Рудольф Баландин - Тайны Всемирного потопа и апокалипсиса Страница 7

Миф — это особый мир, в котором слиты воедино поэзия и познание, религиозная вера и философские идеи, реальность и фантазия. Мифология — это синтез духовной культуры своего времени и данного этноса. Считать ее только некой «преднаукой», наивной попыткой описать исторические события и явления природы — такой подход к мифам слишком упрощен. Подобных преданий очень много; они нередко противоречивы, являются пересказами и обработками более ранних или заимствованных преданий. При желании из такого многообразия нетрудно извлечь именно то, что желательно.

В давние времена, наблюдая явления природы и рассказывая о них, люди давали волю своему воображению. И это обстоятельство сужало их кругозор. Да, именно сужало, потому что, как сказал великий испанский поэт Федерико Гарсия Лорка: «Воображение бедно, а воображение поэтическое — в особенности. Видимая действительность неизмеримо богаче оттенками, неизмеримо поэтичнее, чем ее открытия.

Это всякий раз выявляет борьба между научной явью и вымышленным мифом, — борьба, в которой, благодарение богу, побеждает наука, в тысячу раз более лиричная, чем теогония».

Ссылка на мнение поэта, обладавшего великолепной поэтической фантазией и образностью мышления, должна звучать наиболее убедительно. Тем более что он не ограничился общим тезисом, а привел конкретный пример:

«Человеческая фантазия придумала великанов, чтобы приписать им создание гигантских пещер или заколдованных городов. Действительность показала, что эти гигантские пещеры созданы каплей воды. Чистой каплей воды, терпеливой и вечной. В этом случае, как и во многих других, выигрывает действительность. Насколько прекраснее инстинкт водяной капельки, чем руки великана!

Реальность, правда, поэтичностью превосходит вымысел… Ведь неизмеримо прекраснее, что пещеры — таинственная фантазия воды, подвластной вечным законам, а не каприз великанов, порожденных единственно лишь необходимостью объяснить необъяснимое».

Те, кто представляют миф как слепок действительности, лишают его поэтичности, не наделяя научной достоверностью. Если нам приходится делать нечто подобное, анализируя легенды о Всемирном потопе, то лишь потому, что в последующем предстоит обратиться к поэзии науки. А она открывает такие срезы реальности, которые недоступны воображению, пусть даже наших гениальных Далеких предков, слагавших мифы.

Подлинная поэзия раскрывает красоту известного, настоящая наука — это прорыв в неведомое. Хуже всего, когда создаются сочинения, быть может занятные, но находящиеся по стилю и смыслу где-то между поэзией и наукой, а потому лишенные их достоинств. Мы постараемся по мере сил избегать этого, проводя научно-популярное исследование — предельно объективное и сближенное к реальности.

Классификация легенд

Исключая из рассмотрения художественный и моральный аспекты легенд о потопе, а также заимствования, можно предложить две классификации.

Во-первых, по объему описания. Одни легенды объясняют ряд наблюдаемых природных феноменов (слоистость горных пород, валуны на поверхности земли, образование гор и равнин и т.п.). Другие — сообщают более или менее фантастично о действительном природном явлении.

В первой группе легенд можно усмотреть зачатки научной философии, а во второй — научной эмпирики. Первая группа может включать и оригинальные, и заимствованные описания, служащие как бы темой для научно-философских импровизаций. В легендах второй группы заимствованные сюжеты не имеют интереса с точки зрения географии и геологии.

Во-вторых, по причине потопа. В одних легендах речь идет о необычайных метеорологических и гидрологических явлениях (ливень, ураган, снег, паводок), в других — о гигантском приливе моря. Некоторые легенды объединяют обе эти причины. И наконец, ряд легендарных катастроф указывает на извержение (взрыв?) вулканов, землетрясения и, возможно, падение крупных метеоритов.

Очевидно, эта классификация наиболее существенна для легенд оригинальных и описывающих действительные явления природы. Выделяя именно такие легенды, можно составить карту географического распространения легенд о потопе. Одним из первых составителей подобной карты был известный французский географ Элизе Реклю (1903). Значительно более детальную карту легенд о потопе опубликовал сравнительно недавно польский астроном и популяризатор Л. Зайдлер (его данные использованы нами).

