Светлана Абрамова - Африка: четыре столетия работорговли Страница 67

Время захвата Лагоса — последние годы европейской работорговли на всем побережье Тропической Африки, кроме португальских колоний.

Гражданская война в США закрыла один из самых больших рынков рабов в Новом Свете. (Кстати, уже то, что вывоз невольников из Африки фактически прекратился после отмены рабства в США, лишний раз говорит о том, что США были крупнейшим покупателем рабов в XIX в.)

В 1864 г. последний испанский невольничий корабль был захвачен патрульными судами, и дело о его задержании передано в «смешанную комиссию» во Фритауне [82, с. 93].

Этот же год можно считать концом европейской работорговли для Дагомеи. В последующие годы дагомейскне работорговцы, не желая больше рисковать прибылями после неоднократных захватов рабов англичанами, не имея прежней возможности свободно торговать в Видахе, изменили направление вывоза невольников. Караваны рабов потянулись вверх по берегам Нигера, где их продавали мусульманам.

К этому же времени французы укрепились на побережье Невольничьего Берега и Дагомеи. В 1863 г. был установлен протекторат Франции над Порто-Ново. В 1865 г. губернатор Лагоса Кловер и французский адмирал Дидло подписали конвенцию, которая определила зоны влияния Франции и Англии. Англичане признали протекторат Франции над Порто-Ново, французы установили протекторат над Видахом и Бадагри. Вскоре по двум договорам — от 1868 и 1878 гг. — Франция захватила Котону, который с 30-х годов был средоточием активной работорговли. Здесь европейское завоевание, установление французского протектората также положили конец вывозу невольников.

Начинает уменьшаться вывоз рабов европейскими и американскими торговцами и с восточноафриканского побережья. В 1861 г. англичане разрешили вывозить индийских кули в колонии других держав. В 1864 г. французская система контрактации свободного труда была отменена, французы официально начали снова ввозить на «свои» острова Индийского океана индийских кули.

В 1871 г., после того как в течение нескольких лет не было задержано ни одного работоргового судна, «смешанные комиссии» были распущены.

Рабов в очень небольшом количестве продолжали ввозить в Бразилию, где рабство сохранялось до 1888 г., на Кубу, где оно было отменено лишь в 1886 г., и на некоторые острова Карибского моря, где рабство также еще существовало.

Вывоз невольников из Африки резко уменьшился с середины 60-х годов и продолжал уменьшаться с каждым годом. Фактически можно считать, что после 1870 г. эпоха трансатлантической работорговли для Африки кончилась. Конец ее смыкается с началом активного колониального раздела Африки, с началом эпохи империализма. Уничтожило экспортную работорговлю, окончательно прекратило вывоз невольников за океан европейское завоевание Африканского континента.

В Восточной Африке значительный вывоз невольников арабо-суахилийскими купцами продолжался через Занзибар в страны Востока. Вскоре после окончания атлантической работорговли началась борьба за запрещение арабской работорговли, но это тема другой работы. Здесь же отметим только, что, так же как борьба с европейской работорговлей, она была использована колонизаторами для укрепления своих позиций в Африке.

С запрещением работорговли в 1807–1808 гг. кончилась аболиционистская кампания конца XVIII — начала XIX в. Одновременно с этим схлынула волна расизма, поднявшаяся в разгар обсуждения вопроса о запрещении работорговли. Когда в XIX в. началась новая кампания по борьбе за прекращение вывоза невольников из Африки, расисты не принимали в ней участия. Они молчали. Расизм, с самого начала своего существования имевший сугубо служебный характер, «не вписывался» в картину, в центре которой было международное аболиционистское движение первой половины XIX в. Чего могли добиваться расисты в это время, что могли противопоставить аболиционистским лозунгам? Призывать к прекращению борьбы за окончание вывоза невольников из Африки? Доказывать, что судьба африканцев быть рабами на плантациях? Но в таком случае они вступили бы в противодействие с существующими законами, противопоставили бы себя общественному мнению многих стран. Это, правда, не остановило бы расистов, но главное заключалось в том, что ни в одной европейской стране в то время расистские высказывания в адрес африканцев не были бы поддержаны официальными кругами. Правительствам европейских стран в то время была более выгодна политика поддержки аболиционизма, чем расизма.

