Дэвид Гланц - Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году Страница 73

В это время общая численность всех советских танков на всем участке Западного направления от Полоцка до Гомеля составляла 203 KB, 676 Т-34 и 617 устаревших легких танков. Эти 1396 танков лишь немного превышали численностью один довоенный механизированный корпус полного штата и явно не могли обеспечить надежной танковой поддержкой разворачивающиеся стратегические резервы[472].

Чтобы поддержать спешно выставленные на поле и большей частью неподготовленные новые резервные армии, Ставка преобразовала танковые дивизии механизированных корпусов внутренних военных округов и механизированных корпусов, избежавших уничтожения в первые несколько недель войны, в новые танковые дивизии «сотой» нумерации. Некоторые из них, например 101-я, 102-я, 104-я, 105-я, 108-я и 107-я, были просто перенумерованными существующими дивизиями (например 52-я и 56-я из 26-го механизированного корпуса, 9-я и 53-я из 27-го механизированного корпуса, 51-я танковая дивизия 23-го механизированного корпуса и отдельная 69-я механизированная дивизия с Дальнего Востока)[473]. Другие, вроде 111-й и 112-й, были созданы на Дальнем Востоке из местных кадров и расформированных частей 30-го механизированного корпуса. Другие создавались из резерва танковых кадров и уцелевших частей прежних механизированных корпусов.[474]

Создание новых танковых дивизий представляло собой средство обеспечить находящимся под сильным нажимом стрелковым частям хотя бы минимум танковой поддержки. Численность этих дивизий была произвольной. В танковых дивизиях механизированных корпусов из внутренних военных округов имелась собственная бронетехника, дополненная той, какую могла дать Ставка из резервов боевой техники, и недавно выпущенной промышленностью. Другие же дивизии укомплектовывались из наличных местных ресурсов. Например, в 108-й танковой дивизии на 28 августа было 62 танка (5 KB, 32 Т-34 и 25 Т-40)[475]. Хотя в некоторых дивизиях насчитывалось до 150 танков, к октябрю практически все они были уничтожены или переформированы в численно меньшие танковые бригады (подробности процесса переформирования см. в таблице 8.5).

Уровень танковой поддержки резервных армий лучше всего иллюстрируется приказом Ставки от 21 июля Резервному фронту, который приказывал выделить 24-й и 28-й армиям генералов Калинина и Хоменко 60 танков 110-й и 102-й танковых дивизий для поддержки каждой стрелковой дивизии.[476] Приказ особо подчеркивал:

«Танковую дивизию [104-ю] и танковые батальоны использовать в бою в тесном взаимодействии с пехотой, артиллерией и авиацией, не допуская отрыва танков от пехоты, и ни в коем случае не бросать танки на организованную оборону противника».[477]

Этот приказ показывает, что Ставка оставила всякую надежду массово использовать танковые дивизии и вместо этого молчаливо согласилась с практикой распределения всех существующих танковых сил небольшими группами для поддержки подвергающихся сильному нажиму стрелковых войск.

Поскольку основные усилия немцев сосредоточились на направлении Минск — Смоленск — Москва, то именно там и была развернута большая часть советских стратегических резервов. Это означало, что советские войска, действующие на Юго-Западном направлении (Юго-Западный и Южный фронты) должны были обходиться теми силами, какие у них имелись в начале войны. Конечно, сюда также мобилизовались и отправлялись новые дивизии, но при этом здесь не разворачивалось целых резервных армий до тех пор, пока в августе не нависла угроза над Киевом. В течение этого периода два советских южных фронта держались с помощью существующих танковых соединений. В отличие от положения на западе и северо-западе, здесь советские механизированные корпуса понесли меньше потерь и оставались в боевом строю, нанеся некоторый ущерб наступающим немцам. Однако цена этих успехов также оказалась немалой.

Доклад, подготовленный 15 июля генерал-лейтенантом М.А. Пуркаевым, начальником штаба Юго-Западного фронта, представил Ставке яркую картину того, какую дань взяли бои с боевой техники фронта. В то время, как численность стрелковых дивизий колебалась в диапазоне от 100 до 11 000 бойцов, а целые корпуса иногда «усыхали» менее чем до тысячи бойцов (15-й стрелковый корпус — 2614 человек, 36-й стрелковый корпус — 287 человек, 37-й стрелковый корпус — 720 человек), некогда могущественные механизированные корпуса пребывали и вовсе в ужасном состоянии (подробности см. в таблице 8.6). Самым сильным из оставшихся механизированных корпусов был 16-й с его 87 танками, но он пока активно не участвовал в боях.

