Гровер Ферр - Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда Страница 69

Но в отсутствие таких доказательств объективный исследователь не имеет права считать, что пытки действительно применялись. Увы, столь очевидной истине то и дело не придают должного внимания, – настолько велико воздействие на умы учёных и читателей воззрений, что истязаниям подверглись все без исключения узники «застенков НКВД», а те, кто их испытал, конечно же, ни в чём не повинны.

Мотивы применения пыток могли быть различными. Так, если следователь приходил к убеждению, что подследственный – опасный преступник или шпион, истязания становились средством для «вытягивания» из него сведений, знание которых помогало уберечь имущество, спасти жизни людей или раскрыть другие преступления.

Однако следователи, подчеркнём это ещё раз, зачастую прибегали к физическому насилию для того, чтобы заставить подозреваемых признаться в преступлениях, которые те не совершали, и тем самым заработать положительную характеристику у начальства. Пытки использовались и для того, чтобы выбить из арестованного показания против других лиц, а те тоже обрекались на муки и ради тех же целей. Так буквально из ничего можно было состряпать раскрытие огромного заговора.

М. П. Фриновский, заместитель наркома внутренних дел, в покаянном заявлении, полностью опубликованном лишь в 2006 году, отмечал, что некоторым из подчинённых Ежов отдавал распоряжения, чтобы те совершали именно такие подлоги и фальсификации[591].

Из показаний Фриновского следует и то, что дутые дела фабриковались далеко не в каждом случае. Отнюдь не все бывшие следователи сознались в «липачестве». И не все они были взяты под стражу в 1930‑е годы. Ещё нам известно, что Сталин и его высокопоставленные сподвижники – члены комиссий, сформированных для изучения случаев нарушения законности, – предприняли срочные и решительные меры, чтобы положить конец массовым злоупотреблениям, арестовать и предать суду их виновников. Что недвусмысленно следует из недавно рассекреченных документов.

Остаётся лишь ещё раз напомнить, сколь велика потребность в доказательствах:

• в отсутствие надлежащих доказательств неправомерно считать, что кто-то был подвергнут истязаниям;

• факт применения пыток (а тем более только заявления о них со стороны потерпевших) нельзя считать достаточным основанием для признания чьей-либо вины или невиновности;

• каждое уголовное дело должно расследоваться строго индивидуально и в полном соответствии с имеющимися в нём доказательствами…

В большинстве случаев нам просто недоступны материалы, которыми располагали следователи 1930–40 годов. Подавляющее большинство документов из архивно-следственных дел не были преданы гласности ни в годы послесталинского СССР, ни в период постсоветской России. Всё, что так или иначе стало известно, рассекречивалось в соответствии с каким-то малопонятным критерием. Каким же именно? Толком об этом никогда и ничего не сообщалось… Но время от времени можно было заметить, что документы отбираются так, чтобы с их помощью укрепить веру в представления о фабрикации ложных обвинений со стороны сталинского руководства.

К счастью, сведения, почерпнутые из архивно-следственных дел, зачастую поступают из нескольких источников в разное время и от людей, руководствующихся разнообразными мотивами. В результате между крупицами свидетельств сплошь и рядом обнаруживаются такие противоречия, которые позволяют пролить больше света на события прошлого. Тем не менее мы всё ещё лишены возможности узнать «всю историю целиком», что подразумевает доступ как минимум к тем материалам, которыми обладала сторона обвинения.

Легко предположить, что документы, изобличающие злодеяния Сталина и его сподвижников, давно оказались бы рассекреченными, если б таковые существовали. В хрущёвские «те 10 лет», в период горбачёвской «гласности» и последующие времена были задействованы колоссальные ресурсы с единственной целью – представить все годы пребывания Сталина у власти чередой его преступных деяний. Сказанное легко проиллюстрировать материалами по «реабилитации», которые получили широчайшую огласку. Трудно даже представить, что где-то ещё хранятся никому не известные или оставленные без внимания источники с доказательствами виновности Сталина в фабрикации клеветнических обвинений против невинных людей.

