Питер Кенез - Красная атака, белое сопротивление. 1917-1918 Страница 7

Эти слова Лукомского убивают все сомнения, что Корнилов планировал распустить Советы даже без согласия Временного правительства и, таким образом, изменить политическую систему, установленную вследствие Февральской революции. Так как Лукомский играл видную роль в этом спектакле, он, конечно, хотел выставить Корнилова в хорошем свете. Таким образом, некоторые читают со скептицизмом о намерении Корнилова оставить Временное правительство после нанесения удачного удара. Хотя в этом есть смысл: генерал был невысокого мнения о Керенском, который после удара потерял бы всю власть. Существует доказательство, что Ставка фактически планировала убийство Керенского.

Назначив сам себя посредником между Ставкой и правительством, князь В. Н. Львов, знавший о планах Ставки, хотел помирить Керенского и Корнилова и начал переговоры с ними обоими. В штабе Корнилова он считался агентом Керенского, которым он не был, и создавал впечатление, что Керенский сдастся без борьбы. Такое мнение, конечно, было предпочтительнее с точки зрения конспирации. Львов записал требования Верховного главнокомандующего в присутствии Корнилова, чтобы представить их Керенскому. Дальнейшее способствовало росту оптимизма Корнилова в успехе его рискованного предприятия. Савинков, еще один сторонник сотрудничества между Корниловым и Керенским, вручил Верховному главнокомандующему просьбу Керенского о кавалерийском корпусе для защиты Временного правительства от большевиков. В этом случае войска Корнилова могли войти в столицу без пролития крови. В свою очередь Керенский обговорил особое условие: командование не должно быть поручено генералу Крымову. Корнилов пообещал Савинкову, что войска поведет другой генерал, но, с другой стороны, не собирался снимать Крымова.

Львов представил требования Корнилова Керенскому 8 сентября. Сразу после этого между Керенским и Корниловым состоялась беседа. При этом министр-председатель подыгрывал Львову, подтверждая, что требования, которые Керенский назвал ультиматумом, на самом деле исходят от Верховного главнокомандующего.

Этой же ночью Керенский созвал заседание кабинета, на котором отправил в отставку всех министров-кадетов, чтобы обрести полную силу для подавления мятежа. Он телеграммой уволил Верховного главнокомандующего и приказал кавалерийскому корпусу, двигающемуся к Петрограду, остановить движение.

Конспираторы Ставки ощутили, что их предали. После сообщений Львова, Савинкова, после личной беседы они верили, что Керенский, осознав опасность, исходящую со стороны большевиков, захочет отдать всю власть в руки Верховного главнокомандующего без борьбы. В планы Корнилова не входило уходить в отставку, и он приказал Крымову продолжать наступление. Тем временем политики-антисоциалисты и некоторые социалисты уговаривали Керенского уйти в отставку, чтобы достичь компромисса. Керенский, рассчитывая на Советы, которые обещали ему поддержку, отказался покинуть свой пост.

Мятеж Корнилова потерпел крах невероятно быстро. Войска, подойдя к столице, из-за подстрекательства агитаторов Советов (среди которых были большевики) просто отказались бороться; железнодорожные рабочие остановили все поезда, работники почты не передавали телеграмм Корнилова; его союзники в столице посчитали его несостоятельным и бросили его. Корнилов, должно быть, чувствовал свою ответственность за постыдный провал. Это спорный вопрос, удалось ли бы ему справиться с Советами при поддержке Временного правительства, но, безусловно, он мог сделать свое положение намного прочнее. Он взял на себя ответственность за начало Гражданской войны, когда приказал Крымову продолжать наступление, хотя было очевидно, что он столкнется с серьезным сопротивлением, к тому же корпус Крымова был слабо экипирован. Без сомнения, офицеры и часть казаков готовы были бы сражаться, если бы их герой самолично возглавил войска.

Когда все бросили Корнилова, лишь горстка генералов оставалась ему верна. Лукомский отказал Керенскому в просьбе возглавить русскую армию, оставшись верным своему командиру, как и все остальные постоянные члены Ставки, включая генерала И. П. Романовского. Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим: генерал В. Н. Клембовский, командующий Северным фронтом, как и Лукомский, отказался занять место Корнилова. Деникин вместе с Корниловым написал очень жесткое, бескомпромиссное письмо Керенскому. Но заслуженные генералы не могли повлиять на ход событий; их действия лишь усугубили ненависть, которую питали к ним солдаты.

Задача утихомирить бунтующих генералов Ставки легла на плечи генерала Алексеева. Алексеев сочувствовал желанию Корнилова навести порядок в армии и стране насильственными методами, но публично не соглашался с ним ни по одному пункту, так как старый генерал не верил в возможность успеха. Осторожность Алексеева, без сомнения, огорчала Корнилова и являлась еще одной причиной, почему в дальнейшем двум лидерам Добровольческой армии было сложно сотрудничать. Возможно, отчужденность Алексеева объясняется тем, что он хотел стать компромиссным звеном между Керенским и Корниловым. К 12 сентябрю стало очевидно, что Корнилов потерпел поражение, и Алексеев взял на себя полномочия начальника штаба при новом Верховном главнокомандующем Керенском, чтобы сместить с должностей заговорщиков как можно более безболезненно. Старый генерал поехал в Могилев, чтобы лично произвести арест зачинщиков мятежа. Это был конец Корниловского мятежа.

Все аспекты этого заговора до сих пор не выяснены. О роли Керенского в нем до сих пор спорят. Его враги утверждают, что он был в курсе дела и передумал лишь в последний момент, что он обманул Корнилова, чтобы избавиться от него. Многие историки сегодня обвиняют Керенского в том, что ему не удалось сработаться с генералом, и считают попытку Корнилова избавиться от Советов защитой от большевиков.

Нам мало известно о политической и финансовой поддержке Корнилова во время организации мятежа. Ясно только, что большинство антисоциалистов знали о его подготовке и поддерживали его, но им было невыгодно компрометировать себя открытым участием в этом сомнительном предприятии.

Можно обсуждать роль Керенского в этом представлении. Возможно, Керенскому была оказана помощь из-за границы, но все равно ясно, что Корнилов допустил политический промах. Он сильно переоценил свои силы, нечетко организовал заговор. Он провалился не только как политик, ничего не предложив русскому народу в тяжелое время войны, но и как военный.

Последствия мятежа Корнилова были разрушительными для антибольшевистского движения. Предупреждение Ленина об опасности контрреволюции вдруг обрело смысл. За неделю напряженных событий большевики впервые созвали большинство представителей Петроградского и Московского Советов, активизируясь по всей стране. Из-за большевистского влияния росла ненависть солдат к своим офицерам, даже и к тем, кто не имел никакого отношения к мятежу.

Последствия Корниловского мятежа сыграли важную роль в истории Гражданской войны. Антибольшевистские социалисты и офицеры никогда не доверяли друг другу, и при Временном правительстве это недоверие стало еще глубже. Но именно заговор Корнилова послужил причиной окончательного разрыва. Ни одна сторона не желала простить или забыть мнимые и реальные обиды, или, как они сами называли, «предательство». Без сомнения, главной причиной победы красных в Гражданской войне была недостаточная сплоченность в лагере их врагов.

Заговор отделил офицеров даже от кадетов и октябристов, которые более или менее желали успеха Корнилову. Только одни офицеры выступали открыто и после неудачи считали предателями всех пособников, которые сбежали, не понеся никаких потерь. Возможно, это одна из причин того, что во время Гражданской войны на стороне белых было так мало гражданских.

Заговор также способствовал образованию главного штаба антибольшевистского восстания, его составляла группа людей, немедленно начавшая готовить выступление после того, как Ленин захватил власть в Петрограде. За арестом Корнилова последовал арест Деникина и его коллег по командованию Юго-Западного фронта в Бердичеве. Деникин был несправедливо обвинен в участии в мятеже. На самом деле единственным его «преступлением» было проявление сочувствия Верховному главнокомандующему. Временное правительство назначило комиссию по расследованию во главе с военным прокурором И. С. Шабловским, который был плохо расположен к заключенным. Заключенные из Могилева и Бердичева были привезены в Быхов, недалеко от Могилева, где содержались относительно в комфортных условиях. Практически все заключенные в Быхове в дальнейшем сыграли ведущие роли в Добровольческой армии. Можно сказать, это началось со дня их ареста.