Андрей Куза - Рыбный промысел в Древней Руси Страница 7

Этнографические описания особенно ценны при реконструкции рыболовных орудий, определении их назначения и способа применения. Древние источники, как правило, содержат лишь названия. Поэтому необходимо установить, что́ скрывается за тем или иным термином. Дело упрощается, если наименования совпадают. Однако следует учитывать, что часто конструктивно одни и те же снасти в разных местах назывались по-разному. Необходима большая предварительная работа по сличению терминологии. Здесь оказались весьма полезными различные словари, в первую очередь В. И. Даля, А. Г. Преображенского и И. И. Срезневского[79], т. к. в нашей литературе почти нет работ справочного характера. Потребность в определителе предметов материальной культуры очень велика, и ее не может удовлетворить изданная в 1959 г. небольшая книжка[80].

Среди общих трудов по славянской этнографии хочется отметить двухтомную монографию К. Мошинского[81]. В ней собран богатый и чрезвычайно интересный материал, ярко иллюстрирующий различные стороны жизни и быта славянских народов. Рыболовству там посвящен содержательный очерк, из которого можно почерпнуть много важных сведений относительно орудий и способов рыболовства – как общих, так и специфических для разных частей славянского мира[82]. Кроме того, К. Мошинский перечисляет названия рыб, свойственные всем славянским языкам, а также приводит список общеславянских рыболовных снарядов.

Постоянно сталкиваясь в работе с археологическими находками с необходимостью точно определить назначение того или иного предмета, помимо данных этнографической литературы, автор обратился к музейным фондам. Обширные коллекции музея этнографии народов СССР и МАЭ в Ленинграде и Этнографического музея АН Эстонской ССР в Тарту помогли разобраться во многих сложных вопросах. Собранные там богатейшие материалы проливают свет на различные бытовые и производственные стороны рыбного промысла. Изучая их, зрительно представляешь себе процесс изготовления рыболовных снастей, приемы переработки рыбы, способы ее хранения и транспортировки, структуру организации рыболовных артелей, обычаи и поверья рыбаков и т. д. Не меньшее значение имело для нас и личное знакомство с рыболовством на русском Севере и в центральных районах Европейской части СССР. Наблюдая за промысловым ловом рыбы на Ильмене и Белоозере, на озерах Кубенском, Плещеевом, Неро, Валдайском, Селигер, на реках Волге, Оке, Дону, Волхове, Днепре и др., удалось подметить много интересных деталей в способах применения тех или иных снастей, их конструктивные особенности, обычно ускользающие от внимания исследователей.

Таким образом, этнографические материалы в сочетании с археологическими данными, взаимно дополняя друг друга, открывают новые страницы в истории рыболовства.

К серии «наглядных» источников относятся миниатюры и рисунки в древних рукописях, фресковая живопись, рисунки-граффити. К сожалению, эта категория очень интересных источников мало изучена. Миниатюры летописных сводов еще исследовались с исторической точки зрения, но иллюстрации житийной и прочей церковной литературы почти никем не рассматривались. А. В. Арциховский, посвятивший древнерусским миниатюрам специальную работу, доказал возможность их использования для освещения самых различных сторон жизни Древней Руси[83]. Не вызывает сомнений, что изображавшиеся на некоторых рисунках производственные сцены расшифровывают соответствующие места текстов, помогают правильно понять конструкцию, применение и назначение многих древних орудий труда и предметов обихода[84].

При просмотре рукописных собраний Отделов рукописей Библиотеки имени В. И. Ленина и Исторического музея, а также в опубликованных работах нам встретился ряд рисунков на «рыболовные» сюжеты. Большинство из них датируется XVI в. (например, миниатюры Лицевого свода или Евангелия 1524 г.), но есть изображения XII и других столетий (например, в росписи Спасо-Мирожского монастыря в Пскове). Все они не только служат хорошей иллюстрацией к истории рыбного промысла, но и существенно дополняют краткие сведения письменных источников. Всестороннее изучение подобных рисунков должно стать темой специального исследования после соответствующего отбора материала в древнехранилищах страны. В настоящей работе использованы лишь те миниатюры и изображения, которые удалось найти автору при далеко не полном знакомстве как с коллекциями архивов, так и с публикациями.