Имелась лишь одна страна, где вопрос о борьбе с работорговлей, об отмене рабства африканцев стоял в эти годы с необычайной остротой. Это были США. В США расизм был нужен, и он расцвел здесь в XIX в. Именно здесь в целях дальнейшего укрепления рабовладельческой системы в середине XIX в. шло теоретическое уточнение и развитие положений расистской теории. Здесь появились работы С. Мортона, Д. Нотта, С. Картрайта [406, 415, 430, 431] — этих теоретиков расизма, где открыто, особенно у Картрайта, провозглашалось неравенство белой и черной рас, утверждалась умственная неполноценность африканцев. Это было то, что требовали и доказывали плантаторы и расисты США. Однако тема истории расизма в США в XIX в. выходит за рамки данной работы.

В 60-е годы в XIX в. в наиболее развитых капиталистических странах Европы, в первую очередь в Англии, усиливается идеологическая подготовка расширения колониальных захватов. Так как на очереди дня стоял раздел Африки, одной из задач колониалистов стало идеологическое обоснование поддержки экономических стремлений буржуазии, требующей создания колоний в Африке.

Для этой цели были использованы и приспособлены отдельные положения антропологов того времени. По сути дела, колонизаторы, взявшие на вооружение высказывания антропологов, и антропологи, проповедовавшие идеи колонизаторов, повторяли доводы защитников работорговли' и расистов XVIII — начала XIX в. об умственной отсталости и недоразвитости африканцев по сравнению с европейцами. Ничего нового расисты XIX в. не говорили. Если в начале XIX столетия расизм был нужен для того, чтобы сохранить рабство в Новом Свете и узаконить продолжение работорговли, то теперь, во второй его половине, расизм должен был доказать неизбежность колониальных захватов, необходимость управления африканцами, «приобщения» их к европейской культуре.

В 1863 г. в Англии было создано Антропологическое общество, занявшее в отношении Африки и африканцев расистскую позицию. Одним из видных деятелей общества был Ричард Бёр-тон, известный путешественник, сам неоднократно бывавший в Африке. (Одновременно с Бёртоном в Африке был Ливингстон. Поразительно, насколько по-разному видели Африку эти два человека. Давид Ливингстон, с его глубоким уважением к африканцам и тревогой за судьбу Африки, и Бёртон, утверждавший, что «негр — это существо, которое ничего не открыло, ничего не создало, ничего не улучшило».) Во главе Антропологического общества стоял Д. Хант. В 1863 г. он выступил с докладом «Место негров в природе», в котором доказывал, что в умственном отношении негроиды ниже европейцев и что они «совершена отличны от европейцев».

Эти годы знаменательны тем, что впервые в истории в защиту африканцев начинают выступать сами африканцы [242]. Сэмуэль Кроутер, Эдвард Блайден, Джеймс Хортон своей жизнью и работой опровергали расистские измышления о неспособности африканцев к умственному развитию.

Англия, бывшая почти столетие международным центром аболиционизма, становится центром колониализма, который принимает: расизм и создает миф о «бремени» белого человека. Великобритании, создающий колониальную империю в Африке, аболиционизм был больше не нужен.

Центр аболиционизма перемещается во Францию.

Еще в 1838 г. во Франции было создано Международное общество за запрещение работорговли и рабства. При этом обществе затем был создан институт Африки с целью «цивилизации Африки, развития в ней сельского хозяйства, торговли, промышленности, искусства, а также с целью защиты и освобождения африканской расы». К 60-м годам XIX в. почетными президентами или вице-президентами Института избирались известные в своей стране люди, которые своей деятельностью защищали африканцев, или те, чья деятельность соответствовала, помогала осуществлению цели, поставленной Институтом. В 1864 г. почетным президентом Африканского института был назван архангельский купец Михаил Константинович Сидоров [1, ф. 270, оп. 3, д. 33, № 21, 32, 33, 51, 102].

Он никогда не бывал в Африке, не выступал за запрещение работорговли, у него нет работ, посвященных африканцам. Его судьба — судьба многих интересных люден своего времени, не оцененных по-настоящему на Родине

Михаил Константинович Сидоров родился в 1823 г. в Архангельске, в семье разорившегося купца. Это было тяжелое время для архангельского русского купечества, развитие которого так поощрял Петр I. В торговые и промышленные дела Севера России бесцеремонно вмешивались купцы и промышленники европейских стран, которых всецело поддерживала царская администрация. В первой половине XIX в. в Архангельске не осталось ни одного русского торгового дома, из 458 купцов осталось 116, да и те находились в зависимости от иностранных предпринимателей. Верфи были уничтожены, военная гавань закрыта.