Екатерина Монусова - История Крестовых походов Страница 7

Однако храбрейшие из турецких воинов, попав в Сирию, поспешили ускоренным маршем, идя день и ночь с тем, чтобы войти в царственный град Антиохию перед нашим приходом. Воинство Господне, узнав про это, восхвалило милость Господа всемогущего. С великой радостью мы бросились к городу Антиохии, осадили его и там очень часто встречались с турками и семь раз с превеликой храбростью сражались под водительством Христа с обитателями Антиохии и неисчислимыми войсками, которые подошли им на подмогу, и во всех этих сражениях с помощью Господней победили и убили немалое число врагов. Но, по правде сказать, во всех этих сражениях и в многочисленных атаках на город погибло много наших братьев, и души их с радостью устремились в рай… Всю зиму возле этого города мы страдали за Господа Нашего Христа от ужасного холода и сильных проливных дождей. Неправдой было, когда нам говорили, что невозможно будет находиться в Сирии из-за палящего солнца, ибо зима здесь во всем похожа на нашу, западную. Тогда как капеллан мой Александр на следующий день после Пасхи со всей поспешностью эти строки написал, часть наших людей, подсторожив турок, победоносно вступила с ними в бой, захватила 60 всадников, которые находились во главе армии. Конечно, немного, дражайшая, я тебе пишу о многом, а так как выразить тебе не в состоянии, что на душе, дражайшая, поручаю тебе, чтобы ты хорошо вела дела свои и обширные земли свои содержала в порядке и со своими детьми и людьми с честью, как подобает, обращалась, ведь скоро, как только смогу, ты меня увидишь. Прощай».

Это письмо граф Стефан Блуасский отправил «Адели, любимейшей супруге, дражайшим своим детям и всем верным, как старшим, так и младшим». Оно было продиктовано капеллану под стенами Антиохии в марте 1098 года – два года спустя после того, как армия христиан направилась к Святому городу. Сколько бойцов найдет свой конец во время долгой осады, сосчитать невозможно. Многие, отчаявшись, дезертируют – среди них и автор этого исполненного нежности послания. Увы, Адель совсем не будет рада внезапному появлению мужа в родовом замке на берегах Луары. Говорят, дочь Вильгельма Завоевателя осыпала его столь суровыми упреками, что тот немедля вернулся в Святую землю, где и пал смертью храбрых в одном из сражений…

Впрочем, можем ли мы, подобно графине Блуасской, упрекнуть в малодушии тех, кто долгие два года провел в изнурительном походе? Как свидетельствует хроника, лишь поначалу арабские правители, дабы удержать отряды христиан от враждебных действий, высылали им всевозможные дары – золото, пищу, бочки с водой, предлагали беспрепятственный переход через свои владения. Вскоре почти каждый шаг крестоносцы должны были брать с боем. Армия двигалась медленно. И уже в Сербии пищи стало не хватать. Почти полтора месяца воины Христовы блуждали в густом тумане по опустошенной земле – здесь повсюду царил голод. Привалы крестоносцев больше не напоминали сцен, изображенных на ковре из Байе: над огнем на перекладинах, положенных на три скрещенных копья, кипят котлы, на длинных вертелах жарится мясо тут же забитого быка или барана. Для командиров на козлах раскладываются столы, стелятся скатерти, раскладываются миски, ложки и ножи… Спустя месяцы скитаний даже знатные вельможи готовы были оттрапезничать как рядовые бойцы – сидя на земле или на корточках. Увы, и походного «бульона», то есть куска черствого хлеба, размоченного в воде, хватало не всем. Давно опустели бочки с вином, маслом и соленой рыбой. Отмахав в день 25 миль (примерно от 30 до 32 км), солдаты ложились спать голодными. А сельджуки, казалось, не спали никогда. Их было много, они были сильны. Султан Сулейман писал в те дни своим подданным: «Нисколько не опасайтесь этих огромных полчищ. Придя из отдаленных краев, где солнце заходит, устав от долгого пути и трудов, выпавших на их долю, не имея лошадей, чтобы облегчить бремя войны, они даже сравниться не смогут в силе и ярости с нами, пришедшими не так давно в эти края. Вспомните к тому же, с какой легкостью мы одержали победу над этими огромными толпами, за один день уничтожив более 50 тысяч из них. Так воспряньте духом и не бойтесь более, уже завтра, в седьмом часу дня вы утешитесь, увидев себя избавленными от ваших врагов…»

