Петр Третьяков - У истоков древнерусской народности Страница 7

Задача эта очень сложная и трудоемкая. Критерии для разделения фонда пшеворских древностей на славянские и германские предстоит искать среди таких элементов культуры, которые до сих пор считались второстепенными, малозначащими. Возможно, что они отыщутся не столько в инвентаре могильников, где нередко очень сильны латенские (кельтские) элементы, нивелирующие культуру германцев и славян, сколько среди материалов из раскопок поселений — среди бытовых вещей, в приемах домостроительства и др. А последние исследованы еще далеко не достаточно.

Кажется, значительно благополучнее обстоит дело с древностями зарубинецких племен, в отличие от пшеворских весьма однообразными на всей обширной территории их распространения между верховьями Западного Буга и Средним Днепром. Зарубинецкая культура сложилась ко II в. до н. э., после того как под ударами сарматов в Поднепровье рухнула скифская оседлость, прекратилась жизнь на больших городищах скифской поры. Главные центры формирования зарубинецкой культуры находились, по-видимому, в западной части указанной территории: у верховьев Днестра и Западного Буга, по правым притокам Верхней Припяти. В предыдущий период скифское влияние ощущалось здесь слабее, чем в Поднепровье; сюда проникли из Повисленья поморские племена, упомянутые выше в связи с пшеворской тематикой. Здесь ощущалась близость земли кельтов и их яркой культуры, а также близость земли фракийцев. Западные и южные черты— поморокие, кельтские (латенские) и дако-фракийские — отчетливо представлены в культуре зарубинецких племен. Наконец, следует думать, что предки зарубинецкого населения не пострадали во время сарматского разгрома, постигшего области Среднего Поднепровья. Вскоре, еще в рамках II в. до н. э., зарубинецкие племена расширили свою территорию на восток, вплоть до Днепра и низовьев Десны, и как бы восстановили на новой основе ту картину, которая существовала здесь в доскифское время.[18]

В последующие годы в северных областях Украины, главным образом в Правобережье, было обнаружено и исследовано много новых местонахождений зарубинецкой культуры, остатков поселений и могильников с трупосожжением. Теперь уже очевидно, что в течение полных четырех столетий, со II в. до н. э. и по II в. и. э., зарубинецкие племена были многочисленным и при этом единственным населением лесостепного Поднепровья и Припятского Полесья — тех самых областей, которые рассматривались выше как восточные древнеславянские земли.

Более того, сейчас как будто бы наметилась реальная перспектива проследить по археологическим материалам дальнейшую судьбу зарубинецких племен, отыскать те звенья генетической цепи, которые связывали их с раннесредневековыми днепровскими славянами. Если исследования в данном направлении приведут к положительному и убедительному результату, славянская археология сделает большой шаг вперед. Речь об этих перспективах пойдет при дальнейшем изложении.

Славяне и балты в Поднепровье на рубеже и в начале нашей эры

Итак, в последние века до нашей эры население Верхнего и Среднего Поднепровья составляло две различные группировки, существенно отличавшиеся одна от другой по характеру, культуре и уровню исторического развития. Бассейн Верхнего Днепра и его периферия принадлежали восточным балтам. В Среднем Поднепровье, южнее Припяти, Нижней Десны и поречья Сейма лежали земли раннеславянских зарубинецких племен.

Древностями восточных балтов того времени являются многочисленные городища — остатки небольших поселений, обнесенных валами и рвами, расположенных на труднодоступных отрогах высоких речных берегов или на островах среди болот. Их систематическое изучение впервые было предпринято в 20—30-х годах нашего века белорусским археологом-энтузиастом А. Н. Лявданским. Им и его сотрудниками обследовано в Верхнем Поднепровье более 400 городищ и в отдельных пунктах произведены небольшие раскопки, заложены основы хронологической классификации верхнеднепровских городищ. Обнаружилось, что остатки материальной культуры, происходящие из раскопок на городищах Смоленщины, несколько отличаются от находок, сделанных на городищах более западных областей Верхнего Поднепровья, принадлежавших, очевидно, к несколько иному варианту культуры местных племен «раннего железного века».

