Николай Брунов - Очерки по истории архитектуры Т.2 Страница 77

Драматический характер богослужения Софии обусловливает основу ее архитектурной композиции, общую группировку форм, которую Анфимий и Исидор выработали, примыкая к находящимся в Риме образцам. В основе Софии (рис. 276) лежит разделение ее внутренности на большой средний неф — высокий, открытый снизу доверху, завершенный куполом, который расположен над стоящим в середине главного нефа амвоном, — и на боковые корабли, более узкие, более низкие и разделенные хорами на два яруса, из которых каждый несравненно ниже господствующего над всем среднего нефа. Это основное членение внутреннего пространства соответствует разделению присутствующих при богослужении на активных участников драматического действия и пассивных зрителей. Смотря на главный неф Софии (рис. 280), легко себе представить развертывание драматических церемоний под куполом и битком набитые зрителями ярусы боковых нефов. Не нужно думать, что колоннады, отделяющие боковые нефы от среднего, были той преградой, которую зрителям запрещено было переходить. Конечно, при стечении огромного количества людей, стремящихся попасть на наиболее торжественные и интересные богослужения, зрители со всех сторон напирали из боковых нефов на средний и нередко, вероятно, переступали линию, отделяющую боковые нефы колоннады. Кроме того, известно, что в среднем нефе находились привилегированные места для придворных и представителей высшей бюрократии. Но все же членение архитектурной композиции на средний и боковые нефы давало общее оформление драматического культового действия.

Далеко не всем столпившимся во время богослужения в боковых нефах было одинаково хорошо видно происходившее вокруг амвона в среднем нефе. Правда, амвон сильно возвышался и был хорошо виден отовсюду, правда, пение играло особенно важную роль в византийском богослужении, и оно было хорошо слышно даже из самых отдаленных углов боковых нефов, так как София отличается превосходной акустикой и, раскатываясь под ее сводами, звуки приобретают особенную красоту. Но все же боковые нефы Софии не имеют, как амфитеатр или мистериальный храм в Элевсине, наклона в сторону среднего нефа, благодаря которому со всех мест можно было бы видеть все в нем происходящее. Но главное богослужебное действие было символичным, созерцание его, давно всем известного и постоянно повторяющегося, переходило в присутствие на нем. Архитектурные формы продолжали своими линиями композицию богослужения, и зрелище, даваемое архитектурной композицией, дополняло и продолжало собой богослужебное действие. Так, особенно плоский купол, который, благодаря системе полукуполов и кольцу многочисленных окон у его основания, кажется парящим в воздухе, давал изображение небесного свода как обрамление развертывающейся под ним в богослужебных церемониях истории мира. Если купол гробницы Атрея (рис. 378) является стилизованным символом небесного свода, то купол Софии содержит в себе, благодаря грандиозным размерам и впечатлению парения, элементы реалистического изображения небесного свода, которые можно объяснить только наследием идеологии рабовладельческих Греции и Рима.

Символическое истолкование архитектурных форм, которое в Софии наиболее ярко выражается в засвидетельствованном источниками истолковании ее купола как изображения небесного свода, типично для феодальной идеологии, глубоко отделяет византийскую архитектуру от зодчества рабовладельческих Греции и Рима и сближает ее с архитектурой восточных деспотий, например с египетским храмом Нового царства. Но между символикой архитектурных форм Египта и других восточных теократий, с одной стороны, и Византии, с другой, наблюдается огромное отличие, обусловленное тем, что их отделяет друг от друга развитие архитектуры и культуры рабовладельческих Греции и Рима, наследие которой усвоено и использовано византийской культурой. Правда, купол Софии, как и плоский потолок египетского храма, изображает небесный свод. И в этом сказывается еще и другая характерная для Византии черта, сближающая ее архитектуру с восточно-деспотической: внутреннее пространство уподобляется пространству природы, которое на деспотическом Востоке абсолютно господствует. Но сравнение всей системы архитектурных членов, поддерживающих купол Софии, со священной рощей колонн гипостильного зала (ср. т. I) вскрывает между ними глубокое различие. Колонны гипостильного зала до конца изобразительны и символичны (ср. рис. 371), столбы, колонны и арки Софии основаны на античной тектонике и сохраняют по традиции от рабовладельческих Греции и Рима свое чисто архитектурное содержание. Правда, они на службе у идеи купола, вырастающего из них. Но и сам купол, помимо символического и изобразительного момента, играет огромную роль в том чисто архитектурно-художественном зрелище, которое обрамляет и завершает богослужебное действие, но которое вместе с тем не теряет окончательно и своего самостоятельного художественного содержания. В этом отдавали себе ясный отчет и византийцы VI века.

Разделение внутренности Софии на главный и боковые нефы очень ярко отразилось и в совершенно различной их обработке. Боковые нефы (рис. 281) значительно ближе к светским римским зданиям и, по-видимому, очень близко передают композицию анфилад исчезнувших ныне залов Большого дворца в Константинополе. В основе их лежит композиция базилики Максенция или главных залов римских терм (ср. рис. 236): крытые своды опираются на колонны, образуя вместе с ними ряд балдахинов, перекрывающих неф. За колоннами находятся тонкие стенки с большими тройными световыми пролетами (двух типов: в одном пролеты сильнее, в другом слабее отделены друг от друга). Однако в боковых нефах Софии не осталось и следа ясности и пластичности римских монументальных зданий, главным образом благодаря очень остроумному приему поперечных перегородок, которыми замаскированы массивные столбы, основные носители конструкции. В каждом из боковых нефов имеется четыре столба. Эти столбы стоят на тех же местах в базилике Максенция, причем между каждой парой их помещался пролет, соединявший друг с другом отделения бокового нефа. Эти пролеты имеются и в Софии. По сравнению с базиликой Максенция купольная конструкция Софии, значительно более рискованная, требовала более толстых столбов, между тем как обшая одухотворенность и легкость форм Софии, напоминающая формы древнехристианских базилик Рима IV века, не допускала массивных архитектурных членов. Архитекторы вышли из затруднения тем, что они с каждой стороны каждой пары столбов поместили тонкие стенки перегородки, прикрывающие собой столбы (рис. 276 и 281), причем темнота, сгущающаяся между стенками, совершенно скрывает массу столбов между стенками-перегородками. Таким образом сделаны невидимыми для зрителя все столбы в боковых нефах и заменены тонкими геометризованными перегородками, близкими по своей легкости и одухотворенности к стенкам средних нефов древнехристианских базилик. С другой стороны, эти четыре поперечные стенки-перегородки, скрывающие за собой массивные столбы, превратились в основные элементы композиции боковых нефов. Пространство нефов отчитывается от поперечных перегородок, которые подобны занавескам, спущенным сверху, причем пролеты перегородок пересекают друг друга и видные через них другие архитектурные формы. Получается, в противоположность ясно оформленным пространствам римских общественных зданий, охватывающих зрителя (ср. рис. 225, 236 и 260), живописная картина, которую архитектурные члены, комбинируясь друг с другом, образуют перед зрителем. Пышность этой картины еще усиливается трактовкой внутренних архитектурных поверхностей, которые распадаются на: 1) нижнюю зону мраморной облицовки, состоящей из бледно-розовых и бледно-зеленых плит мрамора, в которую включаются мраморные колонны тех же двух цветов, и 2) золотую мозаику, сплошь покрывающую своды выше карниза, которая совершенно не имела фигурных изображений, а только кресты и незначительное количество орнамента. При движении вдоль нефа перед зрителем развертывалось особенное богатство все новых и новых комбинаций архитектурных линий и пересечений, так что образовывалась последовательность огромного количества постоянно сменявших друг друга привлекательных архитектурных картин. Все формы дематериализованы и одухотворены, они еще более легки и нематериальны, чем в древнехристианской базилике. Человеческий масштаб устанавливается в боковых нефах Софии колоннами, поддерживающими своды, при помощи которых зритель овладевает внутренним пространством боковых нефов. Наружные стены совершенно сквозные и сплошь состоят из пролетов, но все же они дают четкую завесу между внутренним пространством и пространством природы. Вероятно, прочие здания Константинополя были выстроены в том же стиле, и зритель, входя в боковые нефы, воспринимал их как продолжение архитектуры всего городского ансамбля.