Вильгельм Тике - Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943 гг. Страница 72

Майор фон Эрнстхаузен вскоре уже подготовил свой план: «Завтра с утра пораньше протянем сюда телефонный провод!» — сказал он обер-фельдфебелю Людвигу.

Так артиллерия получила новые возможности ведения прицельного огня по занятой противником долине Пшиш, создававшей постоянную угрозу западному флангу у высоты Индюк.

И вот можно было приступать. Майор фон Эрнстхаузен устроился как наблюдатель за целью на полигоне. В нескольких сотнях метров перед ним находился противник, по которому будут вести артиллерийский огонь. Немецкие снаряды пролетали чуть выше наблюдательного пункта. Куда не доставали гаубицы, били 210-мм минометы и 75-мм горные орудия. И те, и другие могли вести огонь с большим углом возвышения. И если минометы калибра 210 мм били по хорошо замаскированным дотам, то легкие полевые орудия, «проворные брехливые собаки поля боя», подкарауливали разбегавшихся. Вот так работала артиллерия!

Тем временем русские атаки с западного фланга усиливались. На стыке 198-й пехотной и 101-й егерской дивизии северо-западнее Шаумяна дело дошло до серьезного кризиса. Советское командование не отказалось от своего намерения нанести удар по длинному западному флангу, чтобы выйти в тыл немецкой группировке, наступающей на Туапсе. В ночь на 6 ноября начались мощные огневые налеты на 421-й гренадерский полк, стоявший, словно волнолом, южнее Кочкановских высот, той преграды, которую удерживали полки 198-й пехотной дивизии. Вскоре выяснилось, что советские войска стремятся отбить высоту 415, чтобы в ходе дальнейшего наступления атаковать западный фланг 101-й егерской дивизии и овладеть Елисаветпольским перевалом. Шестого ноября советские войска атаковали позиции 421-го гренадерского полка. Сражение растянулось на многие дни. Атакованная с трех сторон, боевая группа полковника Райнхардта (с приданными ей 1-м батальоном 421-го полка, 1-м батальоном 419-го полка и 3-м батальоном 419-го полка) продолжала обороняться. Полковник Райнхардт стал душой обороны и, даже раненый, не покидал своего поста. День 12 ноября стал пиком кризиса. В 10.00 полковник Райнхардт доложил командиру 198-й пехотной дивизии: «Противник неустановленными силами вклинился в имеющиеся разрывы в обороне. 1-й батальон 419-го полка атакован с тыла. Прошу разрешения на немедленный отход боевой группы».

Командир 198-й пехотной дивизии генерал-майор Мюллер долго не раздумывал. Так и должно было случиться! Корпусной саперный батальон и части дивизии обеспечили отход боевой группы Райнхардта. Вечером она уже находилась на фронте у Кочканова.

В начале ноября начались дожди. Серыми на сером фоне виделись горы при набегающих тучах. Мелкие ручейки стали бурлящими реками. Глинистая почва превратилась в вязкую кашу. Снабжение превратилось в сложную проблему. Временами оно совсем прекращалось. Лихорадочно работали ремонтные роты и обозные подразделения под командованием капитана фрайгерр фон Эйба над тем, чтобы освободить туннель под Навагинской от столкнувшихся поездов и наладить движение через него. Дожди прервали все крупные боевые действия.

С 26 по 29 ноября русские снова предприняли частное наступление на гору Семашхо. С 1 по 12 декабря советские крейсер «Красный Крым», эсминцы «Незаможник», «Беспощадный» и тральщики перевезли советскую 9-ю горнострелковую дивизию из Батуми в Туапсе. Прибывающие батальоны сразу же направлялись на фронт. В это время легкие немецкие надводные силы флота были уже не в состоянии помешать высадке войск противника в порту Туапсе. Последняя немецкая атака была проведена 24 октября четырьмя торпедными катерами 1-й флотилии торпедных катеров капитан-лейтенанта Кристиансена на подходящее советское транспортное соединение. Две торпеды попали в мол, остальные ушли в берег.

Продолжались дожди.

Двадцать восьмого ноября единственный мост через Пшиш в верховьях реки был смыт вышедшей из берегов рекой. Девять батальонов на гребне высоты Семашхо оказались отрезаны. Саперы работали не переставая, пока не навели новый мост.

Первого декабря генерал Ланц доложил командиру 49-го горнострелкового корпуса: «Обстановка на горе Семашхо чрезвычайно серьезная. По поведению противника и допросам военнопленных можно ожидать завтра атаки свежих сил противника с флангов. Наши войска сильно измотаны. Ежедневно мы теряем безвозвратно 60 лошадей. Поднимающаяся вода в реке Пшиш затрудняет снабжение. Запас боеприпасов — на 2—3 дня, продовольствия — на один день. Корма для лошадей нет. Эвакуировать раненых невозможно. Занимать позицию по реке Пшиш, пока это позволяет уровень воды в реке, необходимо, так как в противном случае войска будут потеряны. Снабжение через долину Гунайка из-за паводка полностью прервано. Оно составляет не больше трети от необходимых потребностей. Необходимо наладить снабжение многочисленными самолетами, иначе через два дня войска останутся без продовольствия».