По тем же причинам та часть материалов, которая остаётся лежать под спудом, может поставить «официальную» антисталинскую версию под сомнение. Во всяком случае в документах, извлекаемых из тех или иных архивных хранилищ, всё чаще обнаруживаются свидетельства, оправдывающие Сталина. Как представляется, появление таких источников в научной печати – результат бюрократической несогласованности. Поэтому часто трудно бывает понять, почему всё происходит именно так, а не иначе. В некоторых случаях документ публикуется по нескольку раз, причём в более поздних вариантах в нём вдруг обнаруживаются столь красноречивые отличия, что становится ясно: сей «первоисточник» претерпевает одну из стадий фабрикации, после чего следует ждать появления отшлифованной («официальной») версии, которая будет затем помещена в архив на хранение.

И ещё. Все наши умозаключения (и это одна из особенностей работ по истории) носят предварительный характер. «Самонадеянность» здесь совершенно неуместна. Вообще, историкам крайне редко приходится иметь дело с «несомненными фактами». И чем больше свидетельств станет известно в будущем, тем острее будет потребность внести поправки в наши представления о минувшем, а если необходимо, то и полностью отказаться от них.

Нужно быть готовым поставить под сомнение собственные взгляды и концепции. Следовать таким рекомендациям, конечно, непросто. Но если совсем игнорировать их, легко впасть в опасную для историка крайность – начать взирать с благоговением только на те из фактов, которые подтверждают уже устоявшиеся представления, а всё, что им противоречит, встречать резко «в штыки». Тем самым может получиться так, что в исторических свидетельствах мы будем видеть отражение лишь наших собственных предубеждений, не замечая, что из них следует на самом деле.

Типология хрущёвского ловкачества

Классификация хрущёвских «разоблачений» и исторических свидетельств, имеющихся для каждого из таких случаев, представляет собой попытку проанализировать различные приёмы искажения фактов, к коим Хрущёв прибег, дабы ввести в заблуждение слушателей «закрытого доклада».

Американский словарь английского языка «Америкэн херитидж дикшэнэри» даёт слову «ложь» такое определение:

1. Неверное утверждение, сознательно представленное как правдивое; неправда.

2. Нечто подразумевающее обман или создание неправильного впечатления.

Как следует из первого толкования, лжецу должно быть заранее известно, что его утверждение не соответствует истине[592]. Не всегда, но довольно часто так оно и случается; тем не менее доказать это в научно-историческом исследовании удаётся крайне редко. Вот почему здесь используется более широкое толкование – то, что ближе ко второму определению. Иначе говоря, если какое-то из хрущёвских «разоблачительных» утверждений в данном исследовании названо «лживым» или «сфальсифицированным», следует иметь в виду, что речь идёт об одном из двух вариантов обмана:

1. На дату выступления с «закрытым докладом» Хрущёв не мог не знать, что его заявление не соответствуют истине,

или

2. Хрущёв грубо пренебрёг правдой, пытаясь безосновательно выдать за истину то или иное своё утверждение; правда, в данном случае у нас нет полной уверенности, на самом ли деле докладчик знал, что его заявление неправдиво.

Учёные обычно избегают слова «ложь», считая его слишком грубым. Мы тоже не прочь пользоваться им пореже, но важнее здесь не вопрос учтивости, а корректность рассмотрения самой проблемы. Существуют разные виды фальсификаций. И если в каждом случае пользоваться одним и тем же термином, из поля зрения могут выпасть риторические ухищрения, к которым прибегал Хрущёв.

Типология – метод классификации разнородных объектов путём их объединения по каким-то общим признакам. В нашем случае все лживые «разоблачения» Хрущёва предназначались исключительно для обмана; отличались лишь пущенные им в ход уловки.

Ниже приведён краткий перечень «разоблачительных» утверждений из «закрытого доклада» Хрущёва. Ссылки на страницы приводятся по первой публикации «закрытого доклада» в журнале «Известия ЦК КПСС» в 1989 году[593].

Типология