Несомненное значение при обращении к вопросу происхождения рыболовства у славян имеет изучение общеславянской лексики. Сравнительной лингвистикой исследован громадный словарный фонд как современных, так и древних славянских языков, выявлены общие для всех или большинства из них названия рыб и рыболовных орудий, прослежена этимология многих слов[85]. Данные языка, таким образом, приподнимают завесу над временем широкого знакомства славян с рыболовством и позволяют сделать другие, не менее интересные выводы. Анализируя эти факты, можно приблизительно восстановить первоначальную картину развития рыболовства у предков современных славян в эпоху их языкового единства, а наблюдая за заимствованиями и новообразованиями в отдельных славянских языках для обозначения тех или иных видов рыб и рыболовных снастей, установить его дальнейшие этапы. Конечно, необходима постоянная корреляция полученных результатов с показаниями палеогеографии и палеохтиологии.

Заканчивая обзор категорий источников, с той или иной степенью полноты использованных в работе, нельзя пройти мимо письменных памятников, значение которых трудно переоценить. Этот вид источников наиболее благодатен для исследователя, ибо заключенная в нём информация легче всего поддается расшифровке. Большое количество пособий, указателей и путеводителей по архивам упрощает знакомство с письменными материалами изучаемого периода. Среди них первое место просто занимают составленные Г. Е. Кочиным «Материалы для терминологического словаря Древней России[86]», где систематизированы и снабжены точными ссылками на публикацию сведения многочисленных письменных источников X–XV вв., изданных к 1935 г. Дополнения к этому фундаментальному труду сделаны в подстрочных примечаниях в книге того же автора о древнерусском сельском хозяйстве[87]. При изучении актовых документов прекрасным пособием служит обстоятельная работа Л. В. Черепнина[88]. Есть и другие, не менее ценные издания справочного характера[89].

Главными источниками по истории Древней Руси являются летописи. Но, уделяя много внимания политическим событиям, они редко и скупо повествуют о хозяйственной деятельности русского народа. Сведения о рыболовстве в них случайны и единичны, так что никакого целостного впечатления составить по ним нельзя. Среди прочих несколько выделяются Новгородские[90] и Псковские[91] летописи, больше интересовавшиеся местной хозяйственной жизнью.

Актовый материал значительно богаче в интересующем нас плане, чем повествовательные памятники. Развернувшаяся в послевоенные годы его энергичная публикация уже составляет несколько томов[92]. Однако лишь около сотни документов из общего числа свыше 1000 номеров, известных для XII–XV вв., содержат определенные указания на развитие и состояние рыбного промысла. Дело в том, что древние акты в силу своего назначения являются содержательнейшим источником по истории феодального землевладения и редко касаются непосредственных вопросов ведения хозяйства и производства. Эти сведения из них приходится извлекать буквально по крупицам, по косвенным намекам. Специфика актового материала как документов, исходящих от представителей господствующего класса (или о пожалованиях феодалам, или о сделках между ними), делают его весьма тенденциозным. Например, большинство актов послемонгольского времени сохранились в фондах монастырей-вотчинников, пристрастность которых не требует особых доказательств. Лишь в северных коллекциях можно обнаружить документы, принадлежащие трудовому населению. Еще одна особенность данного источника имеет существенное значение. В работе с актами всегда трудно определить, насколько типичны и широко распространены были отраженные в них явления. Кроме того, актовый материал чрезвычайно неравномерно распределен как во времени, так и территориально[93]. От XII–XIII и почти до конца XIV в. до нас дошли лишь единичные документы. Для последующих периодов их количество увеличивается с каждым годом. Почти полностью отсутствуют документы из целого ряда русских земель: Тверской, Нижегородской, Рязанской, Галичской и др. Поэтому исследование древнерусского хозяйства опирается на несколько суженный круг источников. Тем не менее актовый материал является важным источником при изучении экономики и социальных отношений, что справедливо подчеркивалось в нашей литературе[94].