О плохом состоянии здоровья солдат говорилось в докладе дивизионного врача от 23 ноября:

«В связи с плохим питанием у многих наблюдается упадок сил. Пятьдесят процентов личного состава страдают желудочно-кишечными заболеваниями. В течение нескольких недель принимают только холодную пищу (развести огонь невозможно). Прибытие маршевого пополнения нежелательно, так как его невозможно прокормить. Обмундирование сырое, превратившееся в лохмотья. Применять войска в обороне пока еще можно».

Командир 49-го горнострелкового корпуса в этих условиях направил ходатайство о сдаче плацдарма на водоразделе, но высшие командные инстанции ему в этом сначала отказали. И все же он предусмотрительно направил в войска секретную радиограмму: «От командира 49 гск группе Ланца. Группе Ланца немедленно приступить к разведке местности севернее реки Пшиш...»

В штабе группы армий попытались облегчить положение другим образом: «Люфтваффе прекратить разведывательные полеты и оказать помощь в снабжении 44-му егерскому и 49-му горнострелковому корпусам».

В журнале боевых действий группы армий «А» содержится следующая справка о снабжении по воздуху: «7.12.1942: в районе южнее Гунайки находятся 18 700 человек и 600 вьючных животных. Длительное снабжение по воздуху вряд ли возможно. В 18.15 начальник оперативного отдела штаба 17-й армии доложил, что авиацией за 61 самолето-вылет на плацдарм у реки Пшиш доставлено 17,5 тонны продовольствия, 6,5 тонны корма для лошадей и 3,5 тонны инженерного имущества.

8.12.1942: в связи с погодными условиями за 38 самолето-вылетов на плацдарм у реки Пшиш удалось доставить всего 8 тонн грузов».

На самом деле снабжение по воздуху было «каплей, упавшей на раскаленный камень». Часто сброшенные грузы падали на передовой в пределах досягаемости огня противника, и только храбрым охотникам за продовольствием удавалось что-то спасти. Остальное доставали русские. Многое было потеряно под огнем противника или утонуло в грязи.

Ежедневно повторялись тревожные доклады Ланца:

«Войска питаются половинным рационом. С наступлением холодов голод усилился: за последние 7 дней имеются 14 случаев смерти от истощения. Белье буквально сгнило на телах, простуды, кожные заболевания являются следствием этого. Усилился падеж лошадей. 98-й горнострелковый полк через десять дней потеряет их полностью. Раненые лежат на главном перевязочном пункте по несколько дней в страшной тесноте в мокрых палатках. Их эвакуация самолетами «шторх» отложена из-за погодных условий. Артиллерийских боеприпасов больше не поступает. Помощь Люфтваффе значительная. Третья часть грузов теряется. Погода меняется с дождя на снег, с температурами от плюс пяти до минус пяти градусов».

Перечень мучений можно было бы продолжать дальше. Но Гитлер не соглашался оставить гору Семашхо.

В докладе генерала Ланца командиру 49-го горнострелкового корпуса от 14.12.1942 года написано:

«Роковые события продолжают развиваться. С часу на час ожидаемое решение об отходе фронта откладывается. Я не располагаю положительным доказательством, и у меня складывается впечатление, что доклады командира дивизии и командира корпуса не доходят до решающей инстанции. То, что совершили мои храбрые парни за прошедшие недели, превосходит все прежние подвиги. Можно только с благодарностью и восхищением стоять перед этими солдатами, перед которыми я виновен за каждый их бой...»

Такая же обстановка складывалась в 97-й и 101-й егерских дивизиях и на самом правом фланге — в 198-й и 125-й пехотных дивизиях.

Наряду с плохой погодой здесь постоянно продолжались безуспешные атаки советских войск против длинного фланга. Названия горы Сарай, Седло, Туктал, высот северо-западнее Шаумяна и Шаумян постоянно мелькают в боевых донесениях. В полосе 198-й пехотной дивизии это были высоты Кочканова, «Русские головки», и позиции южнее Кочканова. На них постоянно ходили в атаки 68-я и 255-я бригады морской пехоты. Здесь тоже шел дождь, ручьи превратились в бурлящие потоки. Десять лошадей, автомобиль и четыре солдата 3-й батареи 235-го артиллерийского полка погибли в водах такого обычно «спокойного» Хатыпса.