Свен Штеенберг - Генерал Власов Страница 8

Тем временем политическое руководство Германии все больше отдалялось от того, чтобы выработать единую и реалистичную «восточную политику». За монолитным фасадом тоталитарного государства кипели баталии клик и кланов, о существовании которых весь остальной мир едва ли догадывался. В умах обитателей ставки Гитлера, несмотря на поражения прошедшей зимы, превалировала одна цель — беспощадное подчинение и колонизация. В Имперском министерстве по делам оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг пытался провести свою идею расчленения русского доминиона на автономные сатрапии, включающие Украину, Белоруссию, Кавказ и Туркестан. Между тем назначенные Гитлером «рейхскомиссары» — особенно гауляйтер Эрих Кох на Украине — придерживались политики жестокой эксплуатации и уничтожения, что сводило на нет любые приведенные выше планы. Генрих Гиммлер лелеял мечты о Великом Рейхе, в котором славянские «унтерменши» (т. е. недочеловеки) играли бы роль бездумных роботов. Йозеф Геббельс склонялся то к одним, то к другим идеям, однако не располагал ни властью, ни волей для проведения их в жизнь.

Кроме всего прочего, существовали люди, не принимавшие эти сверхманиакальные и нереалистические идеи не только по причинам военной стратегии, но и по соображениям совести. Деятельность этой группы особенно активизировалась после прошедшей зимы и велась на различных направлениях с одной целью — добиться изменения «восточной политики». Граф Клаус фон Штауфенберг (позднее один из главных участников заговора с целью устранения Гитлера) назвал свою группу «Ассоциацией по борьбе со смертельно опасным идиотизмом». В нее входило — помимо ряда армейских командиров и штабных офицеров, участвовавших в боях на Востоке, — заметное большинство высших офицеров ОКХ, среди них и генерал-квартирмейстер Эдуард Вагнер; немало офицеров из отдела пропаганды ОКВ; адмирал Вильгельм Канарис, глава немецкой военной контрразведки; группа дипломатов, возглавляемая бывшим послом Германии в Москве графом Фридрихом фон дер Шуленбургом. Даже некоторые военнослужащие войск СС, воевавшие на Восточном фронте, а также отдельные сотрудники СС из III (внутреннего) и VI (зарубежного) управлений начали осознавать всю утопичность и пагубность «восточной политики». Конечно, многими из них двигали не соображения совести, а политический расчет.

На описываемом этапе в данном предприятии фактические возможности успешной реализации подобного проекта имелись только у представителей руководства Вермахта. Демонстрируя высокое духовное мужество, они взялись за дело, используя все имеющиеся у них средства, которых было не так-то много. Верховное командование вооруженных сил (ОКВ), а в особенности фельдмаршал Вильгельм Кейтель и генерал-полковник Альфред Йодль, подчинялись Гитлеру безоговорочно и требовали от армии не ввязываться в политические вопросы. Таким образом, оставался лишь один способ пробить барьер, названный Штауфенбергом «стеной идиотизма и слепоты»: собирать точные данные разведки, которые дали бы неопровержимые доказательства неадекватности проведения политики, целиком опирающейся на силу. Более того, предстояло поставить высшее руководство перед фактом осознания того, что обстановка не может измениться без перетряски всей структуры Восточного фронта. Однако прежде отдел иностранных армий Востока не слишком энергично работал в желаемом направлении.

В апреле 1942 г. начальник штаба сухопутных войск генерал Франц Гальдер назначил главой отдела иностранных армий Востока подполковника Рейнхарда Гелена. Гелен, давний противник зверских методов Гитлера, считал, что единственный шанс на свержение советского режима заключается в честном союзе с русским народом. Он привлек к работе ряд молодых, сходным образом настроенных офицеров Генерального штаба, которые располагали опытом боевых действий, бывали на Восточном фронте и знали Россию. Отдел вскоре получил большое количество точных разведывательных данных. Он накопил немало информации по итогам допросов военнопленных, донесений военной разведки о происходящем на стороне русских. Из самых разных частей и подразделений Вермахта и независимых от него управленческих структур в отдел стекались горы петиций и служебных записок, суть их заключалась в одном — если Германия не хочет подвергнуть риску все достигнутое, ей необходимо коренным образом менять «восточную политику», пока отношение населения к немцам не примет формы отторжения и даже ненависти.

