Анатолий Терещенко - Как СМЕРШ спас Москву. Герои тайной войны Страница 8

ПРИКАЗ С ОБЪЯВЛЕНИЕМ ПРИГОВОРА ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

№ 0250 28 июля 1941 г.

По постановлению Государственного Комитета Обороны были арестованы и преданы суду военного трибунала за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти бывший командующий Западным фронтом генерал армии Павлов Д.Г., бывший начальник штаба того же фронта генерал-майор Климовских В.Е., бывший начальник связи того же фронта генерал-майор Григорьев А.Т., бывший командующий 4-й армией генерал-майор Коробков А.А.

Верховный суд Союза ССР 22 июля 1941 г. рассмотрел дело по обвинению Павлова Д.Г., Климовских В.Е., Григорьева А.Т. и Коробкова А.А. Судебным следствием установлено, что:

а) бывший командующий Западным фронтом Павлов Д.Г. и бывший начальник штаба того же фронта Климовских В.Е. с начала военных действий немецко-фашистских войск против СССР проявили трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, допустили развал управления войсками, сдачу оружия и складов противнику, самовольное оставление боевых позиций частями Западного фронта и этим дали врагу возможность прорвать фронт;

б) бывший начальник связи Западного фронта Григорьев А.Т., имея возможность к установлению бесперебойной связи штаба фронта с действующими частями и соединениями, проявил паникерство и преступное бездействие, не использовал радиосвязь, в результате чего с первых дней военных действий было нарушено управление войсками;

в) бывший командующий 4-й армией Западного фронта Коробков А.А. проявил трусость, малодушие и преступное бездействие, позорно бросил вверенные ему части, в результате чего армия была дезорганизована и понесла тяжелые потери.

Таким образом, Павлов Д.Г., Климовских В.Е., Григорьев А.Т. и Коробков А.А. нарушили военную присягу, обесчестили высокое звание воина Красной Армии, забыли свой долг перед Родиной, своей трусостью и паникерством, преступным бездействием, развалом управления войсками, сдачей оружия и складов противнику, допущением самовольного оставления боевых позиций частями нанесли серьезный ущерб войскам Западного фронта.

Верховным судом Союза ССР Павлов Д.Г., Климовских В.Е., Григорьев А.Т. и Коробков А.А. лишены военных званий и приговорены к расстрелу.

Приговор приведен в исполнение.

Предупреждаю, что и впредь все нарушающие военную присягу, забывающие долг перед Родиной, порочащие высокое звание воина Красной Армии, все трусы и паникеры, самовольно оставляющие боевые позиции и сдающие оружие противнику без боя, будут беспощадно караться по всем строгостям законов военного времени, не взирая на лица.

Следует отметить еще один факт нагнетания истерии недовольства против военных – в мае 1941 года, – как писал Павел Судоплатов, – немецкий «Юнкерс-52» вторгся в советское воздушное пространство и, незамеченный, благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве возле станции «Динамо» – на Ходынке. Это вызвало переполох в Кремле и привело к повторной волне репрессий. В среде военного командования этот процесс начался с увольнений, затем последовали аресты и расстрел высшего командования ВВС. Это феерическое приземление в центре Москвы показало Гитлеру, насколько слаба боеготовность советских вооруженных сил.

Подобный «визит», через несколько десятилетий, во время «перестройки», был повторен германским юношей Матиасом Рустом. На легкомоторном самолете «Cessna 172» 28 мая 1987 года он приземлился на Красной площади, нетронутый советской ПВО. Как отмечала газета «Труд», американский специалист по национальной безопасности Вильям Е.Одом писал, что «после пролета Руста в Советской Армии были проведены радикальные изменения, сопоставимые с чисткой вооруженных сил, организованной Сталиным в 1937 году». Пострадали многие военные, но уже без расстрелов, а министр обороны, Маршал Советского Союза С.Л.Соколов был снят с должности…

Война заставляла быстро вникать в суть событий, что потом пригодилось при работе в военной контрразведке. В конце первого дня войны Абакумову, тогда только еще заместителю наркома, доложили по линии 3-го отдела НКВД:

«22 июня 1941 г. 5-й мотострелковый полк совершил марш по маршруту г. Барановичи – г. Рига, возвращался из оперативной командировки. В 10.00 перед г. Шауляем полк был атакован немецкой авиацией. В результате бомбардировки ранило одного красноармейца. Шауляй горел, немецкая авиация зверски расправлялась с беженцами и войсками, совершавшими движение по шоссе. Из этого стало ясно – началась война. После налета авиации полк сосредоточился в лесу, укрылся от фашистских стервятников. Прибыл нарочный с приказанием полку срочно прибыть в Ригу, так как в городе неспокойно. Дальнейший марш полк совершал по 2–3 автомашины и к 18.00 22 июня сосредоточился в Риге…

В Риге враждебные элементы развернули активные действия: наводили панику в тылу армии, деморализовали работу штабов, правительственных и советских учреждений, тормозили эвакуацию ценностей и совершали диверсии.