Да что там – сама природа Востока словно восстала против нашествия крестоносцев. Солнце заставляло их обливаться потом под доспехами и мучило жаждой, ветер и дождь принуждали трястись от холода. Впрочем, когда в июне 1097-го норманны Боэмунда, впереди всего войска, задыхаясь, шли к Никее, дождь показался бы им настоящей благодатью… И благодать снизошла на них – подступив к столице Анатолии, они обнаружили рядом с ней животворное озеро. А следом пришла радостная весть – султана Килиджи Арслана, недавно разгромившего войско Петра Отшельника, нет в крепости. Судя по всему, он не ждал нового наступления и находился в отлучке. Семь недель продолжалась жестокая осада… «Во время одного из приступов перед христианами является сарацин-гигант, который, стоя на стенах, поражает смертью одного врага за другим, но сам остается невредим от ударов; как бы желая доказать, что он ничего не боится, гигант отбрасывает свой щит, обнажает свою грудь и начинает метать в крестоносцев целыми глыбами камни; крестоносцы валятся в бессилии защитить себя. Наконец выступает Готфруа, вооруженный самострелом и в сопровождении двух оруженосцев, которые ограждают его своими щитами; мгновенно вылетает стрела, пущенная его могучей рукой; гигант, пораженный в сердце, падает мертвый на стену в виду обрадованных крестоносцев и неподвижных от страха осаждаемых», – рассказывает Жозе Мишо.

Никея распахнула-таки ворота перед крестоносцами. И, ворвавшись в город, они с изумлением узнали, что Алексей Комнин все это время вел с турецким гарнизоном секретные переговоры. В обмен на сдачу Никеи лично ему, горожанам была обещана жизнь. Возмущению «кельтов» не было предела – но пришлось вспомнить о присяге, данной императору в столице… Так Никея вновь, более чем на два века, стала византийским городом, а крестоносцы отправились дальше – на Дорилею.

Два дня пути – и вот они у моста, построенного там, где река Галл впадала в Сангарий. Здесь армия разделилась: над одной ее частью предводительствовал Готфруа Бульонский, над другой – Боэмунд. Первое войско повернуло направо, второе – налево. Спустя еще три дня перед ним открылась долина Горгони, что неподалеку от Дорилеи. Едва молодцы успели отдохнуть, как разведчики принесли весть о приближении турок. Боэмунд дал команду готовиться к обороне. Расположение крестоносцев было вполне удачным – тыл прикрывала река Бафус, переправа через которую охранялась конницей. Наскоро соорудили вагенбург – укрепление, составленное из повозок, утыканное, словно еж, кольями от шатров. В нем собрались женщины, дети, больные. Вокруг выстроилась пехота. Две части конницы приготовились к битве, третья затаилась на соседней высоте.

Турки осыпали колонны Боэмунда градом камней и стрел, глушили «дьявольским» криком. Хитрый султан отдал приказ отступить, чтобы выманить рыцарей на равнину. Но едва те пустились в погоню, полторы сотни отчаянных сельджукских всадников развернулись и смяли христиан. И вот уже в вагенбурге началась кровавая резня – лишь прекрасных дам щадили кровожадные турки, чтобы забрать их в неволю… Герцог Нормандский, вырвав свое белоснежное шитое золотом знамя из рук человека, несшего его, сам бросился в толпу сарацин. Очевидцы описывают, как с криком «За мною, нормандцы!» – он начал «косить мечом своим кровавую жатву в неприятельских рядах»… Но слишком неравны силы. «И уже не было у нас никакой надежды на спасение, – напишет Фульхерий из Шартра, – когда рыцари наши… как могли, оказывали им сопротивление и часто старались наступать на них, хотя и сами испытывали сильный натиск со стороны турок…»

Несколько часов продолжалась схватка, когда вдруг тысячи голосов подхватили радостный крик: на помощь собрату прибыл Готфруа Больонский. С криком «Да будет Божья воля!» – вся христианская армия разом опрокинулась на неприятеля. Строй неверных рассыпался, а рыцари пустились за ними в погоню. К вечеру все было кончено. Три тысячи знатных турок и более 20 тысяч рядовых навсегда остались лежать на земле… Вражеский лагерь, расположенный в двух милях за долиной, перешел во власть христиан, а Дорилейская битва (по имени города, расположенного неподалеку) навсегда вошла в историю как их первая крупная победа в Святой земле.

Антиохия, или Песнь о Танкреде

Вначале 1098 года под натиском отрядов Болдуина сдалась Эдесса – крупный армянский торговый город на пути из Сирии в Месопотамию. Собственно, турок из своей вотчины выгнали сами армяне, которым крестоносцы любезно предложили помощь в борьбе против неверных. Братья-христиане с готовностью согласились на этот союз, а князь Эдессы Торос на радостях даже усыновил Болдуина, объявив его единственным наследником. Торжественную церемонию описывает Альберт Ахенский: князь Торос «прижал его к своей обнаженной груди и затем, обвязав лежавшей поблизости одеждой, обнял его, и так, повязавшись, оба поклялись друг другу в верности».