Предания о потопе распространены не по всей поверхности суши, а только в определенных районах (учтем еще, что отмеченные участки утрированы, охватывают преувеличенно большие территории — для наглядности).

На островах и морских побережья потопы обычно связаны с нагонными наводнениями или цунами, что вполне естественно.

В долинах рек обычно речь идет о местных наводнениях, вызванных обильными дождями или бурным таянием снегов. И это тоже отвечает характеру природных процессов.

Легенды о потопах распространены в полном соответствии с географической зональностью. Если бы, предположим, Всемирный потоп был вызван метеоритной катастрофой, то легенды концентрировались бы вокруг места его падения. Ничего подобного карта не демонстрирует.

Надо учесть еще одно важное обстоятельство. На картах не показаны даты, пусть даже предположительные, к которым приурочены местные потопы. Можно сразу сказать: нет никаких оснований считать, будто такие даты будут одинаковыми. Даже в Двуречье этого не отмечается.

Конечно же всегда есть возможность предположить, что речь идет об одном и том же очень древнем потопе, о котором в последующие века рассказывали по-разному. Однако потоп не мог быть единственным повсюду по простой причине, которую мы упоминали: стихии, вызвавшие его, в легендах называются разные, да и характер наводнений различен.

Исследуя мифы о потопе как свидетельства реальных природных явлений, мы употребляемся людям, которые переплавляют прекрасную золотую статуэтку, чтобы получить слиток. Сохраняя «валюту», факт, теряем поэзию, этические размышления наших предков. Явления внешнего мира — это семена, расцветающие в Душах людей причудливыми, фантастическими цветами…

И все-таки наш интерес к легендам вполне оправдан. Ведь предания разных племен и народов приводят нас как будто к достаточно обоснованному и очень важному выводу: в разное время в разных районах Земли безусловно происходили мощные катастрофы (неясно только — в одну эпоху или разновременно).

Правда, в тех случаях, когда подобные воззрения зиждились а иллюзорной опоре веры, религии, предрассудков, дело не обходилось без нелепостей. Нечего уж говорить о бесплодных поисках ковчегов, источников обильнейших вод и следов потопа, о попытках физического обоснования Божьей кары. Более существенно: если некогда был послан потоп, то какая гарантия, что

Не обрушится нам на головы завтра или в любой другой день?

Чудесам закон не писан!

Вот почему вся Европа была повергнута в смятение предсказанием профессора математики из Тюбингена и астролога Йогана Штофдера: свершится новый Всемирный потоп! Ожидался потоп в феврале 1524 года, когда под знак Рыбы переходили сразу три планеты. Такое объяснение казалось столь убедительным, что крестьяне перестали пахать и сеять, купцы — запасать товары, ремесленники — трудиться в мастерских. Самые предприимчивые строили ковчеги или готовились уйти в горы, запасались провизией и одеждой, прибрежные поселения опустели.

И верно, февраль в тот год выдался совершенно необычным: совсем не выпало осадков. Люди вздохнули облегченно: Бог сменил гнев на милость. Пожалуй, более других потешался над неудачливым пророком курфюрст Бранденбургский: он-то точно знал, что бедняга Штофлер просто-напросто просчитался. Более верные, можно сказать, научно обоснованные данные показывают, что потоп будет только в Пруссии, и ровно через полтора года.

Это были едва ли не первые попытки долгосрочных прогнозов погоды. И они, как многие последующие, оказались ошибочными. Между прочим, массовый психоз был вызван не столько верой в библейскую легенду (ведь Бог-то зарекся устраивать новый потоп; да и как спасешься от кары Божьей!?), столько доверием выводам «науки» астрологии.

Самое удивительное, что в нашей стране в конце XX века появилось множество астрологических лжепророков, вещающих на радио и с экранов телевизоров, помещающих свои нелепые рекомендации на страницах газет и журналов. Такой разгул суеверий наблюдался разве что в конце Средневековья, когда в европейских странах рушилось абсолютное господство христианской идеологии, наступало смутное время народных волнений, восстаний, религиозных войн. По всей вероятности, нечто подобное произошло и у нас в связи с ниспровержением государственной идеологии, в основе своей атеистической. Началось брожение умов, чем ловко воспользовались всякого рода шарлатаны — от политики, от философии, от религии, от науки.