жизни покоренных народов в соответствии со своим мировосприятием, и их мифы становились собранием алогичных нелепостей. Они приспосабливали творения разума к своим несовершенным представлениям о мире и включали их в абсурдные церемонии, которые якобы должны были обеспечить им процветание.

В то же время, воссоздавая разрушенную общественную структуру и культуру, бывшие кочевники оказывались пленниками цивилизованных условий жизни, Которые не обязательно улучшали их личные качества. «Окультуриваясь», они утрачивали способность быть универсальными исполнителями различных профессиональных занятий, носителями основных знаний своего народа, разделяясь по родам занятий и классам. От их общинной демократии не оставалось и следа. Часто они бездумно перенимали чужие обычаи и верования и начинали с презрением относиться к тем заветам предков, которые составляли духовную основу их бытия и мировоззрения. Бывшие кочевники все больше полагались не на свою наблюдательность и свою память, а на исполнительность рабов и знания жрецов. Они приучались жить в более изнеженных условиях и питаться более изысканной, но менее витаминизированной пищей. Обретая в речных долинах комфорт, они подчинялись более ограниченному линейному мировосприятию, типичному для обитателей замкнутых пространств, и утрачивали то ощущение свободы, которое было характерно для обитателей степных просторов. В итоге они слабели физически, интеллектуально и духовно. В тех же случаях, когда ослабевших кочевников не изгоняли побежденные ими народы, они превращались в удобный объект для нападения очередных пришельцев с периферии — новых кочевников из степей или «народов моря».

Если победители проявляли больше жадности к чужим материальным и духовным богатствам, забывали свои традиции, утрачивали требовательность к себе и становились менее критичными по отношению к новому окружению, их быстрее постигала печальная судьба тех, кого они победили. Чем больше в культуре победившего народа сохранялись былые боевые и трудовые традиции, чем менее окружающая обстановка позволяла победителям расслабиться, тем больше была вероятность того, что новое государство оставалось долго на мировой сцене.

Нападения кочевых народов на цивилизованные государства происходили на всех континентах планеты. Видимо, последовательные смены культур ольмеков, тольтеков, майя в Северной и Центральной Америке в значительной степени связаны с нашествиями народов периферии на развитые державы трансамериканской магистрали. Во всяком случае историкам известно, что ацтеки были людьми периферии, покорившими Мексику и создавшими свою цивилизацию на обломках прежней. В Африке также постоянно происходили нашествия племен, разрушавших цивилизованные государства и создававшие на их обломках свои. Самой древней сценической площадкой, на которой в течение тысяч лет разыгрывались драмы со схожим сюжетом, была центральная сухопутная магистраль планеты, протянувшаяся от истоков Нила через Северную Африку и Южную Азию к Маньчжурии, Корее и Уссурийскому краю. Из века в век могучие цивилизации гибли под натиском кочевых народов, а их развалины превращались в новые стартовые площадки для развития человеческих культур.

ГЛАВА 20

ГИБЕЛЬ И ВОЗРОЖДЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Получалось, что история древних цивилизаций развивалась по замкнутому кругу: от создания и подъема к процветанию, а затем к застою, упадку и уничтожению. Так, может быть, все-таки были правы Шпенглер, Тойнби и Гумилев? Ведь в своих теориях они исходили из того, что история цивилизованных государств состоит из последовательной смены подъема, ровного движения вперед, замедления прогресса, спада и гибели? А может быть, правы расисты, и причиной гибели цивилизованных стран было постепенное проникновение крови «низшей» кочевой расы, «заражавшей» «высшую» расу цивилизованного народа? Или, напротив, победы кочевников объяснялись их «расовым преимуществом»?

Но может быть, победа кочевых народов над цивилизованными странами лишь случайно совпадала с революцией, уничтожавшей отсталый строй? Что если в результате крушения различных держав древности на смену исторически обреченному строю приходил другой, более прогрессивный?.

Или, возможно, следовало обратить больше внимания на наводнения и другие бедствия, которые время от времени поражали Китай, Месопотамию и другие страны? Может быть, все-таки подобные природные катаклизмы виноваты в гибели древних цивилизаций?

И все же из вышеизложенного ясно, что предложенные в начале версии, объяснявшие гибель первых цивилизованных обществ, вряд ли можно признать исчерпывающими. За исключением сильных наводнений, землетрясений и прочих бедствий, которые до сих пор случаются на Земле, четырехтысячелетняя история не знает ни «встряхиваний земной коры», ни падений громадных астероидов или иных событий, разрушивших до основания древние цивилизации. Нет также никаких оснований считать, что строй, который устанавливался после восстаний, войн между цивилизованными странами и вторжений кочевников, был иным, чем существовавший до этих драматических событий.

Факты свидетельствуют и о том, что многие цивилизованные страны пали жертвой насильственных действий, а не медленно угасали. Даже Ассирия, которая перенапрягла свои силы в военных походах, отнюдь не пребывала в состоянии маразма и прострации, когда вела войны сразу против нескольких народов непосредственно перед своей гибелью. В то же время если исходить из того, что народы постепенно утрачивали способность к саморазвитию, как полагал Тойнби, то неясно, почему эта способность попеременно возвращалась к ним, как это свидетельствует неоднократное возрождение Египта с началом Среднего, а затем — Нового царства. То же самое происходило и в Китае.

Если же считать, как авторы расистских теорий, что египтяне, создавшие оригинальную культуру, были выше гиксосов по своим качествам, то почему они сдались под их напором? Если же исходить из того, что приток гиксосов «осквернил» кровь египтян, то почему последние смогли освободиться от власти кочевников?

Очевидные противоречия в объяснениях причин, почему умирали первые цивилизации, вызваны прежде всего тем, что авторы вышеприведенных версий отдают приоритет одному проявлению рокового кризиса. С точки зрения некоторых из них, причина гибели в ослаблении потенциала у руководящего ядра цивилизованного общества («творческое меньшинство» А. Тойнби, «пассионарии» Л. Гумилева и т. д.). С точки зрения других, цивилизации разрушались не только вследствие ослабления потенциала ядра («верхи не могут управлять по-новому»), но и усиления нежелания периферии общества мириться с существующим положением («низы не хотят жить по-старому»). С точки зрения третьих, цивилизации гибли из-за ослабления биологического потенциала одного народа в целом и усиления такого же потенциала у другого народа.