Анатолий Юновидов - Десанты 1941 года Страница 7

Следовало еще сократить этот участок, а потом и вовсе ликвидировать.

Килийская операция

(24–26 июня)

Вечером 24 июня на ФКП уже обсуждался план нового десанта — на Килию-веке, с целью расширения плацдарма за счет его левого, угрожаемого фланга.

«— Высаживать десант нужно не позже чем утром двадцать шестого. И высаживаться должен полк. Для захвата Килии Старой это не много!» — подытожил Абрамов итоги обсуждения планов новой высадки.

Дальше вопрос, естественно, должен был согласовываться с Егоровым.

Но в этот раз комкор был настроен значительно более оптимистично. Он сообщил, что положение на правом фланге корпуса улучшилось. А то, что на Дунайском участке удалось перенести боевые действия на неприятельскую территорию, Егоров оценивал очень высоко, считая это важным для всей своей полосы обороны. Оказалось, он уже обсуждал со штабными командирами, чем можно усилить десант, причем речь шла именно о полке. Просить, убеждать не потребовалось. Комкора сильно занимала перспектива удвоения размеров занимаемого плацдарма.

Вопросы о том, что плацдарм на правом берегу мало целен в оперативном отношении, не имеет перспектив расширения в глубину и даже выхода на левый берег расположенного за ним Сулинского гирла, не изменит оперативной обстановки (так как у румын для свободного выхода в Черное море в этом случае останется еще одно гирло — Георгиевское), как-то не обсуждались…

В десант назначался 23-й СП капитана Сироты. Для поддержки десанта, кроме береговой батареи № 65, стоявшей у Вилкова, и двух мониторов, которые, оставаясь в протоке, под прикрытием островов, переходили на новые огневые позиции, из Татарбунар перебрасывался 99-й гаубичный артиллерийский полк (99 ГАП) 51-й СД. Высаживать десантников должны были 14 кораблей килийско-вилковской группы — бронекатера и бывшие погранкатера — капитан-лейтенанта Кубышкина, назначенного командиром высадки.

Для первого броска капитан Сирота выбрал лучший батальон, с которым шел и сам. Батальону снова придавался взвод морской пехоты. Высаживаться было решено прямо у Килии-веке, чтобы сразу связать боем гарнизон основного опорного пункта противника. А оттуда одним подразделениям надлежало быстро продвигаться вниз, к устью, другим — вверх, на соединение с батальоном 287-го СП.

Приказ комдива Цирульникова о форсировании Дуная, отданный в тот же вечер, был сугубо общим и никаких решений на операцию не содержал:

«Операцию по форсированию Дуная с целью захвата вражеской Килии-веке и уничтожения там укрепрайона противника начать 26 июня 1941 года в два часа пополуночи. Командир десанта капитан Сирота, за высадку войск отвечает капитан-лейтенант Кубышкин. Огневая поддержка возлагается на полковую артиллерию капитана Отянова, на береговую батарею № 65 и артдивизион капитана Волошина».

Детализировать боевой порядок подразделений и разрабатывать последовательность высадки пришлось нач. штаба 23-го СП капитану Поплавскому и командиру дивизиона бронекатеров капитан-лейтенанту Кубышкину, назначенному после присоединения 4-го ЧОПС к флотилии командиром Килийско-Вилковской группы кораблей.

Кубышкина, естественно, больше всего волновала численность кораблей, выделенных для десанта.

Пограничный секрет, прикрывающий берег.

Ему удалось сверх назначенного включить в десантную группу малый охотник «СК-125», еще 17 июня выделенный из Аккерманского дивизиона малых охотников для доставки в Килию-нова из Днестровского лимана контр-адмирала Воробьева. Произведя 18–19 июня рекогносцировку советской части дельты Дуная, контр-адмирал сухим путем убыл в Одессу, а малый охотник остался прикомандированным к флотилии.

Но и с «СК-125» все выделенные для операции суда могли перебросить за один рейс не больше двух рот пехоты, которые вполне могли быть сброшены с берега до прибытия второй партии десанта. Кубышкин предлагал, как и при высадке на Сатул-ноу, перебросить еще до роты пехоты на каюках. Поплавский находил это рискованным.

Комполка Сирота, будучи очень осторожным и предусмотрительным командиром, не принял позиции ни одной из сторон:

«Хватит, товарищи. Время не терпит, приказ есть приказ. Здесь не парламент, а боевой штаб… Берите у лейтенанта Овчарова распоряжения и приступайте к их точному выполнению. Всем штабным быть на месте, не отлучаться».

