Закат и падение Римской империи - Эдвард Гиббон Страница 68

на равнинах подле Сполето, а так как эти войска не были способны питать к кому-либо личную привязанность, точно так же как они никогда не были способны питать привязанность к конституционным принципам, то они без колебаний омочили свои руки в крови государя, еще так недавно ими самими выбранного[171]. Вся вина в этом преступлении лежала на них, но пользу из него извлек Валериан; этот государь достиг престола хотя и путем междоусобной войны, но с такой невинностью, которая редко встречается в этом веке революций, так как низвергнутый им император не имел никаких прав ни на его признательность, ни на его преданность.

Валериан признан императором. Его характер. Валериану было почти шестьдесят лет, когда он был облечен императорским достоинством не по прихоти черни и не по мятежному выбору армии, а по единодушному желанию всей империи. В то время как он мало-помалу достигал высших государственных должностей, он умел снискивать расположение добродетельных государей и был открытым врагом тиранов. Его знатное происхождение, мягкость и безукоризненность его характера, его ученость, благоразумие и опытность внушали уважение и сенату, и народу. Может быть, личные достоинства этого императора не соответствовали приобретенной им репутации, может быть, на его способностях или по меньшей мере на его душевной бодрости отразилось расслабляющее влияние преклонного возраста.

Общественные действия в царствование Валериана и Галлиена: 253–268 годы. Как бы то ни было, но он сам сознавал упадок своих сил и потому решился поделиться верховной властью с более молодым и более деятельным товарищем; ввиду затруднительных обстоятельств того времени он должен бы был искать человека, способного быть не только монархом, но и полководцем, а знание людей, приобретенное им в качестве римского цензора, могло бы указать ему, кто по своим военным заслугам всех более достоин императорского звания. Но вместо того, чтобы сделать благоразумный выбор, который упрочил бы его власть и сделал бы его память дорогой для потомства, Валериан, руководствуясь лишь чувством отцовской привязанности или тщеславием, немедленно разделил верховную власть со своим сыном Галлиеном, молодым человеком, до тех пор скрывавшим свои порочные наклонности во мраке частной жизни. Совместное управление отца и сына продолжалось около семи лет, а управление одного Галлиена — около восьми. Но весь этот период времени был непрерывным рядом беспорядков и общественных бедствий. Так как Римская империя в одно и то же время подвергалась со всех сторон яростным нападениям внешних врагов и страдала от честолюбивых покушений внутренних узурпаторов, то мы, ради правильности и последовательности повествования, будем придерживаться в распределении исторических событий не порядка времени, а более натуральной группировки по сюжетам.

Набеги варваров. Самыми опасными врагами Рима в царствования Валериана и Галлиена были: 1. Франки. 2. Алеманны. 3. Готы. 4. Персы. Под эти общие наименования мы будем подводить и военные предприятия менее значительных племен, названия которых по своей малоизвестности и трудности для произношения только обременили бы память читателей и утомили бы их внимание.

I. Происхождение и конфедерация франков. То Паннония, то Галлия, то Северная Германия считались колыбелью этой знаменитой колонии воинов. В конце концов самые рассудительные критики отвергли все воображаемые переселения идеальных завоевателей и сошлись между собою на таком мнении, которое благодаря своей простоте кажется нам самым близким к истине. Они полагают, что около 240 года старинные обитатели Нижнего Рейна и Везера составили новую конфедерацию под именем франков. В теперешнем Вестфальском округе, в ландграфстве Гессенском и герцогствах Брауншвейгском и Люнебургском в древности жили хавки, которые из-за своих неприступных болот издевались над римским могуществом, херуски, которые гордились славой Арминия, катты, сила которых заключалась в их непоколебимой и неустрашимой пехоте, и некоторые другие менее сильные и менее известные племена. Любовь к свободе была господствующей страстью этих германцев; наслаждение ею было лучшим их сокровищем, а слово, выражавшее это наслаждение, было самое приятное для их слуха. Они приняли, сохранили и оправдали почетный эпитет франков, или вольных людей, который вмещал в себе, но не уничтожал особых названий различных государств, входивших в состав конфедерации. Первые законы союза были утверждены молчаливым согласием и внушены общей пользой, а привычка и опыт мало-помалу придали им прочность.

Они вторгаются в Галлию… Римляне давно уже познакомились на опыте с дерзкой храбростью народов Нижней Германии. Соединенные силы этих народов стали грозить Галлии еще более грозным нашествием, и Галлиен, наследник престола и сотоварищ императора, нашел необходимым свое личное присутствие на месте военных действий. В то время как этот государь вместе со своим малолетним сыном Солонием тщеславно выказывал в Трире свое величие, его армии с успехом сражались под предводительством талантливого генерала Постума, который хотя впоследствии и изменил семейству Валериана, но всегда был предан интересам монархии. Льстивые выражения панегириков и надписей на медалях гласят о длинном ряде побед. Трофеи и почетные титулы свидетельствуют (если только подобные свидетельства могут что-либо доказать) о славе Постума, который неоднократно называется победителем германцев и спасителем Галлии.

…опустошают Испанию. Но один только факт, и притом единственный, о котором мы имеем достоверные сведения, почти совершенно уничтожает эти памятники тщеславия и лести. Хотя Рейн и величали названием «стража провинций», он был недостаточной преградой для отважной предприимчивости, воодушевлявшей франков. Их быстрые опустошительные набеги распространялись от берегов этой реки до подножия Пиренеев; даже эти горы не могли остановить их. Испания, никогда не боявшаяся германских нашествий, была не способна оказать им сопротивление. В течение двенадцати лет, то есть в продолжение почти всего царствования Галлиена, эта богатая страна была театром разорительных войн, в которых она имела дело с военными силами, далеко превосходившими ее собственные. Цветущая столица одной мирной провинции Таррагона была разграблена и почти совершенно разрушена, и даже во времена Орозия, который писал в V веке, бедные хижины, разбросанные между развалинами великолепных городов, еще напоминали о ярости варваров.

…и переходят в Африку. Когда страна до того истощилась, что уже не представляла никакой приманки для грабителей, франки захватили несколько судов, стоявших в испанских портах, и переправились на них в Мавританию. Эта отдаленная провинция была поражена при виде свирепых варваров, будто свалившихся на нее из заоблачного мира, так как жителям африканского побережья были одинаково новы и имена, и нравы, и внешний вид новых пришельцев.

II. Происхождение и слава свевов. В той части Верхней Саксонии по ту сторону Эльбы, которая носит теперь название маркграфства Лаузиц, существовала в древние времена священная роща, наводившая на всех благоговейный ужас, потому что служила средоточением религиозных суеверий свевов. Входить туда дозволялось не иначе как со связанными