Чем дальше, тем понятнее становилось, что нельзя бороться с коммунизмом его методами, необходимо привлекать людей на свою сторону перспективой лучшего общественного устройства. Необходимую поддержку населения России в долгосрочной перспективе можно было получить лишь за счет выработки общественных и политических целей, воевать за которые оно будет готово. Условия для выбора подобных ориентиров сложились уже довольно давно. Военным властям на местах приходилось (с молчаливого одобрения ОКХ и без ведома ставки Гитлера) принимать срочные решения. Принимая их, они становились свидетелями того, что готовность к сотрудничеству демонстрировало поразительно большое количество населения. Генерал-полковник Шмидт, командующий 2-й танковой армией, стал первым командиром такого уровня, который прокомментировал ситуацию в меморандуме от 18 сентября 1941 г., озаглавленном «Относительно возможности подрыва большевистского сопротивления изнутри». После отступления Красной Армии на местах стихийно возникали вооруженные отряды местной самообороны, которые брали на себя задачи борьбы с оставшимися в тылу партийными функционерами и партизанами. Таким отрядам разрешили действовать сначала в качестве «народной милиции», а позднее — «полиции порядка». Немецкие дивизии на фронте все чаще задействовали дезертиров и пленных в качестве водителей, механиков, подносчиков боеприпасов и для других вспомогательных целей. Такие люди получили немецкую форму без знаков различия, в большинстве случаев они располагали оружием и, если возникала необходимость, сражались плечо к плечу с немцами. Для них придумали обозначение «хильфсвиллиге» (сокр. «хиви»),[44] и число таких добровольцев быстро достигло нескольких сотен тысяч человек.

Начиная с июля 1941 г. все пленные в составе 134-й пехотной дивизии получили статус военнослужащих, так что к концу 1942 г. почти половина дивизии состояла из бывших советских солдат. Хотя этот эксперимент со всеми его перспективами так и остался явлением исключительным, он тем не менее наглядно демонстрировал существовавшие возможности.[45] Полностью укомплектованные добровольцами батальоны под командованием немцев задействовались для борьбы с партизанами, а также для охраны линий коммуникаций в тыловых районах. В двух случаях крупные русские части были созданы под исключительно русским командованием: Русская национальная народная армия (РННА) в Осинторфе и Русская народная освободительная армия (РОНА) в Локте.[46]

В общем и целом, по состоянию на осень 1942 г., от 800 до 900 тысяч граждан России различных национальностей с оружием в руках сражались против своего собственного правительства, между тем Гитлер даже не знал об этом. Так как все способы добиться изменения «восточной политики» прямыми путями не приводили к результатам, оппозиция внутри Вермахта возлагала надежды, во-первых, на убедительные доводы — неизбежные поражения, и во-вторых, на появление возможности выставить в игре некую фигуру крупного лидера, способного возглавить Русское освободительное движение, — своего рода русского Шарля де Голля.

И вот в этой атмосфере трений, разочарований и нетерпения прогремела весть о пленении Власова — одного из наиболее способных и известных русских генералов, одного из спасителей Москвы. Появление его в роли врага Сталина могло бы произвести впечатление. Важно было поскорее выяснить степень его недовольства Сталиным и принципиальную готовность повернуть оружие против него. Для того чтобы установить это, требовался подходящий человек — некто, кто бы не только знал русских людей, но имел бы достаточно такта, чуткости и понимания человеческой природы, кто сумел бы представить ситуацию так, чтобы заручиться доверием Власова.

На эту роль Гелен избрал капитана Вильфрида Штрик-Штрикфельдта. Штрикфельдт, немец из Прибалтики, во время Первой мировой войны служил офицером в царской армии. Гелен добился его перевода из штаба группы армий «Центр» в свой отдел, когда узнал, что Штрикфельдт придерживается того же мнения, что и он, Гелен, с начала Восточной кампании.

В октябре 1941 г. офицеры Генерального штаба фон Тресков и фон Герсдорф поручили Штрик-Штрикфельдту разработку проекта создания русской освободительной армии из 200 тысяч добровольцев. Через полковника фон Трескова, в ту пору начальника оперативного отдела штаба группы армий «Центр», по одобрении командующего группой армий Федора фон Бока план был направлен на рассмотрение фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу, на тот момент главнокомандующему, а уже через него в ставку фюрера. Для пущей верности к плану прикладывалось обращение к Гитлеру, подписанное русским бургомистром Смоленска и десятью видными горожанами. Этот документ предполагал обеспечить быстрое свержение советского режима путем предоставления русским независимости, создания оппозиционного правительства и организации освободительной армии.