После чего Сирота пришел к выводу о необходимости доразведки обстановки в районе высадки.

В ночь на 25 июня было решено провести предварительный поиск разведчиков. Однако специальных разведчастей, способных выполнить такую задачу, ни на флотилии, ни у пограничников, естественно, не было, а армейские разведчики не знали местность на сопредельной стороне.

Организация поиска была поручена начальнику Килийской погранкомендатуры майору Бурмистрову. Проводить поиск предстояло ночью, на местности с сложным рельефом. Поэтому была сформирована группа, не совсем обычная по составу. В нее вошли сержант пограничных войск сверхсрочник Ермолин, имевший большой опыт задержаний нарушителей границы, местный браконьер Гадияк, выполнявший функции проводника… и местный бандит Кравченко.

Павел Кравченко был уроженцем соседнего с Измаилом городка Килия-веке, оставшегося после вступления в состав СССР Бессарабии на румынской территории. Он совершал налеты на дома рыбопромышленников и кулаков, на казенные конторы и лабазы и на проезжих торговцев на единственной среди дунайских плавней дороге, связывающей Килию-веке с Сулиной. В 1938 г. он застрелил начальника сигуранцы Килия-ноу Михая Менеску. За три месяца до войны, будучи плотно обложенным румынской полицией, он укрылся на одном из глухих островов, Салманке, а затем перешел на советскую сторону, встретив полное сочувствие и понимание. Личностью он был хорошо известной по статьям в приграничных румынских газетах и поэтому без особых проблем с НКВД (проверяли его всего неделю) обосновался на советской территории. Причем не обошлось без маленького казуса. Бывший гайдук чувствовал себя в советской Бессарабии настолько уверенно, что отказался от предлагавшегося ему трудоустройства в рыбколхоз, согласившись только на работу в городском коммунхозе Килия-ноу.

После полуночи группа отвалила на каюке от ближайшего к Килия-ноу советского острова Степового, где остался ожидать доставивший ее туда и выполнявший роль прикрытия малый охотник СК-125 лейтенанта Тимошенко, и скрытно достигла румынского острова Татару (Иванешты). На острове разведчиками был обнаружен телефонный кабель, уходящий под воду на румынский берег. Двигаясь по кабелю, группа обнаружила наблюдательный пост, с узлом связи из двух солдат и офицера. Разведчики сумели захватить всех троих, после чего, уничтожив коммутатор и вырубив кинжалом двадцать метров кабеля, отошли к СК-125.

Пленные показали, что кабель тянулся в Тулчу, для корректировки огня тяжелой артиллерии. Офицер сообщил, что противник подтягивает к району боевых действий батальоны морской пехоты, приписанные к речной дивизии, собираясь возобновить попытки десанта при поддержке мониторов. Гарнизон Килии-веке усилен одним из этих батальонов, 15-м, а также артдивизионом орудий среднего калибра, саперами и пулеметной ротой. В речной дивизии и в батальонах находятся немецкие инструкторы.

На следующий день подразделения полка успели провести тренировки (в низовьях Дуная нашлось подходящее для этого, скрытое от противника место). Батальон первого броска совершил учебную посадку на катера.

Каждый из участвующих в десанте бронекатеров и погранкатеров дополнительно довооружили двумя станковыми пулеметами и выдали на все пулеметы ленты с трассирующими пулями, благо запасы флотилии пока это позволяли.

На мониторы были загружены дополнительные боекомплекты к крупнокалиберным орудиям.

Рядом с Измаилом спешно оборудовались позиции для еще одной дальнобойной батареи — 726-й.

Ее 122-мм орудия, доставленные баржами из Одессы, сразу после захвата Сатул-ноу, могли бить на 20 км, но к моменту десанта огневые позиции не успели оборудовать, и установка орудий была не закончена.

9 СБ из 78-й ОАЭ майора Бадербенкова взлетели с Николаевского аэродрома и в 04.48 неожиданно для противника сбросили на район Килия-веке 70 ФАБ-100. Одной из бомб в речном порту была потоплена баржа. Румыны были застигнуты врасплох, и советская группа без потерь вернулась на свой аэродром. В течение дня производили огневые налеты мониторы и батареи гаубичного полка.

Плацдарм, захваченный 24 июня, держался уверенно, весь день он обстреливался дальнобойной артиллерией из Тулчи и стрелковым огнем из плавней, но попыток отбить его противник не предпринимал..