В поречье Десны и по ее притокам такого же рода обследования произведены в 30—40-х годах М. В. Воеводским, В. П. Левенком и другими лицами. На высоких речных берегах здесь было выявлено более 300 древних городищ. На городище Торфель в пределах г. Брянска Е. А. Калитиной были проведены раскопки, в результате чего удалось изучить остатки нескольких жилищ и сделать многочисленные находки. Оказалось, что деснинские городища «раннего железного века» образуют особую локальную группу, отличающуюся по некоторым признакам как от группы смоленских, так и от более западных белорусских городищ, обследованных А. Н. Лявданским. Деснинские городища получили наименование юхновских по городищу у дер. Юхново на Средней Десне около Новгорода-Северского.

Первая попытка обобщения археологических материалов, происходящих из области Верхнего Поднепровья и характеризующих население «раннего железного века», была предпринята автором этих строк в работе 1941 г.[19] Там были определены варианты культуры в разных областях Поднепровья, высказаны соображения о хронологии древностей и др. В настоящее время многие положения и выводы этой работы уже устарели. Ее следует рассматривать как одно из необходимых в то время научных мероприятий, подготовивших почву для последующих больших исследований.

Такие исследования были начаты в Верхнем Поднепровье в конце 40-х годов и продолжаются вплоть до настоящего времени. В поречье Припяти и Гомельском Поднепровье исследовались многочисленные городища середины и второй половины I тыс. до н. э., относящиеся к неизвестной ранее так называемой милоградской культуре, получившей свое наименование по городищу у дер. Милоград, расположенному на правом берегу Днепра несколько ниже устья р. Березины. Значительные работы по изучению городищ этого времени проведены на Смоленщине, в бассейне Западной Двины и на Верхней Оке. Стали хорошо известны древние городища в некоторых областях северо-западной Белоруссии. На Десне и Сейме исследовалось несколько городищ, принадлежавших к упомянутому выше юхновскому типу. На основании многочисленных новых данных, полученных в итоге раскопок, представления о древней культуре днепровских балтов значительно пополнились.

Поселения-городища, защищенные от вражеского нападения земляными укреплениями и расположенные на труднодоступных местах, представляют собой явление закономерное, свойственное не только днепровским балтам, но и другим древним племенам. Такие поселения, имеющие разные по форме оборонительные сооружения, стали распространяться у древнего населения вместе с ростом и укреплением скотоводческо-земледельческого хозяйства как необходимое средство защиты появившихся ценностей — стада домашних животных и запасов хлеба в период, когда войны ради грабежа «становятся постоянным промыслом».[20] В южных областях Европы подобные поселения сооружались еще на рубеже неолита и периода металла. На севере, в земле балтов и других племен, где скотоводческо-земледельческий быт сложился много позднее, поселения-городища появились в период бронзы (II тыс. до н. э.) и особенно широко распространились начиная с первой половины I тыс. до н. э. Во многих областях они стали характерной формой поселений «раннего железного века».

При раскопках городищ древних балтов обнаруживаются остатки жилых построек — преимущественно больших длинных домов столбовой конструкции, разделенных на однотипные секции, а также всякого рода хозяйственных сооружений. В большинстве случаев поселения были невелики: численность их обитателей не превышала 30–50 человек. Они составляли общину, по-видимому патриархальную, ведущую нераздельное хозяйство. На каждом городище встречаются следы обработки металлов: железа, выплавляемого из местных болотных руд, и меди, привозимой с запада и юга, из которой изготовлялись разнообразные украшения женского костюма. Встречаются изделия из кости и рога Обычны находки небольших железных серпов и каменных зернотерок, свидетельствующих о земледелии. Среди отбросов пищи — костей животных — преобладают остатки домашнего скота: коров, свиней, лошадей, коз, овец. Охота и рыболовство играли в тот период подсобную роль в хозяйстве.

Поселки-городища располагались чаще всего группами, по 2–3—4, объединявшими общины, относящиеся, вероятно, к одному роду. В южной части Верхнего Поднепровья, на пограничье с чужими племенами, в частности со скифами, известны городища значительных размеров. Их население составляло сотню и более человек. Многолюдность поселений диктовалась, очевидно, интересами обороны от сильных и опасных южных соседей.