Враги установили на колокольнях церквей, башнях, на чердаках и в окнах домов пулеметы, автоматы и вели обстрел улиц, зданий штаба Северо-Западного фронта, ЦК Литовской КП(б), СНК, почты-телеграфа, вокзала и НКВД.

Такое положение заставило развернуть самую жесткую борьбу с криминальным элементом в городе…

Командир 5-го мотострелкового полка войск НКВД объединил все войска НКВД Рижского гарнизона, организовал усиленную охрану всех важных объектов, выставил посты и пикеты на улицах города, систематически патрульными отрядами освещал весь город. С «пятой колонной» повел жестокую борьбу, на каждый произведенный выстрел из окна, с башни или колокольни отвечал огнем пулеметов и танковых пушек.

За 23, 24, 25 июня сего года активность «пятой колонны» была подавлена. По приказу начальника охраны Северо-Западного фронта генерал-майора т. Ракутина были расстреляны 120 человек пойманных негодяев из «пятой колонны», о чем было объявлено населению…»

Этот документ Абакумов срочно доложил своему шефу.

– Товарищ нарком, есть срочная информация из Прибалтики.

– В шифровке?

– Да!

– Доложите.

Берия быстро пробежал взглядом документ и тут же учинил короткую резолюцию, а потом размашисто расписался синим карандашом.

– Действуйте, я там все написал. Спешу на заседание в Кремль. Оставайтесь на месте – отслеживайте обстановку.

Октябрьская смута

Как известно, 30 сентября 1941 года немцы по плану «Тайфун» начали генеральное наступление на Москву. В середине октября на всех стратегических направлениях, ведущих к Москве, разгорелись жесточайшие бои. Наши войска оставили Калугу, Вязьму, Калинин (Тверь), в окружение попала 4-я армия Западного фронта и две армии Брянского фронта. В плену у фашистов оказалось более 600 тысяч наших солдат и офицеров. Части Красной Армии с большой кровью отдавали деревни и города Подмосковья и продолжали отходить, несмотря на все строжайшие приказы Ставки держаться до последнего патрона, до последней капли крови! Но гитлеровская броня рвалась к Москве.

15 октября Госкомитет обороны СССР принял секретное постановление об эвакуации Москвы. Это касалось предприятий и учреждений, в том числе НКО и ВМФ, а также населения Москвы и Московской области, не занятого на производстве оборонного значения. В тот же день И.В.Сталин навестил в военном госпитале раненого генерала Еременко А.И. – командующего Брянским фронтом, который с большими потерями вывел свои войска из окружения.

Сталин проговорил с ним более часа, подробно интересуясь обстановкой в войсках.

А в городе стали с перебоями ходить троллейбусы и метро, встала часть трамвайных маршрутов, закрылись некоторые магазины и столовые. По рассказам очевидцев, с каждым днем и часом нарастал поток автомобилей по шоссе Энтузиастов в направлении на восток. На железнодорожных вокзалах пронзительно гудели паровозы. Спешно шло минирование заводов, складов, учреждений, мостов, крупных магазинов. 16 октября был заминирован Большой театр. Чтобы интендантские склады не достались врагу, секретарь МК партии Щербаков А.С. распорядился бесплатно раздать горожанам продукты, хотя потом и был обвинен за это в «упадническом настроении».

Дальняя родственница автора книги Котова Анна Ефимовна, юная комсомолка-краснокосыночница, приехавшая в Москву по комсомольской путевке из рязанской деревни и попавшая через биржу труда в начале тридцатых годов в секретариат к самому Сталину, потом в Коминтерн, а закончившая свою трудовую деятельность водителем троллейбуса 31-го маршрута, рассказывала:

«Помню, в эти октябрьские дни пронесся слух, что немцы уже возле города, что правительство бежало, войска отвели, и город остался беззащитным. Думается, эти панические слухи стали сигналом к массовым беспорядкам. Я жила тогда в коммуналке в районе Полянки. Тысячи людей ринулись грабить магазины, другие – делать ноги из города. По ночам начались погромы – люди разбивали витрины и тащили из магазинов кто что хотел и кто что мог уволочь. Мародеры выбивали двери квартир жильцов, покинувших столицу. Другие – «смелые» селились в такие помещения.