В каждом же из остальных механизированных корпусов было в среднем менее 50 танков, а в каждой танковой дивизии — около 20 танков. У 15-го механизированного корпуса, принявшего на себя основной удар первоначальных боев, осталось только 6 танков.

Схожий доклад за тот же период из штаба Южного фронта, где не действовало никаких значительных немецких танковых войск, показывал чуть более высокие цифры численности техники (см. таблицу 8.7). Там во 2-м и 18-м механизированных корпусах числилось соответственно 468 и 297 танков. Однако многие из этих войск вскоре будут поглощены катастрофами, обрушившимися на Юго-Западный фронт.

Резервные армии Фронта Резервных армий и вновь сформированные танковые дивизии страдали от тех же проблем с боевой поддержкой, что и первоначальные резервные армии. Это отсутствие поддержки документирует широкий спектр анализов боевых действий. Например, доклад командующего фронтом генерал-лейтенанта И.А. Богданова от 19 июля, указывал, что проверка артиллерийских частей 24-й армии продемонстрировала широко распространенные трудности с организацией и ведением артиллерийского огня — в частности, ненадлежащее применение противотанковой артиллерии, плохую поддержку пехотных атак, неумение использовать противотанковую артиллерию по прямому назначению, то есть против танков, недостаточную организацию артиллерийского наблюдения и плохую артиллерийскую разведку[478].

Когда армии фронта не сумели исправить эти недостатки, начальник артиллерии фронта издал 21 июля еще один приказ, который подтверждал первоначальный приказ и требовал принять меры к исправлению недостатков:

«Первые столкновения частей фронта с противником указывают на то, что, несмотря на приказ № 03/оп, служба артиллерийского противотанкового наблюдения, оповещения и постоянной готовности орудий к уничтожению танков противника прямой наводкой организована в войсках плохо.

Противник, безнаказанно появляясь перед передним краем обороны, проникает также и в глубину ее, не встречая нужного отпора огнем артиллерии. Объяснением этому является исключительная беспечность и безответственность артиллерийских начальников в организации службы разведки и наблюдения и отсутствие строгого их контроля и постоянной готовности к бою орудий противотанковой борьбы».[479]

Резервному фронту трудности со связью создавали ничуть не меньше проблем, чем Западному фронту. В докладе от 29 июля генерал-майор Булычев, начальник связи фронта, вновь обрисовал эти трудности с продолжающейся нехваткой аппаратуры:

«Штабы частей и соединений радиостанциями обеспечены слабо. Особенно слабой была и остается обеспеченность радиостанциями артчастей. Ряд артполков радиостанций не имеет вовсе. Мелкие радиостанции стрелковых полков выпуска 1932-33 гг. в своем большинстве некондиционны. Абсолютное большинство штабов дивизии не имеют радиостанций РСБ, а рации 5-АК-1 непосредственную связь штадива со штармом не обеспечивают (корпусные управления в армии расформированы). Радиостанции для штабов ВВС прибыли 27.7.41 года».[480]

Булычев порекомендовал серию мер для устранения этих трудностей. Он особо указывал на необходимость иметь подготовленных переводчиков для укомплектования фронтовых станций радиоперехвата и перевода потока немецких сообщений:

«Радиостанции штаба фронта систематически ведут перехват работы радиостанций противника. Весь материал передается в шифровальный и разведывательный отделы фронта. Как недостаток — нет радистов, отлично владеющих немецких языком, которые могли бы в процессе приема определять степень важности перехватываемого материала».[481]

Как и раньше, воздушная поддержка у фронта Резервных армий оставалась такой же, как и у Западного фронта. Короткий доклад, подготовленный 28 июля генерал-майором Погребовым, командующим ВВС Резервного фронта, сжато подытожил эти трудности:

«На основе краткого опыта войны считаю, что ВВС КА несут значительные потери в личном составе и материальной части и не дают полной отдачи по следующим причинам: