Леонард Котрелл - Во времена фараонов Страница 79

Однако позволить себе тончайшие льняные одежды могли только богачи. Бедняки довольствовались самыми грубыми тканями и кожами животных.

Кроме того, египтяне делали прекрасные веревки (необходимые для транспортировки огромных памятников), фаянс и стекло. До нас дошли куски веревки, изготовленные из пальмового волокна, толщиной 5 дюймов. По прочности эти веревки не уступали нашим. Производство фаянса также достигло очень высокого уровня. Египтяне изготовляли его из истолченного в порошок кварца, смешивали его с клейким веществом (вероятно, с содой), а потом обжигали. Из фаянса делали вазы и такие статуэтки, как хорошо известные фигурки ушебти, найденные в сотнях гробниц. Они пользовались изделиями из стекла, но дутье им оставалось неизвестным вплоть до прихода римлян. Египтяне обматывали стеклянными стержнями конус, а затем снова нагревали, сплющивали и полировали. Иногда их отливали, как при изготовлении стеклянной подпорки для головы, найденной в гробнице Тутанхамона. Золото добывали в большом количестве в Нубии и других местах. Изделия египетских ювелиров близки тончайшим работам-итальянских мастеров эпохи Возрождения. Золото использовали для покрытия огромного количества самых разнообразных предметов. Его было так много, что Тушратта, царь Митанни, писал Аменхотепу IV (Эхнатону):

Пришли мне много золота, больше золота, потому что в стране моего брата, [т. е. Эхнатона], золото такая же обычная вещь, как пыль…

Золотой гроб Тутанхамона — величайшее произведение древнеегипетских ремесленников — весит 300 фунтов. Во времена царя Шешонка (XXII династия) общий вес золота и серебра, отданных храму, превышал 20 тонн.

Изделия египетских ремесленников прославили их на века. Нас поражает и удивляет замечательная золотая маска Тутанхамона, но мы никогда не узнаем, кто ее создал. Тысячи людей, трудившихся на строительстве пирамид, воздвигших колонны в Карнакском храме, создавших алебастровые вазы, шкатулки, ипкрустированные эбеновым деревом, и слоновой костью, ожерелья из сердолика и ляпис-лазури, оставили о себе память в виде этих творений. И только случайно археолог находит в мусоре около пирамид кусок веревки, корзину рабочего или какие-нибудь медные инструменты — безмолвных свидетелей труда безвестных миллионов, которые работали на избранных.

Глава XI

МАГИЯ И МЕДИЦИНА

Прошло несколько месяцев, и вот мы снова находимся в большом доме везира Рехмира. Однако общая атмосфера дома сейчас сильно отличается от той, что запомнилась нам после нашего первого визита. С женской половины не слышатся звуки музыки. Слуги молча выполняют свои обязанности, и никто из них не поет. Когда мы видим Рехмира, идущего с женой по двору, то замечаем, что вид у них очень озабоченный. Нофрет, старшая дочь везира, заболела лихорадкой.

Давайте последуем за родителями, когда они входят в спальню своей дочери. Другие члены семьи уже там: Тахает со своим мужем Синухетом (за то время, что мы не виделись с ними, они успели пожениться) и старший сын Менхеперра-Сонеб со своей женой. Они стоят недалеко от кровати, на которой лежит Нофрет. Ее лицо покраснело и блестит от пота. Она положила руку на лоб и стонет. Ее бьет дрожь, и она без конца повторяет: «Мне холодно… мне холодно…»

Рядом с кроватью стоит придворный лекарь с помощниками. Однако он не смотрит на Нофрет. Он склонился над небольшим столиком, на котором лежит амулет, завязанная узлом веревка, и маленькие кувшинчики с лекарствами. Лекарь делает пассы над амулетом и веревкой, быстро повторяя заклинание. После этого он берет амулет и прикрепляет его к рубашке девушки, повыше сердца. Веревкой он обматывает ее лоб. Сделав несколько пассов над пациенткой, он направляется к родственникам. Все покидают комнату, оставив только служанку присматривать за больной.

— Через день, если Амон будет милостивым, — говорит лекарь, — демон покинет ее…

За пятьсот миль от того места, в пустынной долине вблизи Оронта, в палатке лежит военачальник отряда колесниц Сенмут. Он без сознания. Несколько часов пазад, находясь в арьергарде армии фараона, в узкой теснине, он попал в засаду. Бедуины бросили огромные валуны на дорогу, заблокировав проход, а затем стали осыпать воинов камнями. Не имея возможности маневрировать, воины соскочили с колесниц и бросились врукопашную. Это была отчаянная схватка, в которой молодой Кенамон отличился храбростью и находчивостью.

В начале битвы враги предприняли атаку специально на Сенмута, чей чин легко мояшо было определить по его одежде и знаменосцу. Он сам и его колесничий были ранены первыми же стрелами. Лошади были убиты, а колесница опрокинулась. Полуослепший от крови, залившей глаза, Сенмут оказался окруженным копейщиками бедуинов. Он убил двоих, прежде чем третий обрушил на его шлем тяжелый удар палицы. Сенмут упал как раз в тот момент, когда Кенамон, заметивший его безнадежное положение, пробивался к нему с отрядом копейщиков. Бедуины были отогнаны. Но еще до этого Кенамон послал несколько отважных воинов вместе с трубачами на прорыв вражеского окружения, чтобы они оповестили о напат дении основные силы армии. Некоторым смельчакам удалось прорваться. Тутмос услышал отдаленные звуки труб в долине и послал на выручку пехоту. После тяжелого и кровопролитного сражения бедуины отступили в горы, оставив сотню убитых и умирающих. Затем Кенамон принес своего друга, который был без сознания, в палатку главного лекаря. Он стоял и с тревогой смотрел на забинтованное лицо друга, пока врач при свете масляных светильников делал операцию.

Здесь уже не было никакой магии. Сначала лекарь очистил рану, остановил кровь и ловко сшил рассеченные ткани. Затем он внимательно осмотрел пациента и обнаружил, что левая рука и нога Сенмута парализованы. Лекарь исследует ссадины на черепе, убеждается, что на черепе трещин нет, и приходит к выводу, что паралич вызвало давление на мозг, которое нужно ослабить.

Хирургические инструменты лекаря лежат на столе рядом с кроватью: кривые ножи различной формы, сверла и пилы. С помощью небольшой острой пилы лекарь снимает часть черепа и удаляет оболочку, чтобы вскрыть мозг. Затем осторожно удаляет запекшуюся кровь и очищает поврежденную ткань, пришивает удаленную оболочку и ставит на место часть черепа, заклеивает его и забинтовывает голову.

Когда лекарь закончил, уже светает. Ржание лошадей и отдаленные звуки труб слабо разносятся в неподвшкном воздухе. На немой вопрос Кенамона лекарь отвечает:

— Сейчас ничего не могу сказать. Еще рано делать выводы.

Он кладет руку на грудь Сенмута.

— У него здоровое сердце. Он должен выжить, но еще долго не сможет двигаться. Он должен остаться здесь на несколько недель. А потом его можно будет перевезти в Кадеш.

На встревоженном лице Кенамона появляется улыбка. Лекарь кладет руку на плечо молодого человека и добавляет:

— Не печалься, сын мой. Как у всех солдат, у него очень прочный череп…

Нереально? Нет, не совсем. Такие операции древние египтяне делали даже в додинастические времена. Найден ряд черепов со следами трепанации. Пациенты иногда выживали после таких операций, о чем говорит тот факт, что отсеченная часть черепа срасталась с соседними костями. О других операциях, таких же сложных, как эта, которые делали египетские лекари-хирурги, нам известно из хирургического папируса Эдвина Смита. Папирус датирован началом Нового царства (приблизительно 1500 г. до н. э.). Эта самая древняя в мире книга по хирургии приводит сорок восемь случаев, начиная с ушибов черепа и кончая повреждениями позвоночника, методически систематизирует их.

Этот замечательный документ доктор П. Г. Собхи Бей, профессор медицины, описывает так:

Каждому случаю предшествует краткий заголовок, содержащий диагноз, затем следует другой, более подробный диагноз, краткий, но четко сформулированный план операции, а иногда и консервативного лечения. В большинстве случаев более поздний [египетский] комментатор добавил к ним пояснительные заметки для того, чтобы растолковать трудные для понимания термины или неясные места, содержащие в оригинале устаревшие слова и выражения.

Следовательно, этот папирус был, вероятно, одним из стандартных учебников, которые использовались в египетских медицинских школах, и существовал, разумеется, намного раньше даты, проставленной на рукописи. Фактически ему могло быть 5000 лет.

Есть и другие медицинские папирусы. В папирусе Эберс рассматриваются нарывы, киста и другие подобные болезни, в папирусе Кахун затронуты вопросы гинекологии. Часть папируса Честер-Битти посвящена рецептам и лекарствам при болезнях прямой кишки и геморрое. Папирус Хёрст содержит 250 рецептов или отрывки из них. Остальные папирусы находятся в Британском музее и в Турине. Некоторые из этих папирусов содержат одинаковые отрывки текста и, вероятно, переписаны с одной и той же работы лекаря.